Паисий Святогорец - Том 1 С болью и любовью о современном человеке

• Название: Том 1 С болью и любовью о современном человеке
• Автор: Паисий Святогорец
• Жанр: Книги

---

Величайшее сокровище для людей, живущих в миру, - родительское благословение. Подобно тому, как в жизни монашеской величайшее благословение то, которым благословил тебя твой старец. Поэтому и говорят: "Не упусти родительское благословение". Помню, у одной матери было четверо детей. Никто из них не женился и не вышел замуж.

Мать плакала: "Умру, - говорила, - от горя, никто из моих детей не женился. Помолись за них". Она была вдовой, ее дети - сиротами. Мне стало за них больно. Молился я, молился, но безрезультатно. "Что-то здесь не то", - подумал я. "На нас, - говорили ее дети, - навели порчу". - "Да нет, - говорю, - это не от порчи, порчу видно… А может быть, ваша мать проклинала вас?" - "Верно, отче, - отвечают, - в детстве мы очень шалили, и она постоянно с утра до вечера твердила нам: "Да чтоб вам обрубками быть!" - "Идите, - говорю, - к матери и скажите ей истинную причину вашей неустроенности, чтоб она пришла в чувство. Скажите, чтобы она покаялась, поисповедывалась и с сегодняшнего дня, не переставая, благословляла вас". И за полтора года все четверо создали семьи! По всей видимости, эта несчастная мало того, что была вдовой, но еще и легко впадала в состояние раздражения и уныния. Озорники выводили ее из себя, и за это она их проклинала.

– А если родители проклянут своих детей и потом умрут, то как дети могут избавиться от родительского проклятия?

– Приглядевшись к себе, они, скорее всего, признают, что в свое время бедокурили, мучили родителей и поэтому те их прокляли. Если они осознают свою вину, искренне покаются и исповедают свои грехи, то все у них наладится. Преуспевая духовно, они помогут и своим усопшим родителям.

– И меня, Геронда, когда я уходила в монастырь, проклинали мои родители…

– Такие проклятия - единственные из всех - становятся благословением.

"Благородное проклятие"

– Геронда, а правильно ли, когда обижают, говорить про обидчика: "Бог ему воздаст за его зло"?

– Тот, кто так говорит, делает себя посмешищем лукавого. Такой человек не понимает, что, говоря так, он "благородно" проклинает других. Некоторые говорят о себе, что они люди чуткие, имеют любовь и душевную тонкость и терпят несправедливости, которые делают им другие. Но вместе с тем они говорят о тех, кто их обижает: "Да воздаст им Бог за их зло". В этой жизни все люди сдают экзамены, чтобы перейти в иную, вечную жизнь - в рай. Помысл говорит мне, что такое "благородное проклятие" находится ниже духовного проходного балла и христианину оно непозволительно. Ведь Христос не учил нас любви такого рода. "Отче, отпусти? им, не ве?дят бо что? творя?т" [65] - вот какой любви учит Он. А кроме того, лучшее благословение из всех, это когда нас незаслуженно проклинают, и мы молча, с добротой это принимаем.

Если люди поверхностные или лукавые - те, кто имеют злобу и извращают истину, - оклевещут нас или поступят с нами несправедливо, постараемся, если можем, не искать себе оправдания в том случае, когда несправедливость касается лично нас. И слов: "Да воздаст им Бог" - говорить не будем, потому что это тоже проклятие. Хорошо, если мы от всего сердца простим наших обидчиков, попросим Бога укрепить нас понести тяжесть клеветы и будем, насколько возможно незаметно, продолжать духовную жизнь. И пусть те, чьим типиконом является суждение и осуждение других, поступают с нами несправедливо - ведь таким образом они без устали готовят нам золотые венцы для истинной жизни. Конечно, люди, живущие с Богом, никогда не проклинают других, потому что в них нет злобы, но лишь доброта. Зло, которым бросают в этих освященных людей другие, освящается - каким бы оно ни было. А сами живущие с Богом при этом переживают великую, невидимую другим радость.

Сглаз

Зависть, имеющая в себе злобу, может повредить другим. Это и есть сглаз - действие бесовское.

– Геронда, разве Церковь признает сглаз?

– Да, есть даже особая молитва "от презорства очес" [66]. "Дурной глаз" вредит другим тогда, когда человек говорит что-то с завистью.

– Геронда, многие просят у нас ладанки от сглаза для младенцев. Можно ли такие ладанки носить?

– Нет, нельзя. Говорите мамам, чтобы надевали на малышей крестики.

– Геронда, а если кто-то сделает какую-нибудь прекрасную вещь, другой ее похвалит, первый примет похвалу с гордым помыслом и затем эта вещь каким-либо образом повредится, это сглаз?

– Нет, это не сглаз. В этом случае вступают в действие духовные законы. Бог забирает от человека Свою Благодать, и поэтому происходит вред. Сглаз имеет место в редких случаях. Особенно люди, имеющие зависть со злобой, - а таких немного, - могут сглазить других. Например, завистливая женщина видит маму с очаровательным малышом и со злобой говорит: "А почему у меня нет такого ребенка? Почему Бог дал его ей?" В этом случае малыш может пострадать: будет не спать, начнет плакать, мучиться, потому что она сказала это со злобой. И если бы этот ребенок заболел и умер, то такая злобная и завистливая женщина радовалась бы. Другой, к примеру, видит чужого теленка, страстно хочет, чтобы он принадлежал ему, и животное вскоре околевает.

Однако часто сама мать виновата в том, что мучается ее ребенок. К примеру, мать видит чужого худенького малыша и говорит: "Ну и худоба! Просто кожа да кости!". Своим полюбовалась, а к чужому отнеслась свысока. Но слова, со злобой сказанные о чужом ребенке, бьют по ее собственному чаду. И чадо, не будучи виновато, страдает из-за матери. Несчастный малыш тает на глазах - в наказание матери, чтобы она осознала свою вину. Но, конечно, сам ребенок в этом случае причисляется к мученикам. Суды Божии - это бездна.

Исходящее от сердца благословение есть благословение божественное

…Ну, а сейчас я тоже "предам вас проклятию"! Вот оно: "Да преисполнит Бог ваши сердца Своей благостью и Своей многой любовью - до такой степени, чтобы вы стали безумны, чтобы ваш ум был уже оторван от земли и отныне пребывал близ Него, на Небе. Так становитесь же безумны от божественного безумия Божией любви! Да опалит Бог Своей любовью ваши сердца!.". Вот какому "проклятию" я вас предаю и не принуждайте меня его повторять - ведь мое доброе "проклятие" исходит от моего сердца и поэтому обладает силой. Еще находясь в санатории [67], я вас жалел. Некоторые из вас ждали восемь лет, говорили: "Устроим монастырь", но монастыря все не было и не было. Совсем, бедные, истомились! Тогда я сказал вам: "Как только меня выпишут из больницы, монастырь вырастет, быстро, как растут грибы после дождя. Уже через год будете в монастыре!" И ведь действительно: за год создался монастырь. Тогда, в санатории я говорил это от сердца, а у вас было доброе расположение, поэтому Бог вас и не оставил. Иного объяснения этому я не нахожу.

Если тебе станет больно за человека, который имеет смирение и от сердца просит тебя помолиться, к примеру, о том, чтобы ему избавиться от какой-то мучающей его страсти, и ты скажешь ему: "Не бойся, ты станешь лучше", то [тем самым] ты дашь ему божественное благословение. В этом добром пожелании много любви, много боли, и поэтому оно обладает силой. Это угодно Богу, и Он исполняет благословение. Значит, и сама по себе боль, которую один человек чувствует за другого, - это уже все равно что благословение.

Однажды, когда я был солдатом, наш командир послал меня исполнить обещание, данное нами Святому Иоанну Предтече после того, как он помог нам на войне. Мы дали обет купить для одной церквушки Святого Предтечи два больших храмовых подсвечника. Итак, мне надо было купить подсвечники, а заодно сопроводить одного нашего сослуживца в город Навпакт [68] для передачи его военному трибуналу. Помню, другие офицеры говорили командиру: "Ну и конвоира ты ему подыскал!" Несчастный, которого мне предстояло сопровождать, был родом из Эпира [69], по профессии - музыкант, человек бедный, женатый, с детьми. Он обвинялся в "самостреле", то есть в нанесении телесного увечья себе самому для того, чтобы его отправили в тыл. "Лучше, - рассудил он, - жить с одной ногой, чем быть убитым". Сначала мы с ним приехали в город Агринио [70], где у него были знакомые. "Пойдем, - говорит, - проведаем их". - "Ну что же, - отвечаю, - пойдем". "Пойдем сюда, пойдем туда", - что поделать, приходилось мне всюду с ним ходить. Ох, какое же мытарство! К тому же, он не хотел, чтобы я сдавал его трибуналу. Да мне и самому было жаль бедолагу, стало за него очень больно, и я сказал ему: "Вот увидишь - все у тебя обойдется, и устроишься лучше всех! Наш командир пришлет объяснительную записку по твоему делу, и тебя пристроят в какое-нибудь тихое место - так что и детям своим сможешь помогать, и жизнь твоя будет в безопасности". Добравшись наконец до Навпакта, мы узнали, что в трибунал уже пришло письмо от командира и дело на нашего самострельщика закрыто. А ведь ему грозил расстрел - время было военное, суровое. Командир пожалел его, поскольку он был главой семьи, и назначил поваром в Центр распределения новобранцев. Его семья перебралась поближе к этому Центру, и войну он провел лучше всех, а поскольку солдаты иногда не приходили обедать в столовую, у него оставалась еда, и он кормил своих детей. После войны все ему говорили: "Да тебе было лучше всех!" Потому что мы сидели в горах, в снегах. То, что я пожелал ему, было угодно Богу, потому что я сказал с болью, от сердца. Поэтому Бог и исполнил это благословение.