Степан Злобин - Пропавшие без вести ч. 1

• Название: Пропавшие без вести ч. 1
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

— Попало? — с сочувствием спросил капитан.

— Крепко попало! А в общем и поделом! — признал Саблин. — Вдруг комиссар не успеет подкинуть огнеприпасов, а на нас в это время навалятся крупные силы — что тогда?.. Но, я думаю, ничего: увидят, что мы не жалеем снарядов,— не поверят, что последние тратим так щедро...

С участка Куликова Саблину наконец сообщили, что пополнение дошло до позиции в числе тридцати двух бойцов и двух командиров, подход которых прикрывали еще дымовыми шашками. На месте, в окопах, они застали на обороне Куликова и двух бойцов. Среди умерших от ран оказался тот самый Володя Маслов, который провел отряд охотников по «безопасной» дороге...

Сидя здесь, в этой больничной кухоньке, слушая телефонные разговоры, наблюдая методичную деятельность, полную внезапных опасностей и препятствий, которые майор преодолевал с достоинством, волею и спокойствием, Варакин успокоился и сам. У него появилось ощущение уверенности. Та растерянность, которая охватила его в течение длинной, опасной дороги, а потом усилилась при известии о захвате фашистами Вязьмы, прошла, и он жадно впитывал слухом сочный голос Саблина, полный твердости и веры в народную силу.

Бурнин появился в штабе дивизии неожиданно.

— Вот какая опять переделка, Миша! Ирония, друг! — обнимая Варакина, гулко гудел Бурнин. — Пытаемся с запада наступать, одолевая свою же линию обороны. На поверку выходит, что мы построили крепко, никак не можем сломить... Значит, ты все-таки на самолет опоздал? Я же тебя торопил, чтобы ты летел! — с сожалением сказал Анатолий, как будто Варакин просто опоздал к очередному рейсу самолета и тем же путем вернулся обратно.

Михаил коротко рассказал о своих приключениях.

— С Полянкиным не пропадешь! — усмехнулся Бурнин.— У него, как у лошади, нюх, отпусти поводья — и вывезет! Он молодец. Он связался, мне доложил, что ты прибыл. А там, где твой госпиталь был, уже двое суток немцы хозяевуют. Так что оттуда ты выехал вовремя...

— А госпиталь что же? Неужто не вывезли раненых?! — спросил Михаил.

— Можно думать, что госпиталь успел эвакуироваться за Вязьму, — сказал Бурнин. — Мы их в первую очередь пропускали к востоку, мой порученец шнырял тут на мотоцикле еще до десанта.

— Зато по кустам полно раненых. Я утром сегодня видел такую картину — просто ужас! Надо хотя бы наладить эвакуацию их подальше от переднего края. В блиндажи, что ли, их...

— Да, потери, конечно, очень серьезные, раненых масса,— согласился Бурнин. — Наш начсанарм все это организует. Намечает сегодня ночью перебросить санитарный обоз недалеко тут, в лесу, в совхозную базу одну, где можно пока укрыть и раненых и лошадей... Ну, и тут возникает один проект, чтобы всех раненых разом вывезти. Вопрос очень сложный. Тебя начсанарм забирает на эту базу, в главный наш госпиталь, в сводный...

— Это куда же? — спросил Михаил. — Ведь я тут в окрестностях знаю селения. Мне тут раньше случалось бывать.

Бурнин засмеялся:

— Значит, и здесь тебе леший приятель и баба-яга кума?

— Да, — сказал Михаил. — Думал ли кто, что сюда доберется война...

— Погоди, погоди со своей лирической философией! — остановил Бурнин. — Значит, эти места ты знаешь? — спросил он и стал развертывать карту.

Варакин взглянул на карту. Да, он знал эту местность. Как тогда было здесь мирно и какая была тишина по сравнению с шумной Москвой... Он помнил названия селений, урочищ и речек...

— Говорю же, что знаю, — ответил он Бурнину.

— Тогда, значит, ты самый нужный и важный помощник для нашего начсанарма. Ты что, по обычаям твоей юности, и в этих краях ходил на охоту с блаженной памяти старым дедом?

— Конечно, ходил. Уж не в проводники ли меня к разведчикам прочишь? — шутливо спросил Варакин.

— Да, Миша, готовим и подготовим мы крепкую схватку,— серьезно сказал Бурнин, не ответив ему на вопрос. Он возбужденно поднялся и прошелся по помещению. — Покажем фашисту, как русские люди из окружения выходят! Ведь за нами Москва! Знал бы ты, какой у бойцов подъем!.. Конечно, я понимаю, что вашему брату хирургу мы тут подвалим работки. Раз драка большая, то и великая кровь, а без крови ведь, Мишка, не навоюешь!.. Сейчас пообедаем, тогда к начсанарму явись. Армия наша очень потрепана. Сначала было смятение. А все-таки подобрались и держимся, Мишка! Держимся, и в наступление пойдем, брат, и мир удивим, как мы же с тобой на подходах к Москве будем фашистов бить! — уверенно заявил Бурнин.

Михаил заметил, что Саблин слушает Анатолия, глядя на него не то чтобы дружеским, а прямо-таки влюбленным взглядом.

— Тут, брат, есть интересный план, — продолжал Анатолий.— Говорить о нем пока не положено, но твоя роль будет очень серьезная, — намекнул он.

Видимо, немцы за день устали атаковать, наступило затишье. Беспокойные аппараты утихли.

Связной Саблина отправился за обедом.

— А вот это полезная вещь! Одним вдохновением не может жить человек! — шутливо сказал Бурнин. — Бренная наша плоть всею силой стремится к горячей похлебке!..

Но Бурнину не пришлось даже взяться за ложку — его вызвал штаб армии.

— Эх, пропала похлебка! Ухожу, Михаил! — с комическим вздохом сказал Бурнин.

Он натянул шинель, не утерпел и, уже одетый, на ходу захватил со стола кусок хлеба.

— До свидания, Миша. Дай о себе знать, — от двери торопливо сказал Бурнин и с поспешностью вышел.

Глава тринадцатая

Эти несколько суток в штабе почти без отдыха, при постоянной напряженности каждого нерва, свалили бы с ног и богатыря. Балашов не чувствовал себя силачом. Он устал, но не позволял усталости одолеть себя, просто не позволял! Сознание возложенной на него ответственности за эти десятки тысяч людей, за их жизни, судьбу и в какой-то мере за судьбу одного из важнейших поворотов войны заставляло его просто забыть о том, что человек имеет природное право на мгновения отдыха.

«Можно ли представить себе, что человеческая голова сразу вмещает столько вопросов, что деятельность мысли направляется сразу по стольким руслам? — думалось Балашову. — Вероятно, когда-нибудь позже и сам не поверишь, просто не сможешь поверить, что ты мог работать с таким напряжением, и успевать, и вникать во все, охватывая пристальным вниманием широчайший комплекс взаимно связанных движущихся узлов!»

Главное, все за пределами этого замкнутого пространства было темно и неясно, и действовать приходилось вслепую, подменяя знание обстановки зыбкими предположительными построениями.

Бой, гремевший к западу от рубежей, созданных на Днепре, совершенно умолк. Неизвестно было, оттеснены ли дивизии правого фланга к северу и отошли в направлении Сычевки — Ржева — Калинина или они окончательно рассеяны.

В дивизию Зубова с севера начали просачиваться разрозненные группы бойцов и командиров из разбитых частей соседней армии. Впрочем, они утверждали, что их дивизии отходили к Сычевке по приказу из штаба фронта, отходили с боями, а они оставались в прикрытиях, потому и отрезаны.

Обрывки перехваченных немецких радиограмм давали основание полагать, что советские танковые бригады, высланные из Москвы на усиление армии, остановлены или разбиты превосходящими силами немцев где-то еще восточнее Гжатска. Значит, Гжатск тоже занят немцами?..

Сейчас важно было взять пленных с восточного направления, со стороны Вязьмы, где гитлеровцы теперь вели почти непрерывные танковые атаки. Приказ о захвате живых немецких танкистов Балашов отдал утром, но за день ни Чебрецов, ни Волынский, ни ополченские части выполнить приказ не сумели.

Сравнительное спокойствие немцев на западном рубеже армии не обманывало бдительности Балашова и его командиров, которые ожидали и с той стороны возможности танкового удара.

Небольшая ширина водной преграды, которую представлял собой Днепр, заставляла быть в напряжении дивизии Старюка, Дурова и Щукина, еще не испытавшие серьезных ударов противника.

Чалый тоже устал. Но неутомимый усач, может быть, в пятый или шестой раз в течение дня консультировался с Балашовым. Он тоже держал в уме столько сложно связанных объектов, что в обычное время голова не смогла бы вынести напряжения. Однако же выносила...

Теперь они и сидели над разработкою его плана перегруппировки частей для прорыва из окружения.

— Изволите видеть, Петр Николаевич... — начал Чалый. Удар от разрыва тяжелой мины посыпал из-под наката землю по каскам.

— Эко ахнула как! — невольно произнес Балашов.

— Да, изволите видеть, мин не жалеют! — отозвался Чалый.

Это его «изволите видеть» несколько дней назад Балашова раздражало. Он слышать не мог эти словечки без насмешливой неприязни ко всему чиновничьему облику Чалого. Но теперь, когда Балашов ощутил Чалого как умного воина, как неустанного, самоотверженного и заботливого человека, теперь это «изволите видеть» воспринималось лишь в виде милой детали, вроде смешной родинки на лице друга.