Павел Мельников-Печерский - Очерки мордвы

• Название: Очерки мордвы
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: Публицистика

Мельников Павел Иванович (псевдоним — Андрей Печерский) [25.10(6.11).1818, Нижний Новгород, ныне г. Горький, — 1(13).2.1883, там же], русский писатель. Родился в дворянской семье. Окончил словесный факультет Казанского университета (1837). Был учителем. С 1847, служа чиновником особых поручений при нижегородском губернаторе, а затем (с 1850) в министерстве внутренних дел, участвовал в мероприятиях по «искоренению раскола». В 1866 вышел в отставку. Рассказы М. «Красильниковы» (1852), «Поярков», «Дедушка Поликарп», «Непременный» (все 1857) и др. привлекли внимание читателей и критиков откровенным разоблачением «тайн» бюрократической администрации и крепостнических нравов, а также художественным мастерством. Лучшие произведения М. - романы «В лесах» (1871-74) и «На горах» (1875-81). В романе «В лесах» изображение жизни Заволжья (ремёсел, семейных отношений, обычаев и обрядов) даётся на фоне поэтических картин природы. Любуясь самобытной цельностью характеров героев — носителей древних национальных традиций, М. показывает неизбежность разрушения этой старины под натиском цинично-деловых отношений, укрепляющихся в купеческой среде. Особенно сильны обличительные мотивы в романе «На горах», рисующем быт волжского правобережья. Если ряд героев романа «В лесах» наделён привлекательными чертами национального характера, то в романе «На горах» резко сатирически очерчены колоритные фигуры «тёмного царства». М. принадлежат также многочисленные труды по этнографии, статистике и истории раскола.

Большая Советская энциклопедия

---

Хотя в двадцатых годах XVII столетия вооруженные восстания инородцев и прекратились, однако долго еще после того не водворилось между ними совершенного спокойствия. В дальних местах, за Волгой и за Камой, время от времени происходили черемисские и башкирские бунты, в областях ближних, населенных преимущественно Мордвой, хотя открытых возмущений в больших размерах и не бывало, но упорство в неплатеже податей (ясака), хлебных, стрелецких и других денежных сборов вынуждало правительство к принятию мер строгих. К этому присоединились насилия воевод и других служилых людей, особенно тех, которые сбирали подати на государя. Мордва, бегая из деревень, стала укрываться в лесах, стала уходить вниз по Волге и селиться там на пустых землях, стала уходить по окрестностям в имения монастырские и богатых, сильных влиянием своим при дворе вотчинников. Так, в начале царствования Алексея Михайловича много Мордвы поселилось в вотчинах Троицкого Сергиева монастыря и в вотчинах боярина Бориса Ивановича Морозова, потому что этот монастырь и этот боярин, царский свояк и друг, в обиду своих крестьян никому не давали.

После, смутного времени народу было очень тяжело. Для усмирения внутренних мятежей и смуты, на войну со шведами и Польшей надо было много денег, а царская казна была истощена, накопленные же веками сокровища, которые бы можно было, в крайности, обратить в деньги, были расхищены в безгосударное время, когда поляки хозяйничали в московском Кремле. Пришлось усиливать налоги, с торговых и промышленных людей брать "пятую деньгу" на жалованье ратным людям, а с крестьян собирать хлебом и другими припасами на продовольствие войска, а также взимать с них ямские деньги и другие денежные повинности. Главная тягость падала таким образом на сельское население. К тягостям государственным присоединились тягости другого рода; сборщики податей, разъезжая по городам и селениям, делали жителям немало притеснений. С Мордвой же, как и с другими инородцами, обращались они особенно строго, даже враждебно: забирали у них без разбору хлеб, домашний скот и проч., продавали все это на торгах, частью на пополнение казенных недоимок, а частью в собственную пользу. Разоренная Мордва 6егала в леса или вниз по Волге, оставляя поля несжатыми, луга некошеными, мед в бортях недоманным; но сборщики податей, забирая оставленное Мордвой добро, ловили из них кого попало и, отвозя в город, становили на правеж.

В нижегородском Печерском монастыре сохранился отрывок из розыскного дела о Петре Корсакове, что осенью 1630 года с подьячим Дружиной Огарковым ездил в Нижегородскую область "сыскивать про беглую Мордву" и вместо того, чтобы разобрать дело, делал ей большие насилия и притеснения. Сбор ямских денег до того разорил Мордву, что летом 1639 года, не дождавшись уборки хлеба, все племя терюхан и значительная часть эрзян, обитавших около Арзамаса, покинув деревни и поля, забрали скот и какую можно было домашнюю рухлядь и рассыпались по дремучим лесам Муромским, Салавирским, по реке Сереже, некоторые бежали в леса Заволжья, другие же сели в лодки и поплыли вниз по Волге. Из Нижнего и Арзамаса посланы были стрельцы и пушкари выгонять Мордву из лесов и силой заставлять их жать и молотить хлеб. Но посланные не могли проникнуть в лесные чащи, нахватали несколько отставших беглецов и пополнили ими нижегородские и арзамасские тюрьмы. Урожай в тот год был необыкновенно обилен, но уродившийся в изобилии хлеб должен был погибнуть неубранным. Нижегородский воевода доносил об этом в Москву, а между тем послал в мордовские деревни стрельцов из Нижнего. Набольшими у них были: пушкарь Антон Молочницын да стрелец Захар. Эти люди, по тогдашнему обычаю, захотели от того дела покормиться, стали хватать Мордву и бортников и их "для своея бездельные корысти мучили и связанных в подполья метали", сбирали с них большие деньги на себя и тем еще больше озлобили недовольных: побеги в леса и вниз по Волге на небольших судах усилились пуще прежнего. Между тем из Москвы пришло распоряжение убрать мордовский хлеб и взять его в казну: "и тот мордовский опальный хлеб всякими окольными людьми убрать и стеречь". Для распоряжений по этому предмету, а также для исследования, отчего Мордва разбежалась, — от платежа ли ямских денег или от обид и налогов, — посланы были сыщики Петр Корсаков да Дружина Огарков. Корсаков сошелся с пушкарем Молочницыным и вместе с ним, разъезжая по мордовским селениям, хватал, кто ни попадался, — не только Мордву, но и русских, — вымогал от них для себя кормы и деньги. Сначала Корсаков поселился в мордовской деревне Большой-Вад. Здесь дела начались тем, что Молочницын нижегородских ямских проводников, привезших в Большой-Вад Корсакова, связал по рукам и по ногам и бросил в подполье, требуя и с них денег. Затем произошел целый ряд насильств. Подьячий Огарков поссорился с Корсаковым, и Корсаков, вместе с пушкарем Молочницыным, со стрельцом Захаром и со своими людьми, подьячего обругал, избил, бороду у него выдрал, а когда Дружина убежал в свою избу и заперся, брал ту избу приступом и бревнами вышибал из неё окна. Огарков бежал с царской службы и отправился к своим родственникам в Курмышский и Алатырский уезды. Затем, воротясь, стал мстить свою обиду: с набранными людьми, вооруженными пищалями, саблями и ослопами, пришел в Большой-Вад ко двору Корсакова, людей его избил ослопьем, а самого ранил. Во время таких непорядков жали мордовский хлеб, но многие окольные люди откупались от работы, а которые не хотели давать денег (рублей по 30 и более — сумма чрезвычайно значительная по тому времени), тех били, мучили и связанных метали в подполья. Хотя мордовский хлеб жали даже и под снегом, но далеко не весь сняли. Мордва разбежалась окончательно, 6ежали из Нижнего и бывшие там в тюрьме и на правеже, в лесах поделали они землянки, засели в берлоги и прожили в них даже во время трескучих морозов. Множество Мордвы в это время перемерло, особенно женщин и малых детей. Узнали про все это в Москве, прислали новых сыщиков, Семена Игнатьевича Колтовского да подьячего Нечаева. Нам неизвестно, что сделали эти новые сыщики.

Через все XVII столетие продолжаются стеснения Мордвы, то и дело заставлявшие ее 6егать из мест своего жительства. К тяжким податям, к налогам, к обидам воеводским и разных других служилых людей, со времен патриарха Никона, присоединились еще новые беды для Мордвы — насильственное обращение их в христианскую вру. Мы уже заметили, что царь Иван Васильевич раздавал вольную дотоле Мордву боярам и монастырям для крещения. В царствование его и Федора Ивановича посредством такой меры немало Мордвы обращено было в христианство, и вслед затем она до того обрусела, что через столетие после "казанского взятья" во внуках и правнуках, крещенных по воле Грозного, трудно было узнать мордовских потомков. Тогда иноки Троицкого Селижарова монастыря были отправлены в качестве миссионеров для крещения казанской Мордвы и немало обратили ее в христианство. Тогда иноки Саввина Сторожевского монастыря устроили миссионерский стан на берегу реки Мокши для крещения темниковской или Еникеевой Мордвы; из этого стана вскоре образовался Пурдышевский-Рождественский монастырь, которому также дана была во владение часть темниковской Мордвы, с условием окрестить ее. Пурдышевские монахи окрестили не только принадлежавших их монастырю по вотчинному праву язычников, но распространили христианство почти по всей темниковской Мордве. В главнейшем месте эрдзядов, в Арзамасе, по повелению царя Ивана Васильевича, был построен Спасский монастырь, и доселе существующий. Ему, при первом еще настоятеле его Сергии (ум. 1588), отданы были во владение "царские мордовские вотчины": Ивановское с деревнями Чернухою, Ореховскою и проч. Монахи усердно стали крестить своих крестьян, но до смутного времени и сопровождавшего его возмущения Мордвы, кажется, не имели больших успехов. Зато, как скоро в Нижегородской области и вокруг Арзамаса спокойствие было восстановлено, спасские монахи ревностно принялись за крещение Мордвы. Особенно отличился в этом деле игумен Иов, бывший в Арзамасе с 1628 года по 1638 и потом переведенный в московский Новоспасский монастырь. Арзамасская Мордва, стерпев притеснений от спасских монахов, разбежалась и поселилась на местах пустых, никому тогда не принадлежавших, на речке Коваксе, но Иов успел воротить её и окрестить. К концу XVII столетия значительная часть арзамасской Мордвы, будучи окрещена, обрусела. На берегах Суры также монахи крестили Мордву. Как и в Арзамасе, царь Иван Васильевич устроил в городе Алатыре монастырь Троицкий и дал ему во влaдение Мордву, ради крещения. Миссионерская деятельность алатырских монахов, которые, обратив свою Мордву, принялись и за чужую, не понравилась инородцам. Они долго терпели, но, как скоро в смутное время земля замутилась, алатырская Мордва прежде всего захотела свести старые счеты с монахами. Игумена "посадили в воду", то есть утопили в Суре; монахи выбрали другого-и ему та же участь; выбрали третьего — Мордва, ворвавшись в монастырь, скинула его с башни, зарезала одного иеромонаха, разогнала остальную братию, разграбила монастырь и, захватив все жалованные ему грамоты, завладела его вотчинами. Оставшиеся монахи просили властей Троицкого Сергиева монастыря, архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына, чтоб их монастырь был приписан к ним. В 1615 году царь Михаил Фёдорович согласился на то. Троицкие власти послали в Алатырь своих миссионеров, которые повели дело лучше: некоторые мордвины даже сами стали просить о крещении. Так, в 1619 году один мордвин дал в Троицкий Сергиев монастырь вклад, прося за то его окрестить. Тогда же мордвин, названный во св. крещении Тихоном, отдавая Троицкому Сергиеву монастырю свою родовую вотчину Кирмальский-Ухожей, сам просил о водворении его между христианами, "чтоб ему христианския веры не отбыти".