Степан Злобин - Пропавшие без вести ч. 1

• Название: Пропавшие без вести ч. 1
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

Первые упавшие мины не принесли вреда. Они рвались в лощине, которая тянулась рядом с лесной дорогой, где-то внизу, глубоко под кручей. Первые пули засвистали высоко над обозом, сбивая сучья в вершинах деревьев.

— Раненых из повозок на землю! — приказал Варакин.

Санитары вместе с ездовыми бросились выполнять приказание. Но фашистский огонь нарастал, сгущался. Послышался вскрик, второй вскрик, тонкое, возбужденное ржание лошади... Мины одна за другой разорвались у самой дороги, брызнули осколками. Лошадь рванула повозку, понесла, вдруг упала, забилась.

Такая богатая окопами и блиндажами местность оказалась на этой дороге лишенной земляных укрытий!

— Стояли весь день и не отрыли окопов! Черт знает что! — корил себя Михаил. — Надо же было мне думать!..

Тьма ночи сгустилась. Пули на дорогу летели бесприцельно и мало, только в той мере, в какой попадали случайно, направленные против сражавшихся в стороне бойцов охранения. Зато мины ложились точно на лесную дорогу, прямо в обоз.

— Вперед! — приказал Варакин.

Он рассчитывал, продвигаясь вперед, вывести обоз из-под огня минометов, а при удаче, пользуясь ночной темнотой, под прикрытием своего батальона охраны все-таки пересечь большак и прорваться дальше к востоку, где он надеялся встретить поддержку и выручку со стороны прорвавшихся главных сил.

Но как только водители машин завели моторы и начали продвигаться, так со стороны большака им в лоб ударили крупнокалиберные пулеметы.

Пальба шла со всех сторон. Вспышки взрывов и мигающий отсвет пожаров выхватывали из мрака ночи картины ужаса и страдания, искаженные страхом лица раненых, уложенных на землю рядом с дорогой, почти под колеса машин и повозок, торопливые движения сестер, на ощупь делавших перевязки старых и новых ран, бившихся в предсмертных конвульсиях лошадей.

Сержант с автоматом на груди подбежал к Варакину.

— Товарищ военврач! — выкрикнул он, собираясь что-то докладывать, но пуля, посланная снизу, из лощины, ударила его в подбородок, сержант высоко вскинул руки и молча упал к ногам Михаила.

Варакин склонился к тему. Он был уже мертв.

Первый раз в жизни Михаил почувствовал себя не врачом, а воином. Он подобрал автомат, оброненный убитым сержантом, взял у него гранаты, запасные диски и кинулся на обочину дороги, в кусты над лощиной.

Из лощины трещали выстрелы, вспыхивали огоньки трассирующих пуль. В первое мгновение Варакину показалось, что все эти красные и зеленые огоньки летят прямо в него. Он даже зажмурился, ожидая мгновенной смерти. Потом выпустил бездумную и мстительную очередь. Казалось, он хочет разом опустошить свой диск. Но тут же он понял, что его страх рожден обманом зрения, и, глядя прямо перед собой в череду автоматных вспышек, он направил туда, на них, огонь своего автомата. Он сообразил, что стреляет как-то не так, и в ответ на короткие очереди из лощины тоже стал посылать короткие очереди в направлении трассирующих вспышек фашистских автоматов.

Михаил лежал животом на земле и стрелял, как рядовой боец. А позади него, на лесной дороге, по-прежнему выли и разрывались мины, бились лошади, стонали страдающие люди...

Когда у Варакина истощились все три его диска, взятые у убитого сержанта, он вскочил.

— Автоматных патронов! Кто даст патронов?! — выкрикнул он. Но вокруг были раненые, безоружные люди. — Кто даст автоматных патронов?! — взывал Михаил, через убитых людей пробираясь к машинам.

— Давай, давай бери! Кому надо?! — позвали его.

Он разыскал на земле кричавшего. Это был лейтенант из батальона охраны с простреленной грудью. Раненный вчера по пути, он не сдал никому оружия. При нем был автомат, были диски.

— Доктор? — узнал он Варакина. — Бери! Бей их, доктор! Бей... А я уж теперь... не могу... Бери! Вот тут, в головах, посмотри...

— Рана сильно болит? — спросил Михаил. — Бинт поправить?

— Сердце болит за наших, вот что, доктор, болит! За родину сердце... За Сталина сердце болит... Каково-то ему сейчас!.. А всему-то народу сейчас каково! — прохрипел раненый.

Варакин взял диски. Снова отполз к обрывистому краю лощины. Брезжил рассвет. В сыроватой мгле уже обозначились ориентирами темные пятна широких стволов, а искры трассирующих пуль светились, не меркли. Теперь Михаил уже накопил «боевой опыт». Он следил, выжидая, откуда вылетит трасса, и направлял отрывистый, краткий ответ в эту точку. Он почти не слыхал нарастания гула орудий, криков и взрывов ручных гранат, которые принимал за разрывы мин.

Смятенный крик: «Танки! Танки! Давай белый флаг! Белый флаг!» — заставил Михаила очнуться.

Он оглянулся. Рассвет побелел. В прогал меж двух санитарных фургонов Варакин увидел широкую морду танка, который лез из леса, подминая молоденькие стволы березняка и поливая дорогу в упор пулеметным огнем.

Стоны, крики раздавались вокруг по дороге. Раненые вскакивали возле машин и падали, скошенные огнем.

— Сдаемся! Вир зинд алле фервунден!1 — кричал кто-то...

На штыке винтовки поднялся белый врачебный халат.

Танковый пулемет замолчал.

Варакин с обочины приспустился за край крутого откоса, в кусты, и сквозь можжевельник смотрел, что творится. Мстительная ненависть душила его. Он видел, как постепенно открылся танковый люк, как высунулась гнусная и довольная арийская рожа. Из-за танка шли теперь на дорогу фашистские автоматчики с оружием на изготовку и не стреляли...

«Подпустить их да бросить гранату», — подумал он. Но тотчас представил себе, как в ответ на этот бросок фашистские танки ринутся месить остатки обоза, навалятся гусеницами на раненых, на сестер, на врачей...

Сжимая свой автомат и ощупав в карманах гранаты, Михаил соскользнул в заросли елочек, покрывавшие крутой склон оврага.

Пригибая голову, он почувствовал боль в шее справа и сзади, чуть ниже затылка. Ощупал рукой. Рука оказалась в крови.

«Кажется, ранило. Непонятно, когда это вышло!» — подумал Варакин.

Справа и слева впереди него по крутому откосу овражка карабкались, переговариваясь, два немецких солдата.

— Das ist das Ende2, — услышал Варакин фразу, сказанную одним.

— Finita la comedia!3 — напыщенно, по-актерски, отозвался второй.

— Was hast du gesagt?

— Parlare italiano4, — важно ответил тот...

— A-a, «finita»! — засмеялся второй и вдруг запел:

Ninita, cara Ninita,

Nostra amore

Е finita!5

Оба солдата расхохотались, выбираясь на гребень овражка.

— Hande hoch!6 — закричал в ту же минуту, должно быть, кто-то из них уже наверху.

— Hande hoch! — откликнулось дальше вправо и влево по дороге.

----------------------------------------------------------------------------------------

1 Мы все раненые!

2 Вот и конец.

3 Кончена комедия! (итал.).

4 — Что ты сказал? (нем.). — Говорю по-итальянски (итал.).

5 А-а, «финита»!.. Нинита, дорогая Нинита, наша любовь окончена!

6 Руки вверх!

«В этих солдат я стрелял. Неужели ни одного из них не задели мои пули?» — думал Варакин.

Он лежал неподвижно, слушая шум и крики с дороги. Выстрелов вблизи больше не было. Он лежал под густыми елочками лицом вниз, ничего не видя. Там, наверху, все глохли и глохли голоса. Только где-то вдали бушевала гроза артиллерийского боя. Вдруг рядом послышался тихий шорох. Михаил поднял голову. Из-под елки почти рядом с ним неуклюже выбралась какая-то птица, вспорхнула и, низко стелясь над еловым молодняком, молча слетела на дно лощины.

Варакин крадучись начал спускаться за нею. Он полз осторожно и оказался скоро в такой густой заросли, что уже в пяти шагах не мог ничего разглядеть. Толстые стволы елок обступили его. Где-то в одном месте ветви росли несколько выше от оснований стволов, и можно было уже сидеть без риска, что кто-то увидит со стороны. Под этим колючим шатром Варакин сел, вытащил из сумки индивидуальный пакет и, как сумел, наложил повязку себе на рану. Что там творится с шеей, было трудно понять...

Он прислушивался. Здесь, в тишине елей, были едва слышны сверху какие-то команды. А где-то в двух-трех километрах шла ружейная и пулеметная перестрелка.

Но спереди по оврагу доносились частые глухие удары артиллерии — оживленные звуки большого, серьезного боя.

«Там, видно, наши дерутся, — подумал Михаил. — Значит, все-таки прорвались! А наш санобоз отстал. Эх, окаянная топь, погубила!»

Куда же теперь?

Он еще осторожнее начал спускаться. Чтобы не отсвечивать белизною бинта, он натянул на голову капюшон плащ-палатки. Через каждые два-три метра он замирал, минут по пятнадцать прислушиваясь и выжидая. И вот он услышал тихое, постоянное, как течение времени, журчание родника. И именно в этот момент ощутил, как пересох его рот... Михаил подобрался к воде и напился. Настал уже день.

Подняв от воды голову, он увидал за кустом убитого немца. Тот лежал, ткнувшись носом в траву. Первым движением Михаила было желание подползти. «Может быть, ранен?» Но тут же сообразил, что этот фашистский солдат стрелял в санобоз. «А может быть, это я его из своего автомата!» — подумалось Варакину, и в нем снова встала мстительная солдатская злость...