Сергей Максимов - Очерки о биографии и творчестве

• Название: Очерки о биографии и творчестве
• Автор: Сергей Максимов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Введите сюда краткую аннотацию

---

Своеобразной художественной формой воплощения земледельческой этнографии является книга Максимова «Куль хлеба и его похождения» — энциклопедия крестьянской жизни и труда. «Хлеб», по мнению Максимова, — это то фундаментальное начало, которое определяет и быт, и мировоззрение крестьянина, его жизнь с момента появления на свет и до самой смерти. Как у Г.И. Успенского без связи с землей нет жизни крестьянина, так и у Максимова ее нет без хлеба. «Без хлеба нет крестьянина. Хлеб на стол — и стол престол, а хлеба ни куска — и стол доска… Хлеб — дар божий, батюшка, кормилец — таковы представления крестьянина о хлебе». С теплотой и личной заинтересованностью описывает Максимов крестьянское житье, связанное с «властью хлеба», используя жанр путешествия-похождения: соломенную кровлю, соломницами завешенные окна, на соломе русский коренной человек родится, на ней он и помирает. Максимов дает подробное описание земледельческого труда, орудий, устройство жилищ и хозяйственных построек, географию русских деревень, описание пристаней, способов торговли хлебом, его (хлеба) «путешествие» по стране. Писатель рассказывает о строительстве хлебных барок, о ярмарках с их особенностями и нравами. Подробно описывает Максимов и различные сельскохозяйственные работы народа (главы: «Землю пашут», «Хлеб сеют», «Хлеб созрел — убирают»).

Рассказ о куле хлеба и его похождениях переплетается с этнографическими элементами и ими насыщен. Здесь же присутствуют и фольклорные включения в виде фольклорных цитаций разных типов, связанных с обрядовой поэзией: причитания по мужу («Моя ты, законная милость державушка! Уж я как-то, кручинная головушка, буду жить без тебя… Ты придай-ка ума-разума во младую во головушку»), печальные песни дочери. Подробно описывает Максимов и народные обычаи, обрядовый календарный фольклор, его содержание и характер: супрятки, святки, Рождество, масленицу, свадебные обряды. Его произведения — это художественный сплав самых разнообразных сведений и наблюдений над жизнью народа, уникальный по богатству фольклорно-этнографических материалов. «Куль хлеба» — книга о культуре старой деревенской Руси. «Бродячая Русь Христа Ради» — воссоздание народного миросозерцания с его стихийной материалистической трезвостью. Народный взгляд до такой степени отражается в книге, что представляется, как справедливо замечено исследователем Ю. Лебедевым, что она написана умным и зорким мужиком, деревенским мудрецом, доморощенным философом7. Склад крестьянского ума запечатлен в самой стилистической манере повествования: в синтаксической конструкции предложений, в озорной игре словом, в склонности к витиеватому построению фраз, в остроумном использовании фольклора.

В этих книгах Максимов все тот же писатель-этнограф, исследователь, наблюдатель, и проза его отличается этнографическими чертами и деталями. Писателем подмечена искренняя любовь крестьянина к земле, оптимизм, удивительная выносливость, высокая поэзия народных праздников, и вместе с тем от его взора не ускользнули и демонологические представления крестьян, их верования в магические силы природы.

«Нечистая, неведомая, крестная сила» — это тоже своеобразный памятник народной культуры, этнографическое исследование, с энциклопедической полнотой воссоздающее поэтический мир народных верований и легенд. Рассказ о народной демонологии сочетается с ярким красочным описанием крестьянских годовых праздников, создавая этнографию бытового православия. Максимов подметил демонологическое мироощущение русского православного крестьянина с его своеобразным природно-космическим кругозором, ощущающего себя частью природы, верящего в духовные силы, сопутствующие крестьянскому быту, магические силы энергетики, такие, как «царь-огонь», «вода-царица», «мать- сыра земля». И в этом воплотилось единство человека с землей и микрокосмосом. Очерки Максимова не похожи на фактографические хроники, а организованы сюжетно. В них отразилась обрядность, внутренняя сущность быта, целесообразность исторически сложившегося жизненного уклада. Неслучайно многие исследователи отмечают композиционное изящество, строгость сюжета, ритмическую законченность очерков Максимова. Народное творчество в произведениях писателя словно оживает, расцвечивается всеми цветами радуги, потому что всякий раз он погружается в живую жизнь. Литературная форма «Очерков из народного быта» («Крестьянские календарные праздники») — это особая беллетристика. Она проникнута ярко выраженным личностным началом. Внимание Максимова приковано не только к описанию праздников с элементами обрядности, хотя эти фольклорные начала вносят элемент интертекстуальности в повествование, но и к проявлению православного сознания крестьян. В поле зрения писателя — человек. Максимова волнует не только описание ритуальных атрибутов праздника, но и психология восприятия его крестьянским миром: ожидание праздника, психология поведения, чувства, которые испытывают крестьяне, отношение народа к праздникам. Максимов рассматривает праздники как элементы народного быта: святки, Рождество Христово, Новый год, Крещение Господне, Сретение Господне, Масленица и др. Все эти явления народной жизни — элементы бытового православия, входящие в повседневную жизнь народа. Они ценны для писателя осмыслением народного мира, как выражение его нравственных качеств. Народ отдается с увлечением, радостью этим праздникам, не остается равнодушным к общему веселью. Максимов отметил торжественно-приподнятое настроение крестьянства. В однообразную трудовую жизнь крестьянства вливаются календарные праздники, целая волна новых впечатлений. Суровые деревенские будни сменяются широким привольем и целым рядом забав и развлечений: игры, песни, сборища и гаданья дают тон общему веселью и скрашивают унылую деревенскую зиму. Так, святки, пишет Максимов, в крестьянском быту считаются самым большим, шумным и веселым праздником. «На святках самая строгая мать не заставит дочку прясть и не будет держать за иглой в долгие зимние вечера, когда на улице льется широкой волной веселая песня парней, когда в «жировой» избе, на посиделках, заливается гармонь, а толпы девушек, робко прижимаясь друг к другу, бегают «слушать» под окном и гадать в поле»8. В гаданиях, замечает автор, разыгрывается досужее девичье воображение, подстрекаемое желанием знать, что ждет впереди, кого судьба пошлет ей в мужья: пригожего ли доброго молодца, ласкового и милого, или старика-ворчуна, постылого скрягу с тяжелыми кулаками. «Страшное гадание» довольно заметно отражается на душевном состоянии гадальщиц. Наблюдения писателя свидетельствуют, что «почти на протяжении всех святок девушки живут напряженной, нервной жизнью». В их православном сознании борются добро и зло. «Воображение рисует всевозможные ужасы, в каждом темном углу им чудится присутствие неведомой, страшной силы, в каждой пустой избе слышится топот и возня чертей, которые до самого Крещения свободно расхаживают по земле и пугают православный люд своими рогатыми черными рожами»9.

Воображение подпитывается и различными рассказами, живущими в сознании крестьян, о страшных приключениях с гадальщицами, которыми запугивают девичье сознание старухи и пожилые женщины. И только теперь, после бытового освещения праздника, передав описание мироощущения народа, Максимов вводит рассказ крестьянки Евфросиньи Рябых из Орловского уезда, являющийся плодом народной фантазии.

Максимов отмечал бытовой характер православных обычаев, обрядов. Так, Рождественский сочельник повсеместно проводится крестьянами в самом строгом посте. Едят только после первой звезды, причем сама еда в этот день обставляется особыми символическими обрядами. Перед заходом солнца крестьяне становятся на молитву, потом зажигают восковую свечу, под образами ставят не обмолоченный сноп ржи и кутью. Солома и не обмолоченный сноп составляют непременную принадлежность праздника. Они знаменуют собой пробуждение и оживление творческих сил природы, которые просыпаются за поворотом солнца с зимы на лето. Кутья, разведенная медом, также имеет символическое значение. Она знаменует собой плодородие10. В жизнь крестьян входят испокон веков установленные дедовские обычаи, освященные церковью и временем. Новый год представляет своего рода рубеж, отделяющий прошлое от будущего. Максимов пишет: «В этот день даже в самой легкомысленной голове шевелится мысль о возможном счастье или несчастье, а в сердце роятся надежды, может быть, и необычные, и ребяческие, но все-таки подымающие настроение и вызывающие какое-то смутное предчувствие лучшего будущего. В трудовой жизни крестьянина-пахаря, которая вся построена на случайностях и неожиданностях, это настроение приобретает особенную остроту, порождая те бесконечные приметы, своеобразные обычаи и гадания, которые приурочены к кануну Нового года и самому Новому году»11.