Павел Мельников-Печерский - Автобиография

• Название: Автобиография
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Мельников-Печерский П. И. Собрание сочинений в 6 т.

М., Правда, 1963. (Библиотека "Огонек").

Том 1, с. 318–327.

---

— Вот какова огромная звезда была".

С 1845 по 1850 г. П. И. всю свою деятельность ограничивал работами для издаваемой им газеты. Быть редактором "Губернских ведомостей" — дело трудное: надобно почти все самому писать. И действительно, первые 9 месяцев 1845 года от первого слова до последнего написано самим редактором, а в остальные затем годы по крайней мере две трети газеты были им писаны. Из больших статей, помещенных в "Губ. ведом.", упомянем о следующих:

1) Иван Петрович Кулибин (1845), писанная по запискам этого замечательного человека, доставшимся П. И. Мельникову; — статья, к сожалению, не кончена.

2) "Нижегородская ярмарка" (1846) — это тоже не конченая статья, была после кончена, дополнена и издана в свет особой книгой под названием "Нижегородская ярмарка", Нижний Новгород, 1846, in 8№, 292 стр. Эта книга обратила на себя внимание ученых,[5] и автор ее в том же 1846 г. был избран в члены императорских обществ: Русского Географического и Московского сельского хозяйства.[6]

3) "Нижегородские события с 1462 по 1700 год" (1846). 4) "История Нижнего Новгорода до 1350 г.". 5) "Нижегородское великое княжество" (1847 год). 6) "Духов монастырь" (в Нижнем Новгороде) — статья, после напечатанная отдельной книгой (1848). 7) "Описание города Княгинина" (1849). 8) "Балахна, уездный город Нижегородской губернии" (1849 и 1850) — в 1850 году напечатана отдельной книгой.

В 1850 году П. И. Мельников оставил занятия по редакции "Нижегородских ведомостей". В то время, когда он принимал в них участие, самые лестные отзывы слышались о "Нижегородских ведомостях" от ученых и журналистов.[7]

В 1847 году П. И. Мельников имел уже 19 сотрудников и в том числе известных литераторов графа В. А. Сологуба и М. В. Авдеева. Известный археолог наш архимандрит Макарий при содействии П. Ив. Мельникова начал заниматься русскими древностями, и первые его сочинения печатались в "Нижегородских ведомостях". Можно сказать положительно, что до 1845 года нижегородцы не знали истории своего края, но с тех пор познакомились с прошедшим их родины и в Нижег. губ. явилось много скромных, но полезных деятелей. До какой степени П. И. Мельников умел возбудить в нижегородцах сочувствие к истории края, можно видеть из того, что, когда во время великого поста 1847 года открыл в зале Александровского Дворянского института публичные чтения "о России и Нижнем Новогороде в начале XVII столетия", то на эти лекции в таком небольшом городе, как Нижний,[8] собирались по 350 слушателей,[9] не считая воспитанников дворянского института, гимназии и семинарии, а по окончании этих лекций губернский предводитель Н. В. Шереметьев письменно, от лица всего дворянства Нижегородской губернии, благодарил П. И. Мельникова, как дворянина Нижегородского, за эти чтения. О способности же П. И. Мельникова держать публичную речь и об умении его сильно действовать на слушателей засвидетельствуют все участники Казанского обеда, бывшею здесь в Петербурге в ноябре прошлого 1857 года.

С 1850 по 1852 год П. И. Мельников помещал статьи свои в «Москвитянине», из которых более других замечательны: "Павловская промышленность" (1851, N14). Вслед за тем он в том же «Москвитянине» (1852, N 8) напечатал первую повесть свою "Красильниковы".

Выше было сказано, что после неудачных опытов на поприще беллетристики П. И. Мельников дал себе слово не писать, пока не узнает народ — и двенадцать лет он ничего не писал в этом роде. Между тем в 1849 г. поселился в Нижнем Новгороде известный литератор В. И. Даль, с которым П. И. Мельников и прежде был знаком, теперь они сблизились еще более, и почти все свободное время П. И. Мельников проводил в семействе В. И. Даля. Этот первостепенный знаток русского быта и уговорил его приняться за литературу. Это было в 1851 году П. И. Мельников, по служебным занятиям изучавший быт купцов и мещан, написал «Красильниковых» и прочитал эту повесть в семейном кружке В. И. Даля. Одобрение такого писателя, как Даль, заставило П. Ив. Мельникова нарушить данное слово, и он послал «Красильниковых» в «Москвитянин», подписал псевдоним свой Печерский, который придумал он потому, что жил в Нижнем Новгороде на Печерской улице, рядом с удельной конторой, где жил Даль. Повесть «Красильниковы» посвящена Далю, как литератору, вызвавшему П. И. Мельникова на новое поприще литературной деятельности. «Москвитянин», о котором помещены «Красильниковы», мало расходился в публике, и потому повесть эта не могла обратить на себя особенною внимания публики, хотя «Современник» тотчас же указал на эту повесть как на замечательное явление в русской литературе (1852. N 5). "Давно мы не читали в русской литературе, — сказано было там, — ничего, что бы подействовало на нас так глубоко, что бы поразило нас такою простотою и верностью изображения, таким отсутствием всякой искусственности, как превосходная повесть под заглавием «Красильниковы», помещенная в 8 книжке «Москвитянина» и подписанная Андреем Печерским. Повесть эта обличает в авторе, имя которого мы встречаем в первый раз в печати (если только оно не псевдоним), тонкую и умную наблюдательность и при этом большое уменье владеть языком. Перед силою, сжатостью и безыскусственностью его рассказа, в котором нет ни одной слабой или неверной черты, ни одного неуместного, вычурного слова, где действительность является без прикрас, без подмалевок, без ухищрений фантазии, — бледнеют даже некоторые рассказы лучших и талантливейших современных писателей. По верности действительности, но меткости и по силе впечатления этот рассказ может быть поставлен наряду только с лучшими произведениями". "Отечественные записки" и другие журналы также дали одобрительный отзыв о «Красильниковых». Но после этого П. И. Мельников молчал еще пять лет. Не столько служебные занятия, сколько неуверенность в своих силах отклоняли его от печатания своих рассказов. Много было у него начатых работ, немало и конченых, но написав что-нибудь, он по обыкновению прятал написанное на полгода или и более и потом перечитывал; если ему не нравилась работа, он по обыкновению бросал ее в огонь, чтобы потом как-нибудь не попалась она в типографию, — такое всесожжение нередко повторяется у него и до сих пор. В 1857 году он напечатал в "Русском вестнике" «Пояркова», "Дедушку Поликарпа", а вслед за ним "Старые годы" — бесспорно, лучшее его произведение. "Старые годы" его — глубоко поэтическая панихида над нашими беспутными годами, по выражению критика "Библиотеки для чтения" (1857, N 8). Здесь П. И. Мельников обнаружил, по замечанию того же критика, такое изучение частного быта половины XVIII ст., какого мы не встречаем ни у одного из наших повествователей, кроме Пушкина и Гоголя. Выведенные в "Старых годах" личности не только этнографически, но и психологически верны: они думают, говорят, действуют, движутся как живые люди, а это несомненно обнаруживает в авторе поэтический талант. Есть места, где его исторический этюд переходит в драматические сцены, исполненные удивительно художественно"…

За "Старыми годами" следовал "Медвежий угол" — смело, резко и бойко сорвавший маску с мнимо порядочных людей и выставивший на всеобщий позор злоупотребления, о которых прежде не только не печатали, но и громко в обществе не говорили. Этот рассказ произвел чрезвычайно сильное впечатление, и замечательно то, что по появлении его везде заговорили, что под именем Линквиста описано действительное лицо, но одни утверждали, что это лицо находится в том, другие уверяли, что оно в другом городе, так что в редкой губернии не нашлось своего Линквиста. Сверх того, в "Русском вестнике" 1857 года помещен рассказ «Непременный», а в 1858 г. — "Именинный пирог". Теперь С.-Петербургский книгопродавец Давыдов издает сочинения П. И. под названием "Рассказы Андрея Петровича Печерского".

В 1859 году П. И. Мельников издает ежедневную политическую и литературную газету "Русский дневник".

В сочинениях П. И. Мельникова выражается твердая, глубокая вера в прогресс и в великое будущее Русской земли, в сочинениях его везде проявляется задушевная любовь к простому народу и горькая насмешка над людьми привилегированных сословий, исказившими себя ради подражания Западу. Но он вместе с тем и не славянофил, ибо от души говорит: "Нет, что бы ни говорили любители старины, как бы ни величали они времена мимошедшие, а как всмотришься поглубже в эту пресловутую старину, да как вглядишься попристальнее в жизнь наших предков — нелицемерно воздашь хвалу господу, что не судил он нам родиться полтораста лет тому назад, а сотворил русскими людьми XIX столетия. Прошли, миновались беспутные старые годы! Благодаря бога они и не воротятся… Прошла пора дикого самоуправства, тупого презрения к народу, безверия, смешанного с ханжеством и боязнью черта, надменного высокомерия, так легко и быстро переходившего в подлость и унижение. Слава богу!"

Но к простому народу и старым годам автор полон глубокой симпатии: "народ наш, — говорит он, — сметливый, добрый и умный народ, не был заражен этой безнравственностью. Вооружаясь терпением, чист, свеж, бодр и юн вышел он из горнила испытания…" ("Старые годы").