Елена Ткач - Золотая рыбка

• Название: Золотая рыбка
• Автор: Елена Ткач
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01943-7

В сборнике представлены два романа современной российской писательницы Елены Ткач. Героиня обоих романов – журналистка Вера Муранова – оказывается наследницей старинного итальянского рода, с которым связана вековая тайна.

Любовь, борьба, страдания, путешествия, поиски сокровищ – все это в полной мере пережили герои Елены Ткач.

---

– Зря ты мне ничего не сказала! – Алексей нажал на педаль газа, аккуратно вывел машину с обочины на шоссе, переключил скорость и понесся к Москве…

Ровно в двенадцать ночи Вера с Алексеем звонили в дверь квартиры отца Александра на Пречистенке. Отец Александр нисколько не удивился ни их визиту, ни столь позднему часу вторжения, – взглянув на них, посеревших от усталости, еле держащихся на ногах, перепачканных глиной, он все понял. Казалось, что он понял не только то, откуда они к нему явились, – он знал обо всем, что с ними произошло, вплоть до последнего потрясения – содержания попавшего к ним послания… Они готовы были поклясться, что священник был ясновидящим! Им такое было не дано, да и к лучшему – уж больно опасными казались теперь попытки приблизиться к сокрытому от людей тайному знанию…

Отец Александр провел своих поздних гостей в комнату, предложив им сначала помыться и перекусить. Они, поблагодарив, отказались – сильнее всего было в них сейчас желание говорить с ним, слушать его – некое шестое чувство говорило обоим, что отец Александр посвящен в какую-то самую важную тайну их рода, о которой они не знали!

– Ну что ж, дорогие мои, поздравляю вас – вы победили!

Священник стоял перед ними, высокий, прямой, сложив руки на груди. Гостей же он усадил в кресло и попросил монашку, приставленную вести его домашнее хозяйство, приготовить для них крепкий кофе.

Вера с Алексеем глядели на отца Александра во все глаза, и на устах их замер вопрос: в чем же была их победа?..

– Прежде всего, вы выполнили волю Владимира Андреевича, а это победа, потому что исполнить его волю вам было немыслимо трудно по известным мне обстоятельствам. Однако вы с собой справились!

Алеша быстрым и незаметным движением пожал Вере руку, – они сидели рядком на диванчике, откинувшись на целую груду вышитых шелком подушек.

Однако от глаза отца Александра ничто не ускользало, – заметив это тайное рукопожатие, он отошел к окну, улыбнулся, чрезвычайно довольный, и раздернул занавески.

В окно пристально глянула полная, все знающая луна.

– Где твоя рыбка, Вера? – отвернувшись от окна, спросил отец Александр.

– Она… в яме. Под землю ушла. Там не земля была, а пучина бездонная. Она вся ходуном ходила, булькала… бр-р-р-р! – Она вынула из кармана уже порядком испачканный платок и принялась мять его в руках, как будто хотела оттереть следы той земли. – И золотая рыбка… она утонула.

– То есть, можно сказать, исчезла с лица земли? – переспросил отец Александр.

– Именно так! Она канула в Лету, – подтвердил Алексей.

– Вот вам и главное доказательство вашей победы. Победы не в простом, житейском смысле слова – вам за нее не дадут медаль… Эта победа из области метафизики. Она – над временем, над судьбой… Вы замкнули круг, соединили концы невидимой глазом цепочки – и тем побороли вековое чудовищное заклятье! Вы победили одного из самых сильных слуг Люцифера, который мог воплощаться из века в век с помощью власти, данной им золотой рыбке. Помните, отец вам писал, что родовое проклятье тогда потеряет силу, когда рыбка бесследно исчезнет с лица земли… Именно это и случилось, не так ли?

– На здоровьице, миленькие, пейте кофеек! Горя-я-ченький… – Вошедшая старушка монашенка, поклонившись, поставила перед гостями поднос с двумя чашечками, в которых дымился ароматный кофе, сахарницей, тарелкой с румяными пирожками и плетеной сухарницей с круглыми печеньицами.

– Спасибо! – воскликнули в один голос Вера с Алешей сиплыми от волнения голосами.

– Ах, отец архиерей, – подплыла она меленькими шажками к стоявшему у окна отцу Александру, – какие у вас голубочки-то славные!

Старушка, видно, была глуховата и думала, что слов, произнесенных ею на ухо отцу архиерею, никто, кроме него, не услышит. Однако ее громкий шепот раскатился по комнате и заставил гостей залиться краской…

Подметив и это, отец Александр отпустил монашенку и сел перед своими смущенными друзьями.

– Голубочки… Хм! Ну и глаз у матушки Евдокии… А вы не смущайтесь! Не вам, победителям, смущаться – вон какой груз тяжкий скинули с земли-матушки… Какого врага победили! Теперь отец твой, Верушка, там, на небесах, не нарадуется – род его свободен теперь, а значит – и ты свободна… – Он выпрямился во весь рост, голос его нарастал, словно старался он передать глас неслышимый – волю небес!

Вера, поддавшись его порыву, медленно приподнялась с дивана и тоже вытянулась в струну, став перед священником. Она трепетала от предчувствия близости самой важной минуты в своей жизни…

– Вы сказали… мой отец… – начала она и недоговорила…

– Да. Ты не ослышалась, девочка. Ты – единственное родное дитя Владимира Андреевича Даровацкого. Потому что Алеша – его приемный сын!

Алексей вскочил, опрокинув поднос с чашечками и сухариками, всполошенно взмахнул руками, глядя на учиненный разгром, и отскочил в сторону – разлившийся кофе змейкой потек ему под ноги.

– Простите… отец Александр!

– Отец Александр!

Эти два возгласа вырвались одновременно. Вера уже не старалась унять дрожь и только обеими руками вцепилась в край стола так, что костяшки пальцев ее побелели.

– Да, мои дорогие, а это значит, что вы – не брат и сестра. Вы родные по духу, но не по крови, а попросту вы – мужчина и женщина, созданные друг для друга! И мне остается только вас благословить…

Вера пошатнулась, улыбнулась священнику блуждающей странноватой улыбкой и, попятившись, рухнула в кресло и закрыла лицо руками.

Как бы ей хотелось выглядеть здесь сейчас не такой беспомощной и бессильной, но она ничего не могла с собою поделать – эта весть, внезапная, как разрыв сердца, оглушила ее. Сознание, работавшее на последнем пределе, как бы раздвоилось: одна Вера сжалась на диванчике, спасаясь от переизбытка нахлынувших чувств способом страуса – уткнув лицо в ладони… – а другая – спокойно и трезво оглядывала себя, скукоженную, со стороны и результатом осмотра была весьма недовольна! Еще бы – в фильмах или в романах в такую минуту героиня, роняя скупую слезу, должна была тотчас оказаться в объятиях любимого мужчины… И под занавес – поцелуй в диафрагму! А она? На Алешу и не взглянула, он там топчется, собирая осколки и, кажется, утеряв способность что-либо соображать… А сама-то: нет чтобы помочь – только глядит испуганно да ресницами хлопает…

Это раздвоение закончилось тем, что в Вериной голове вдруг что-то словно бы лопнуло, и всеми силами сердца, души, гортани она закричала, падая в пустоту:

– Але-е-шка-а-а!

ЭПИЛОГ

…Воскресное утро. Солнце слепит приоткрытые глаза. И порхает, подрагивает у раскрытой форточки занавеска. В Москве теплынь… Май!

– Что ты делаешь?

– Вылезаю. Кофе поставлю.

– Уже? Еще рано! И потом, кто позволил без разрешения?!

– Вот уж вас, мусью, не спросили!

– Ага-а-а-а! Держите ее!

– Ой! О-о-о-ой!!! Пусти! Да пусти сейчас же! Я не буду, не бу… у… у-у-у…

Совершенно непристойная сцена. Через полчаса все в комнате перевернуто вверх дном: подушки валяются на полу, ковер сбился, обнажив свою блеклую изнанку, столик отъехал в угол (хорошо еще, что хоть цел!), и посреди всего этого безобразия – они… Обнимаются. Нежатся. Сосредоточенно рассматривают порванную в клочки прозрачную ночную рубашку, состоящую из пары полосок кружавчиков… Фыркают. Кусаются. Падают притворно без сил. И, наконец, встают!

День делится на долгие путешествия в рай в объятиях друг друга и короткие промежутки между…

– Слушай! – Вера сидит на кухне в Алешиной рубашке, с хрустом отламывая куриную ножку. – А ты никогда не задумывался, как грустно бывает, когда сбываются мечты?

– Я? Интересно, чем это ты меня кормишь, тут же есть нечего – не кура, а сущая колибри!

– Вот и не ешь! А потом, почему это я тебя кормлю? По-моему, это ты меня кормишь!

– Ну конечно, продал одну-единственную акварельку, и это называется прокормил…

– Да я не о том, дурашка! Кто меня в магазин не пускает? Кто сумки запрещает таскать?! То-то… Сам выбирать не умеет, а потом на куриц ругается! Да еще на вопросы мои не отвечает…

– Дай поесть – хуже будет! А то у нее все мечты, мечты… Мечтопомешанная… Хватит мечтать! Ты работать когда собираешься? Роман обещала к маю закончить. И главное, мне читать не дает – я весь уж изныл тут от нетерпения! Интересно же…

– Говоришь, работать когда?! – Вера с деланным возмущением вскочила и принялась мутузить противника колючими кулачками. – Да ты же мне и не даешь! А на самом деле, знаешь… – Она неожиданно прервала свое занятие, разулыбалась и уселась на колени к Алеше, обхватив его шею руками. – Бывает же грустно… правда?

– Это когда понимаешь, что все сбылось?

Она кивнула. Алексей засмеялся:

– Ну, во-первых, не все! Нам еще знаешь сколько успеть надо всего… А потом, какая тут грусть, если человек жил, весь замурованный в гипс, а потом с него этот гипс сняли! А тебе бывает грустно?