Виктор Пелевин - Empire V

• Название: Empire V
• Автор: Виктор Пелевин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

На деле мужчины и женщины гораздо дальше друг от друга, чем могут себе представить. Это даже трудно объяснить, насколько они непохожи. Дело здесь, конечно, в гормональном составе красной жидкости.

Можно сказать, что наш мир населяют два вида наркоманов, которые принимают сильнейшие психотропы с очень разным действием. Они видят диаметрально противоположные галлюцинации, но должны проводить время рядом друг с другом. Поэтому за долгие века они не только научились совместно ловить принципиально разный кайф, но и выработали этикет, позволяющий им вести себя так, как если бы они действительно понимали друг друга, хотя одни и те же слова, как правило, значат для них разное.

Могут возразить, что это знает любой транссексуал, который сделал операцию по перемене пола и прошел курс гормональных инъекций. Не совсем так. Транссексуалы меняют свое внутреннее состояние постепенно - это похоже на плавание через океан, за время которого путешественник забывает, кто он и откуда. А вампиры могут переноситься из одного состояния в другое за секунду…

Девушка, которую я укусил, запомнила меня - и я понял, что понравился ей (это было все равно что увидеть свое отражение в наделенном эмоциями зеркале). Сначала я удивился. Потом смутился. А потом мои мысли приняли не вполне порядочный и не до конца контролируемый характер.

Мы повернули на Большую Бронную. Шагая за ней, я бесстыдно рассматривал узлы ее памяти и соображал, как воспользоваться увиденным. Когда мы приблизились к Пушкинской площади, план был готов.

Обогнав ее метров на десять, я остановился, развернулся и пошел ей навстречу с широкой улыбкой на лице. Она с удивлением посмотрела на меня и прошла мимо. Подождав несколько секунд, я повторил маневр - обогнал ее, повернулся навстречу и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ - и снова прошла мимо. Когда я повторил процедуру в третий раз, она остановилась и сказала:

— Ты что-то хочешь?

— Ты меня не узнаешь? - спросил я.

— Нет, - сказала она. - А кто ты?

— Рома.

Я назвал собственное имя, потому что она не помнила, как зовут человека, за которого я решил себя выдать.

— Рома? Какой Рома?

И тут я выложил на стол своего ворованного туза:

— Пансионат "Тихие Азоры". Новый год. Комната с елкой. Где свет не горел. Когда все пошли жечь пиротехнику. Правда не помнишь?

— Ой, - она даже покраснела. - Это был ты?

Я кивнул. Она опустила голову, и мы пошли рядом.

— Я никогда так не напивалась, - сказала она. - Стыдно. Долго не могла в себя прийти.

— А для меня, - соврал я бессовестно, - это одно из лучших воспоминаний жизни. Звучит высокопарно, но так и есть. Я тебе звонил потом. Много раз.

— Куда звонил?

Я назвал номер ее мобильного, изменив последние две цифры с "пятнадцать" на "семнадцать". Она всегда говорила "семнадцать", когда не хотела давать свой настоящий номер, но неловко было отказать: потом всегда можно было сказать, что собеседник ослышался.

— Наизусть помнишь? - удивилась она. - Ты неправильно записал. Там в конце "пятнадцать".

— Вот черт, - сказал я. - Ну почему так всегда бывает… Слушай, может нам отметить встречу?

Остальное было просто.

Сначала мы зашли в кафе на Тверской. Потом в другое кафе, где мне пришлось укусить ее еще раз - уточнить, что именно обсуждать за столом (в этот раз на шее осталась капелька крови). Я говорил только на интересные ей темы и только то, что ей хотелось слышать. Это было нетрудно.

Я ощущал себя Казановой. У меня даже мысли не было, будто я делаю что-то дурное - разница со стандартным мужским поведением заключалась в том, что обычно человеческий самец врет наугад и навскидку, а я знал, что говорить и как. Это было все равно что играть в карты, зная, что на руках у партнера. Шулерство, да. Но ведь люди в таких случаях играют исключительно с целью проиграть друг другу как можно быстрее, по возможности не нарушая правил хорошего тона.

Мы пошли гулять. Я говорил не умолкая. Маршрут нашей прогулки как бы случайно вывел нас к ее дому - сталинской высотке на площади Восстания. Я знал, что у нее никого нет дома. И мы, естественно, пошли "пить чай". Даже самая сложная для меня фаза ухаживания - переход от разговоров к делу, который всегда выходил у меня крайне неловко и угловато - прошла гладко.

Проблема возникла там, где я не мог ее ожидать. Думаю, что без облагораживающего влияния уроков дискурса я не смог бы внятно объяснить, что именно произошло.

Унылый и обыденный акт любви, совершаемый не по взаимному влечению, а по привычке (у людей так оно чаще всего и бывает), всегда напоминал мне наши выборы. После долгого вранья пропихнуть единственного реального кандидата в равнодушную к любым вбросам щель, а потом уверять себя, что это и было то самое, по поводу чего сходит с ума весь свободный мир… Но я знал: когда этот опыт удается (я не про выборы), происходит нечто качественно другое.

Возникает момент, когда два существа соединяются в один электрический контур и становятся как бы двухголовым телом (геральдический пример - древний византийский герб, изображающий малого азиатского петуха в точке вынужденного единства с подкравшимся сзади державным орлом).

Нам повезло - этот момент наступил (я не про герб). И в эту же секунду она все про меня поняла. Не знаю, что именно она почувствовала - но я был разоблачен, сомнений не оставалось.

— Ты… Ты…

Оттолкнув меня, она села на край кровати. В ее глазах был такой неподдельный ужас, что мне тоже стало страшно.

— Кто ты? - спросила она. - Что это такое?

Выкручиваться было бесполезно. Сказать ей правду я не мог (все равно она бы не поверила), что врать - не представлял. Кусать ее в третий раз, чтобы понять, как выкручиваться, мне не хотелось. Встав с кровати, я молча натянул свою черную майку с Симпсоном.

Через минуту я бежал вниз по лестнице, издавая звук, похожий на вой подбитого бомбардировщика, и застегиваясь на ходу. Впрочем, бомбардировщик падал довольно тихо - привлекать внимание я не хотел.

Я не испытывал раскаяния. Меня мучила только неловкость, какую чувствуешь, попадая в глупое положение. То, что я дважды укусил ее в шею, не казалось мне предосудительным. Нельзя же, думал я, осуждать комара за то что он комар. Я знал, что не стал монстром - во всяком случае, пока еще. Тем страшнее была мысль, что любая женщина будет видеть во мне монстра.

Вечером на следующий день мне позвонил Митра.

— Ну как? - спросил он.

Я рассказал о своем первом укусе и последующем приключении.

Единственное, о чем я умолчал - это о том, чем все завершилось.

— Молодец, - сказал Митра. - Поздравляю. Теперь ты почти что один из нас.

— Почему "почти"? - спросил я. - Разве это не было великое грехопадение?

Митра засмеялся.

— Что ты. У тебя просто прорезались зубки. Какое это грехопадение.

Должна произойти еще одна вещь, самая главная…

— Когда? - спросил я.

— Жди.

— Сколько ждать?

— Не торопи события. Побудь напоследок человеком.

Эти слова отрезвили меня.

— Скажи честно, - продолжал Митра, - а с этой девушкой… Никаких неожиданностей не было?

— Были, - признался я. - В самом конце. Она поняла, что со мной не все в порядке. Испугалась. Словно черта увидела.

Митра вздохнул.

— Теперь ты знаешь. Наверно, хорошо, что все произошло таким образом.

Ты не такой, как люди, и должен это помнить. Между тобой и человеком больше не может быть настоящей близости. Никогда об этом не забывай. И не надейся на чудо.

— Как человек может понять, кто я?

— Никак и никогда, - ответил Митра. - Единственное исключение - та ситуация, в которой ты побывал.

— И теперь так будет каждый раз, когда…

— Нет, - сказал Митра. - Маскироваться довольно просто. Локи тебя научит.

— Какой Локи?

— Он будет читать тебе следующий курс. Только учти - эта тема у вампиров табу. Об этом не говорят вслух даже с преподавателями.

Необходимость секс-маскировки объясняют совсем по-другому.

— Какой следующий курс? - спросил я. - Я думал, меня наконец введут в общество.

— Курс, который ведет Локи - самый последний, - сказал Митра. - Клянусь своей красной жидкостью. А насчет общества… Проверь почту. Тебе письмо.

После того, как он ушел, я спустился к почтовому ящику. Он был прав - в нем лежал конверт желтого цвета, без марки и адреса. Я задумался, откуда Митра знает про письмо. И сообразил, что он, скорее всего, сам и бросил его в ящик.

Вернувшись в квартиру, я сел за письменный стол, взял костяной нож для бумаг, вспорол конверту брюхо и перевернул его. На стол выпали большая цветная фотография и лист бумаги, исписанный крупным аккуратным почерком.

На фотографии была девочка моего возраста с причудливо выкрашенной головой - там были рыжие, белые, красные и коричневые пряди. Ее волосы были укреплены гелем в конструкцию, которая напоминала стог сена после попадания артиллерийского снаряда. Выглядело это живописно, но было, наверное, не особо практично в общественном транспорте.