Николай Фохт - Похмельная книга

• Название: Похмельная книга
• Автор: Николай Фохт
• Жанр: Справочники

Ободряющее пособие для пьющего, пившего, собирающегося выпить…

Поразительная история — такой книги в России не было. Нет, конечно, были всякие рецепты, анекдоты про пьянства, правила этикета, рассуждения о том, что такое правильное питие, а что — неправильное, злостное. Никто не написал слов, которые бы ободрили пьющего, пившего, собирающегося выпить человека в эту, безусловно, трудную минуту его жизни. Один умный приятель парафразировал: не пить в России — больше, чем не пить. Представляете, что значит пить в России — насколько это больше!

---

Так в грезах происходит возрождение, полная реабилитация. Воды Белой реки омывают только берега ночных кошмаров. Плакучие ивы склоняются к прозрачной воде, лошади пьют из Реки забвения и дико ржут в ответ на заливистые трели соловья. По румяным щекам катятся слезывиноградины, над Рекой встает солнце, и чудится, мерещится очертание иного, второго берега…

Рис. 6

Будни пьющего художника

Глава 5. НЕ ЛЮБИЛ. НЕ УБИЛ

Настроение: бодрое. — Время: с утра. — Место: личная постель, в основном Россия. — Полезные сведения: как называется, когда не помнишь, что было накануне; как это наз ы вается у врачей; хорошо, что это не совсем то, о чем речь; как определить, дрался ли ты вчера; как определить, любил ли ты вчера; в любом случае ничего страшного и почему.

Вернемся к мозгу. Но прежде необходимо уточнить: самые смелые, наиболее мужественные люди на планете — алкоголики. Это какой же нервной системой надо обладать, чтобы наутро появиться в присутственном месте с улыбочкой, раскланяться с начальником, отдать последнюю мятную конфетку машинистке — быть комильфо, а в то же время таить в душе плотную уверенность, что вчера, с десяти вечера до пяти утра, были подожжены два жилых помещения, убиты пять постовых, изнасилованы две подружки и пущен под откос состав с гуманитарной помощью для голодающих младенцев Сомали! Провалы памяти (как я уже докладывал выше, синдром Корсакова), переходящие в абстиненцию, ставили на грань белой горячки не одно поколение; не один толковый повеса, бонвиван и гусар сошел с дорожки, не совладав с мощнейшими угрызениями совести и всепожирающим страхом расплаты за мнимое содеянное. А чаще всего на ровном месте возникают угрызения, частенько гордиться ими приходится в будущем, а не стесняться. На фундаменте сегодняшних переживаний и утренних извинений за испорченную лампочку в туалете и нервно сказанное лишнее слово строятся легенды, слагаются саги и рождаются эпосы, возгорается нимб над головой.

И всетаки относиться к синдрому Корсакова надо осторожно и с уважением. Наука в лице одного знакомого уролога разъяснила, что признаки синдрома Корсакова у алкоголиков — детский лепет по сравнению с настоящей болезнью. Хорошо выпивший, а иногда и закусивший человек просто не помнит, что с ним было. Конечно, в здравом уме, то есть опохмелившись, он переживает потерю некоторой части своего лица, горюет о явно обозначившейся деградации, навязчиво пристает к остальным участникам процесса за разъяснениями (а отнюдь не за утешениями, как думают многие: утреннему человеку не важно, как он сделал, ему важно, что он делал — для восстановления причинноследственной связи, а иногда и просто из любопытства). А больной уже ничего наутро не спрашивает — он додумывает все сам, а додумав, впадает в полнейшую уверенность, что так оно и было — не переубедить. Из чего следует, что тривиальному алкоголику хуже нет звонить поутру обладателю настоящего синдрома Корсакова — можно такое узнать!

Лучше всего заниматься аутотерапией. Ну, например, кажется вам, что вчера, выходя из гостей (осталось в сознании), вы на коротком отрезке в 300 метров (из сознания стерто намертво) избили ветерана войны, и, собственно, поэтому утром вам так плохо. Ничего подобного: плохо потому, что у станции метро «Тульская» вами из ложного ухарства была куплена бутылка «Жигулевского» десятидневной давности и распита на месте. Именно прокисшее пиво стерло ценную информацию. Убедиться же, что в драках вы не участвовали, можно, посмотрев на костяшки пальцев: любая, самая незначительная схватка оставляет на костяшках ссадины. Если ссадин нет, гляньте в зеркало — даже наличие синяка под глазом свидетельствует, что не вы били, а вас, следовательно, беспокоиться нечего, совесть чиста. Разбитые локти и колени красноречиво говорят о степени опьянения — скорее всего, при ходьбе вы припадали то на локоть, то на колено, то задевали плечом фонарные столбы и прочие муниципальные излишества.

Нередко утром возникает и половой вопрос в довольно пикантной постановке: было или не было. Это уж совсем просто, тут действует закон. Он прост и притягателен быстротой разрешения любых сомнений: если вы не помните хотя бы одного момента самого акта, значит акта не было. Кстати, закон этот действителен для любой экстренной ситуации: если вы не помните хотя бы одного фрагмента нештатных событий, значит этих событий не было, а все страхи на совести больного, непохмеленного воображения.

Предлагается следующий путь восстановления картины вчерашней жизни. Открываются глаза, и тут же захлестывает чувство вины, страха, стыда, появляется желание больше не пить, уехать подальше, жениться на первой жене, стать прапорщиком в Ташкенте, жить скромно, никогда вообще не выходить из дому, быстрее заснуть еще на, сутки. Лягте на спину, откройте глаза. Примените вышеописанный закон экстренных ситуаций, убедитесь, что никого не убили, никого не любили этой ночью. Затем тщательно осмотрите тело — это должно принести радость (мелкие царапины, синячки — вот и все, что есть).

Потихонечку надо встать — проверить документы (если вы, конечно, пренебрегли моими советами гулять без документов). Деньги можно не проверять — по их количеству все равно ничего выяснить не удается. Предположим, все на месте — считайте, что вышли сухим из воды (что и бывает в подавляющем числе случаев). Но вы разохотились и желаете оперировать нюансами: каким, например, образом с Верхней Масловки вы очутились на станции Поваровка и только потом на дрезине за таинственную сумму обнаружили себя на Ленинградском вокзале в объятиях существа женского пола за сумму не менее загадочную. Но не спешите бежать к телефону и звонить хозяйке вечера, которую, как выяснится потом, вы весь вечер заставляли с собой целоваться. Сначала сходите в магазин за красным сухим вином, сыром и ветчиной. Два стакана и быстрый легкий завтрак ветчиной и сыром — вот вы и готовы слушать подробности. Только теперь они воспримутся адекватно. А возможно, заинтригованная вашим вчерашним поведением хозяйка пригласит на кружку пива под предлогом более подробного, а заодно и совместного восстановления изрядно поизносившейся минувшей реальности — а что, поезжайте, приятный диалог еще никому не вредил в подобной ситуации.

Одно можно сказать — никогда не впадайте в уныние. Даже если чтото страшное и произошло (вы плюнули на паркетный пол, ударили в нос таксиста, проспали свою станцию), дело сделано, не вернешь. Главное, все остались живы, включая, как ни странно, и вас.

Рис. 7

Больной синдромом Корсакова вспоминает, что с ним было вчера

Глава 6. БОЛЬШАЯ ЩЕЛОЧЬ

Настроение: возбужденное. — Время: начало осени. — Место: улицы и дома столицы. — Полезные сведения: за что можно полюбить осень; как обмануть гаишника, чтобы прибор не определил наличие алкоголя в выдохе; как сделать спутницу счастливой прямо с утра; как объяснить грузчикам значение слова «нонконформист»; как вернуться домой.

Осень, цыплята… Прежние личности возвращаются на бульвары, выныривают из сизого тумана новые лица. Внутри покойно, снаружи оживленно. Вечная гармония конца жизни — жизни целого года.

Непростительная сентиментальность в наступившие дни органична, слезы на глазах — простительны, нечеловеческая лень приносит сплошные дивиденды. Не сходя с насиженного места, прилагая минимум для выяснения, что за погода за пределами жилья, хочется объять мир, сообщить ему на ушко пару откровений, распить на брудершафт несколько запотевших штофов водки, виски, джина, закуривая каждый стакан трубкой мира.

Звонкое, синее небо в опасной близости от бедной головы, в черепной коробке которой спутались немногочисленные тропинки, ведущие в лес — по грибыдрова. Упоительное междометие, головокружительное покачивание на грани трезвости и глубокого, как само раскаяние, опьянения. За что и люблю. Так сохраним же, так приложим же любые силы, чтобы сберечь огонек легкоплавкой свечи. Потребуются лишь остатки памяти, наскребанные по сусекам здравого смысла, и добрая воля — поделиться, не утаить лишнего для ближнего.

Был случай. Автомобилист, любитель — того и этого, — знаток. Однажды, может быть, даже осенью, возвращался, естественно, ночью, пьяный, само собой, на машине. Куда возвращался, неизвестно, потому что абсолютно неважно. Может быть, чтото насвистывал по дороге, возможно, поглаживал полированный набалдашник штыря коробки передачи вместо воображаемого колена Ольги, жены приятеля, даже не приятеля — знакомого. Сегодня вечером Ольга неожиданно (если не считать выпитой ею бутылки шампанского) плотно прижалась в прихожей, выйдя из туалета, а после опустила под столом, под скатертью, горячую сухую ладонь на бедро нашего автомобилиста и время от времени, синхронно тостам мужатамады, сжимала хорошо осязаемый внутренний шов австрийских брюк: красивые, серые, полушерстяные, новые, подарок. Зрели планы, но внезапно у Манежа автомобилиста, вернее, любителя, тормознул гаишник. Любитель выполз из семерки и дыхнул себе под ноги, чтобы не смущать и без того подозрительного госавтоинспектора. Но упругий выдох отразился от асфальта и, как шар от борта, ударился в инспекторское лицо. «В нетрезвом состоянии?» — вопрос с угрозой. «Никогда!» — ответ с вызовом. «Не стыдно?» — недоуменно. «Давай дуну» — отчаянно. «Дунешь, дунешь» — с раздражением.