Степан Злобин - Пропавшие без вести ч. 1

• Название: Пропавшие без вести ч. 1
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

— Установите связь с нашим штабом. Начальник штаба — полковник Чалый Сергей Сергеевич. Дайте карту. Штаб армии здесь, — указал Балашов.

— Слушаюсь! Буду держать связь с полковником Чалым. Сейчас прикажу тянуть провод, вышлю связных, — как показалось Балашову, с подчеркнутой четкостью ответил полковник.

— И с соседями организуйте, конечно, связь. Как у вас стыки с соседями? Взаимодействие есть?

— Укрепляем, товарищ командующий. Недавно был у меня полковой комиссар из ополченского штаба, начальник политотдела. Оставил для связи политрука. У нас с ними разграничительная линия проходит по реке. Река для меня включительно.

— Свяжемся с ними тоже, — сказал Балашов. — А как тут у вас противник? Танки были?

— Нет, только отдельные группы разведчиков, — отвечал Зубов. — Оборона надежна. Стоим на хороших позициях. За эти сутки у нас все пристреляно. Из отходящих подразделений и дезорганизованных групп бойцов формирую себе пополнение. Сформировано два батальона. Можем держаться.

— Продолжайте поиски связи со своей армией. Что будет нового — немедленно докладывать мне. С нашим штабом связь держать, как положено... До свидания, товарищ полковник,— заключил Балашов и с облегчением шагнул к выходу.

— Товарищ командующий! — вдруг почти выкрикнул Зубов.— Разрешите к вам обратиться...

Балашов задержался:

— Слушаю. Обращайтесь.

— Я хочу вам сказать... Я должен сказать, товарищ генерал, что жизнь научила многому. Вы тогда были правы, а я неправ.

— Я это знал и тогда, — сказал Балашов, стараясь держаться спокойно, хотя голос его чуть дрогнул.

— Да, но я вам хочу сказать, что теперь и я это тоже знаю, — отчетливо произнес Зубов, как и тогда, четыре года назад, глядя прямо ему в глаза.

— Ну, это уж ваше личное дело. Лучше поздно, чем никогда... До свидания, товарищ полковник!

— А вот сейчас вы неправы, товарищ командующий,— настойчиво сказал Зубов.

— Почему? — Балашов еще задержался.

— Я эту горькую для меня ошибку признал. Вы считаете, что я должен носить всегда в себе эту рану? Я был честен тогда и честно сказал вам сейчас.

— Ни на одно мгновение, товарищ полковник, я и тогда в вашей личной честности не сомневался, — ответил ему Балашов.— Не знаю, чьи раны больнее, но думаю все же, что старые раны не помешают нам с вами крепко драться против фашистов.

Балашов вскинул руку под козырек и вышел из блиндажа.

Надо было уже торопиться пересечь обратно шоссе до наступления боевого дня. Машина катила по прежней дороге, мелькали все те же кучки людей у дымящих костров. Никто их не призывал ни к какому формированию, и сами они не искали никаких сборных пунктов... Но Балашов пассивно следил глазами за убегающей мутью полян и серыми людьми на этих полянах. Мысли его еще были заняты встречей с полковником.

Да, Зубов, конечно, всегда был честен, и прям, и даже прямолинеен... и, может быть, в этом все дело. Он не был клеветником, карьеристом. Он ничего не выгадывал, не искал, кроме того, чтобы обезопасить слушателей академии от «пагубного» влияния профессора, который вместо простой уверенности в победе добивается понимания ими подлинной силы будущего врага...

Фетишистская вера в заклинание словом, в то, что простой агитацией, развенчанием на словах вражеского военного авторитета можно заменить настоящее накопление сил отпора, — вот что мешало Красной Армии сорганизоваться к этой огромной, решительной схватке. Люди формалистического склада никогда не умели понять, что безосновательная похвала себе называется самохвальством, что успокоительная чиновничья уверенность в собственных силах, если она не основана на действительной организованности и мощи, в самый трудный момент приведет к катастрофе, размышлял Балашов.

Люди, подобные этому Зубову, не лишены ни чести, ни совести. Вот он спохватился сейчас, когда научили его жизнь и время... Но ведь таких, каким был тогда этот майор, ох сколько их, сколько!.. Они думали, что проявляют партийную бдительность, усвоив как догматы поведения параграфы партийного и военного уставов, а курс истории партии восприняли не как уроки великой борьбы рабочего класса, а как «Символ веры»... И вот, несмотря на их субъективную честность, они в обстановке напряженного недоверия, которая создалась в те годы, скосили немало, может быть, светлых и верных народу и партии, так нужных сегодня родине, мудрых голов...

«Кто знает, не было ли среди тех полководцев, чья измена казалась народу чудовищно неожиданной и тем более страшной, не было ли таких же, кто был, как и я, обвинен в результате подобной прямолинейной, слепой и бессмысленной «бдительности», вытекающей все из той же догмы?!»

И перед мысленным взором Балашова прошли знакомые и почти забытые лица людей, чьи имена когда-то гремели славой, связанные с названиями великих сражений, с песенными именами Каховки и Перекопа, с Волочаевкой и Спасском, с Черноморьем и походом на белопанскую Польшу...

«Он не хочет носить, как он говорит, эту «рану». Да ощущает ли сам он по-настоящему те глубокие раны, которые... Что это я?!» — остановил сам себя Балашов, чувствуя, как отчаянно, страшно от этих мыслей забилось его сердце...

Он передернул плечами, как бы от осенней утренней сырости. Нет, он не мог и не смел помыслить, что тут было что-то «не так».

Как не так? Что не так?

Ветки хлестали по лобовому стеклу машины, качающейся по ухабам и кочкам. Опять все оттаяло. Снаружи шел дождь, изнутри стекло отпотело, и оттого туман, поднимавшийся от лесного болотца, казался еще гуще.

Отчетливо, гулко прогрохотали четыре тяжелых выстрела из орудий.

— Неужто же наши ударили первыми? — вслух спросил Балашов, только теперь за всю дорогу нарушив молчание. — Леня, до этого не было ведь стрельбы? — спросил он лейтенанта.

— Никак нет, товарищ командующий! Действительно наши начали.

Опять прогремели выстрелы батареи.

— А ну-ка, давайте на батарею! Где-нибудь тут она влево недалеко, — приказал Балашов.

— По следам видать — верно едем, за артиллерией. Тут она проходила, — уверенно отозвался водитель.

Новые четыре удара грянули еще ближе. И через мгновение, как эхо еще раз. Теперь стал слышен и грохот где-то вдали — разрывы снарядов.

«Вот оно и началось!» — сказал себе Балашов.

Надо было направиться сразу в штаб. Там все стало бы тотчас яснее, но батарея стояла так соблазнительно близко, что он не мог уже отказать себе в том, чтобы самому заглянуть на артиллерийскую огневую...

Через поляну навстречу бежал красноармеец, махал рукою, требуя остановиться. Шофер придержал «эмку».

Новые четыре удара грохотнули в тот момент, когда Балашов выходил из машины. И тут только он разобрал, что бьет не одна батарея, а две — справа и слева, откуда и получается такое мгновенное эхо.

Лапчатый папоротник на пути к батарее стлался сплошным зеленым ковром, как будто не было сутки назад мороза. Зеленым стоял глухой, густой ельник, по которому пришлось пробираться. Провожатый-красноармеец нагнулся и сорвал из-под ног четыре крупных груздя, посмотрел на генерала и вдруг смутился и бросил их.

— Подберите, хороший приварок! — сказал ему Балашов.

Снова ударила батарея, и тотчас вторая откликнулась будто отзвуком.

— Смиррно! — раздалась из кустов команда, когда заметили Балашова.

— Отставить, работайте, — махнул рукой Балашов. — По скоплению танков? — спросил он командира батареи.

— Так точно, — ответил капитан.

Связист прокричал из окопчика новые цифры прицела. Ударили выстрелы.

— Как на НП, одобряют вашу стрельбу?

— Так точно, одобрили. Говорят — по-снайперски лупим,— сказал капитан с похвальбою.

— Отбой! — передал команду связист.

— Спасибо, товарищи! Ваша сегодня будет великая служба! — сказал Балашов. — Передайте командиру дивизиона, что я очень доволен видом, бодростью и дисциплиной ваших бойцов. День ожидаем трудный. Успели позавтракать?

— Так точно. Горячая пища и по сто граммов.

— Имейте в виду, что теперь уж вас будет искать авиация. Маскируйтесь получше. Укрытия есть?

— Так точно! Все как положено.

— Берегите людей. Счастливо!

Балашов зашагал к машине. Едкий и кисловатый запах пороха распространялся вокруг, надолго увязнув в лесной сырости.

— Теперь живо в штаб! Сейчас налетят стервятники,— сказал Балашов.

Встреча с Зубовым осталась уже далеко позади, и больше о ней не думалось. Вплотную надвинулись заботы большого дня.

Когда Балашов, оставив укрытую ветками машину среди деревьев, энергично шагал по прелой листве к своему блиндажу, справа послышался топот бегущих людей и треск разматывающейся телефонной катушки. Трое связистов выскочили на дорожку и задержались, пытаясь сориентироваться в кустах.

— Что за люди? Откуда? — спросил генерал.

— Из роты связи дивизии полковника Зубова, — тяжело дыша, отрапортовал курносый мальчишка с покрытым потом лицом.