Брет Эллис - Американский психопат

• Название: Американский психопат
• Автор: Брет Эллис
• Жанр: Контркультура
• Год: 2003

Семь женщин умирали долго и мучительно. Семь мужчин — быстро и почти безболезненно. Женщины впадали в забытье от боли, приходили в себя и снова теряли сознание от ужаса. С одной Пэт Бейтман, 27-летний уоллстритский финансист, снял кожу, другую истыкал гвоздями, еще одну обезглавил и совокупился с отрезанной головой. С мужчинами поступал проще — кого-то зарубил топором, кого-то банально порешил из пистолета. Роман Брэта Истона Эллиса «Американский психопат», написанный от лица этого самого психопата, на три четверти состоит из сцен насилия. На сто процентов — он жесткая сатира на восьмидесятые годы. В 1991 году издательство «Саймон и Шустер», заплатившее Эллису $300 000 аванса, отказалось печатать книгу: сотрудницы издательства и женские инициативные группы грозились устроить акции протеста. Когда роман все-таки вышел у конкурентов, когда завороженные критики единогласно объявили его отвратительным — «Американского психопата», разумеется, решили экранизировать.

Николай Клименюк

Чудовищно жестокая, бесстыдно аморальная история серийного убийцы-яппи вызвала невероятный скандал среди читателей и в прессе, когда первый издатель книги Simon & Sсhuster отверг возможность публикации, потеряв в качестве неустойки 300,000 долларов аванса. Самые крупные книжные магазины США отказывались долгое время продавать роман.

T-ough press

---

Выдержав паузу, я говорю:

— Знаете, что сказал о женщинах Эд Гейн?

— Эд Гейн? — переспрашивают меня. — Метрдотель в баре «Канал»?

— Нет, — говорю я. — Серийный убийца, действовавший в Висконсине в пятидесятых. Он был интересным чуваком.

— Тебя всегда интересовали подобные дела, Бэйтмен, — говорит Ривис, потом Хэмлину. — Бэйтмен все время читает эти биографии: Тед Банди, Сын Сэма, Фатальное Видение, Чарли Мэнсон. Все подряд.

— Так что сказал Эд? — с интересом спрашивает Хэмлин.

— Он сказал, — продолжаю я, — «Когда я вижу, как по улице идет хорошенькая девушка, то думаю о двух вещах. С одной стороны, мне хочется пригласить ее куда-нибудь, поговорить с ней, обращаться с ней ласково и нежно». — Замолкнув, я одним глотком допиваю J&B.

— А что он думает с другой стороны? — вкрадчиво спрашивает Хэмлин.

— «Я думаю, как будет смотреться на колу ее голова», — отвечаю я.

Хэмлин с Ривисом успевают переглянуться и вновь посмотреть на меня, прежде чем я начинаю смеяться, и они с некоторым напряжением тоже смеются.

— Слушайте, как насчет ужина? — я осторожно меняю тему.

— Может, индийско-калифорнийский ресторан в верхнем Вест Сайде? — предлагает Хэмлин.

— Идет, — говорю я.

— Мысль хорошая, — замечает Ривис.

— Кто будет заказывать? — спрашивает Хэмлин.

«ШЕЗЛОНГ»

В понедельник Кортни Лоуренс приглашает меня поужинать с ней в ресторане. Приглашение выглядит смутно сексуальным, и я принимаю его, но беда в том, что ужинать придется с двумя выпускниками Кэмдена, Скоттом и Анной Смайли, в новом ресторане на Колумбус под названием «Шезлонг», который они выбрали. Я заставил свою секретаршу досконально изучить ресторан, и до моего ухода из офиса она представила мне три возможных варианта меню. Пока мы бесконечно долго ехали в такси по центру, Кортни рассказала, что Скотт работает в рекламном бюро, а Анна на деньги отца открывает рестораны, последний — «1968» на Верхнем Ист Сайде. Это было лишь немного скучнее, чем рассказ Кортни о том, как она провела день: массаж лица в Elizabeth Arden, покупка кухонной посуды в Pottery Barn (кстати, все это она делала, приняв литиум), а потом она пришла в «Harry's», где мы выпили с Чарльзом Мерфи и Расти Вебстером и где Кортни забыла пакет с посудой, оставив его под столом. Единственная мало-мальски интересная для меня деталь о жизни Скотта и Анны: после женитьбы они усыновили тринадцатилетнего корейского мальчика, назвали его Скоттом-младшим и послали в Эксетер, где Скотт учился на четыре года раньше, чем я.

— Надеюсь, столик для нас заказан, — предостерегаю я Кортни в машине.

— Только не кури сигару, Патрик, — медленно говорит она.

— Это не Дональда Трампа машина? — спрашиваю я, глядя на лимузин, застрявший в пробке неподалеку от нас.

— Господи, Патрик. Закрой рот, — глубоким голосом произносит она.

— Знаешь, Кортни, у меня в дипломате лежит плейер, и мне ничего не стоит одеть наушники, — говорю я. — Тебе надо принять еще литиум. Или выпить диетической колы. Кофеин поможет тебе встряхнуться.

— Я хочу ребенка, — тихо, глядя в окно, произносит она. — Двух… замечательных… ребятишек.

— Ты со мной разговариваешь или с этим Шломо? — вздыхаю я, но достаточно громко, чтобы было слышно шоферу еврейской наружности. Как нетрудно догадаться, Кортни не отвечает.

Утреннее Шоу Патти Винтерс было посвящено Духам, Губной Помаде и Косметике. Луис Керрутерс, с которым живет Кортни, уехал в Феникс и вернется не раньше завтрашнего вечера. На Кортни шерстяной жакет и жилетка, футболка из джерси, габардиновые брюки от Bill Blass, хрустальные с эмалью и золотом сережки от Gerard E.Yoska и туфли от Manolo Blahnik (шелковый атлас). Я в пошитом на заказ твидовом пиджаке, брюках и хлопчатобумажной рубашке из магазина Alan Flusser, а также в шелковом галстуке от Paul Stuart. Утром на тренажер Stairmaster в спортивном клубе была двадцатиминутная очередь. На углу Сорок Девятой и Пятидесятой я машу рукой нищенке, а потом показываю ей средний палец.

За столом разговор идет о новой книге Элмора Леонарда — я ее не читал, о ресторанной критике — это читал, о британской версии саундтрека к «Отверженным» в сравнении с американской, о новом сальвадорском бистро на углу Второй и Восемьдесят Третьей, о том, где лучше колонка сплетен — в Post или в News. Похоже, у нас с Анной Смайли нашлась общая знакомая, официантка из «Абетона» в Аспене, которую я на прошлое Рождество, когда катался там на лыжах, изнасиловал флаконом лака для волос. «Шезлонг» переполнен, у меня закладывает уши, акустика из-за высоких потолков хреновая, и сквозь шум, если я не ошибаюсь, прорывается «White Rabbit» в версии New Age. Некто, похожий на Фореста Этватера — зачесанные назад светлые волосы, очки с простыми стеклами в оправе из красного дерева, костюм от Armani, подтяжки, — сидит с Каролиной Бейкер из инвестиционного отдела в Drexel. Выглядит она неважно. Ей нужно сильнее краситься, а твидовый костюм от Ralph Lauren слишком строгий для нее. Столик у них посредственный, прямо перед баром.

— Это называется классическая калифорнийская кухня, — склонившись ко мне, говорит Анна после того, как мы заказали еду,. Я полагаю, что эта фраза заслуживает реакции, а поскольку Скотт с Кортни обсуждают достоинства колонки сплетен в Post, отвечать приходится мне.

— Ты хочешь сказать — в сравнении с просто калифорнийской кухней? — осторожно интересуюсь я, взвешивая каждое слово. Потом неудачно добавляю: — Или пост—калифорнийской кухней?

— Не хочу показаться снобом, но существует масса различий. Они едва уловимы, — говорит она. — Но они есть.

— Я слышал о пост-калифорнийской кухне, — говорю я, пристально разглядывая убранство ресторана: выставленные напоказ выставлены трубы, колонны, открытая кухня, где делают пиццу, и… шезлонги. — По правде говоря, я даже ел кое-что. В ней нет молодых овощей? Буррито с начинкой из гребешка? Крекеры с васаби? Ну что, я на верном пути? Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что ты — вылитая Гарфилд, которую задавила машина, потом с нее содрали кожу, и прежде чем потащить тебя к ветеринару, кто-то набросил на тебя жуткий свитер Ferragamo? Фузилли? Cыр бри в оливковом масле?

— Точно, — пораженная, произносит Анна. — Кортни, где ты нашла Патрика? Он столько всего знает. В представлении Луиса калифорнийская кухня — это половинка апельсина и немного желатина, — заявляет она, потом смеется, призывая меня посмеяться вместе с ней, что я с неохотой и делаю.

На закуску я заказал цикорий с какой-то разновидностью кальмара. Анна со Скотом взяли рагу из ската с фиалками. Кортни, вместо того, чтобы собраться с силами и прочесть меню, едва не заснула, но прежде чем она соскользнула со стула, я успел схватить ее за плечи и подтянуть вверх. Анна заказала за нее, что-то простое и легкое, вроде каджунского попкорна, который, возможно, в меню и не значился, но поскольку Анна знакома с шеф-поваром, Ноджем, он специально приготовил небольшую порцию — специально для Кортни. По настоянию Скотта и Анны нам всем принесли какое-то фирменное блюдо — темного среднепрожаренного окуня. К счастью для них, он фигурировал в одном из меню, составленых для меня Джин. Если бы его там не было, а они бы все-таки заставили меня его попробовать, то, скорее всего, после ужина, часов около двух ночи (после Поздней Ночи с Дэвидом Леттерманом ) я вломился бы к ним в квартиру и изрубил бы их на куски. Сначала заставил бы Анну смотреть, как умирает Скотт, истекая кровью из зиящих ран на груди, а потом как-нибудь добрался до Эксетера, где вылил бы бутылку кислоты на плоское, с раскосыми глазами лицо их приемного сына. У нашей официантки неплохая фигурка, на ней золотые туфли с завязками, украшенные искусственным жемчугом. Сегодня я забыл вернуть в прокат видеокассеты и беззвучно проклинаю себя, пока Скотт заказывает две большие бутылки «Сан-Пеллегрино (San Pellegrino)».

— Это называется классическая калифорнийская кухня, — говорит мне Скотт.

— Почему бы нам всем вместе на следующей неделе не сходить в «Бар Зевса»? — предлагает Анна Скотту. — Как ты думаешь, трудно будет заказать столик на пятницу?

Скотт в полосатом (красный, фиолетовый, черный) кашемировом свитере от Paul Stuart, мешковатых бриджах Ralph Lauren и кожаных мокасинах Cole-Haan.

— Может быть, — отвечает он он.

— Это прекрасная мысль. Она мне нравится, — замечает Анна, взяв с тарелки маленькую фиалку и понюхав цветок перед тем, как осторожно положить его на язык. Она в красно-фиолетово-черном свитере ручной вязки (мохер с шерстью) от Koos Van Den Akker Couture и в слаксах от Anne Klein, на ногах у нее — замшевые туфли с открытым носом.

Официантка, хотя и не очень красивая, устремляется к нашему столу, чтобы принять еще один заказ на напитки.