Кэтрин Кинкэйд - В поисках любви

• Название: В поисках любви
• Автор: Кэтрин Кинкэйд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-000576-8

Где-то далеко в джунглях Индии затерялась заброшенная плантация, на поиски которой отправляется красавица англичанка Эмма Уайтфилд. Однако дорога полна опасностей, и девушке необходим спутник, способный ее защитить. Свои услуги Эмме предлагает загадочный Александр Кингстон, отвергнутый чопорным колониальным обществом. Устоять перед магнетическим очарованием этого мужчины невозможно, но можно ли доверять ему, можно ли поверить в подлинность его чувства.

---

Слушая описания наиболее лакомых блюд, популярных в разных частях Индии, она с удивлением подумала, что Рози и ее знакомые никогда не упоминали об этих деликатесах и, судя по всему, даже не знали об их существовании. Она высказала свою мысль вслух.

– Это потому, – заметил Алекс, – что британцы воображают, будто британская кухня, как и британские политика, правление, традиции и религия, является образцом для всего остального мира, который должен именно у них учиться искусству готовить и вкушать пищу. Они не могут себе представить, что у другого народа есть кухня ничуть не хуже, чем у них.

– В вашем тоне, мистер Кингстон, слышна горечь. Насколько я понимаю, сами вы точку зрения англичан не разделяете?

Он посмотрел на нее исподлобья. Его взгляд помрачнел.

– Мои предки – британцы, и я обязан ее разделять, но раз я считаю своей родиной Индию, то сильно сомневаюсь в неоспоримом превосходстве Великобритании. То, что срабатывает в Англии, не обязательно должно сработать здесь. Более того, сама Индия настолько велика, что правило, действующее в одной ее части, не всегда применимо к другой. Даже такое простое блюдо, как рис, на юге готовят по-своему, на севере – по-своему; тем не менее блюда из риса в Пенджабе могут быть не менее питательными и вкусными, чем в Мадрасе или Бенгалии. Здесь приходится признавать и ценить многообразие.

«Еще как приходится! – подумала Эмма. – Как в еде, так и в людях».

И все же почти все друзья Рози пришли бы в ужас от одной мысли, что она едет в одном купе с Александром Кингстоном, увлеченно обсуждает с ним такой вульгарный предмет, как еда, и вообще направляется в мофуссил, чтобы работать няней у его детей. Британцы не приветствуют многообразие – они относятся к нему с величайшим подозрением, а порой и презрением.

Эмма от всего сердца радовалась, что покинула Калькутту. Рано или поздно она, несмотря на все свои старания, обязательно совершила бы или сказала что-нибудь непростительное, поставив тем самым Рози в затруднительное положение. Ирония теперешнего ее положения заключалась в том, что ей предстояло обучать детей Александра Кингстона правилам хорошего тона, которые она сама так любила нарушать. Внезапно ей захотелось убедить его, что она вовсе не принадлежит к типичным представительницам английского общества в Калькутте. Она была готова, более того, желала всей душой окунуться в подлинную глубинную жизнь этой дивной страны. Но как сказать об этом ему?

– Прошу вас, передайте Сакараму, что он может свободно предлагать мне ту же самую еду, которой он обычно потчует вас, – заключила она. – Я гораздо больше других англичанок настроена пробовать незнакомые блюда и с радостью отведаю всех описанных вами индийских деликатесов.

Брови Кингстона приподнялись, в синих глазах появился интерес.

– Обязательно передам. Но вас может удивить наше меню.

– Раз это можете есть вы, значит, могу и я.

– Я напомню вам эти ваши слова, когда того потребует ситуация.

Эмма почувствовала, что он имеет в виду не только еду. Она почувствовала внезапное замешательство и поспешила задать новые вопросы насчет приготовления и заправки блюд.

День незаметно подошел к концу. Готовясь ко сну, она мечтала, чтобы скорее наступило утро, когда у поезда по расписанию была длительная стоянка. Кингстон обещал ей прогулку и осмотр достопримечательностей. Эмме не терпелось размяться и получше рассмотреть места, по которым они проезжают.

На следующий день они подъехали к большому селению городского типа. Эмма готовилась к встрече с удручающей первобытностью и была приятно удивлена зрелищем разнообразных пагод, храмов, мечетей и даже старого дворца, сохранившегося со времен сказочно богатых махараджей. Уже из окна поезда можно было уловить следы французского, португальского и прочих чужеземных влияний, оставленные всеми теми, кто в разное время пытался покорить Индию. Она увидела также толпы индийцев, зловонное торжище и нищих, гурьбой набросившихся на нее, стоило ей ступить на перрон.

– Ма-а-ама! Мама-а-а-а! – вопили они, словно при встрече с долго отсутствовавшей родной мамашей.

Эмма прильнула к Кингстону.

– Почему они так меня называют?

– Это единственное известное им английское слово. Подождите, я их успокою. – Кингстон подозвал Сакарама, вынул з внутреннего кармана щегольского темно-синего пиджака увесистый кошелек с монетами и отдал своему старшему слуге. – Позаботься о наиболее нуждающихся. То, что останется, раздай вдовам и детям. Прогоняй симулянтов.

Он сказал это с таким деловым видом, словно ежедневно раздавал милостыню. Сакарам кивнул, давно привыкнув, видимо, раздавать попрошайкам деньги. Нищие мгновенно обступили его, оставив в покое Эмму и Кингстона.

Эмма с удивлением отметила в своем спутнике способность сострадать людям, обделенным судьбой. Это было большой редкостью среди ее соотечественников в Калькутте. Кингстон тем временем остановил проезжавшую мимо повозку и уговорил возницу уступить им колымагу для небольшой экскурсии по городку. В повозке было очень тесно, но Эмме было не до переживаний по поводу их чрезмерной близости. Кингстон оказался отменным кучером; вскоре она уже любовалась храмами, широко раскрыв глаза. Кроме бенгальского храма Кришны с плоской крышей и шиитской мечети, ее взору предстало несколько храмов поменьше, посвященных Кали, со множеством прелестных башенок, украшенных резьбой, оживавшей от колебания раскаленного воздуха.

Эмма почувствовала головную боль. Несмотря на топи, ей трудно было переносить жару, становившуюся все нестерпимее с приближением самого тяжкого сезона. Тропическая растительность все еще поражала изобилием, как в Калькутте, но в воздухе уже чувствовалась перемена. Эмма впервые ощутила всю безжалостность небесного светила; теперь ей не составляло труда представить себе настоящее адское пекло.

Мечтая о тени и прохладе, она осмелилась попросить:

– Не могли бы мы посетить какой-нибудь из храмов? С удовольствием взглянула бы поближе на резьбу и росписи.

– Неужели? – скептически проговорил Кингстон. – Что ж, извольте. Буду рад вас сопроводить.

Он заехал в тенистый дворик ближайшего храма, выложенный булыжником и окруженный башенками. Эмма неторопливо вышла из повозки. Если внутри храм окажется не менее интересным, чем снаружи, она с удовольствием побродит под его древними сводами.

Дождавшись, пока Кингстон привяжет лошадь к кольцу, Предусмотренному специально для этой цели во дворе, Эмма с наслаждением вошла в прохладный сумрак храма.

– К какой секте или вероисповеданию относятся посещающие этот храм?

– Пока не знаю. – Кингстон взял ее за руку, чтобы она не споткнулась в полутьме. – Уверен, что мы совсем скоро получим ответ на этот вопрос.

Эмма задержалась, рассматривая настенные изображения, многие из которых отливали золотом.

– Ступайте. Мне хочется приглядеться получше.

Кингстон кивнул, выпустил ее руку и направился в центр храма. Эмма восхищенно разглядывала разноцветные миниатюры, украшавшие стены. Но прошло совсем немного времени – и она возмущенно отпрянула. На стенах были изображены полуобнаженные и совершенно обнаженные фигуры мужчин и женщин в самых замысловатых позах любви, о существовании которых Эмма до этого момента и не догадывалась. Один из сюжетов, к примеру, изображал полуобнаженных женщин, танцующих вокруг мужчины, стоящего на пьедестале; символ его мужественности был непристойно выпячен, так что создавалось впечатление, что женщины поклоняются не его обладателю, а самому выпяченному органу.

Эмма набрала в легкие побольше насыщенного благовониями воздуха, с трудом переводя дыхание. Стараясь унять сердцебиение, она еще раз наклонилась к изображениям и убедилась, что не ошиблась: многочисленные мужчины и женщины предавались любовной оргии, застыв в самых похотливых и развратных позах.

Испытывая одновременно восхищение и отвращение, Эмма подобрала юбки и устремилась на поиски Кингстона. Неожиданно она очутилась в просторном внутреннем капище, посредине которого возвышалась статуя. Рядом со статуей собралось несколько закутанных в широкую ткань женщин. Спрятавшись за одной из колонн и отдышавшись, Эмма набралась смелости и выглянула, чтобы выяснить, чем заняты женщины. Увиденное заставило ее вскрикнуть; не желая быть обнаруженной, она поспешно прикрыла рот ладонью.

Чадящие лампы и жаровни по обеим сторонам статуи озаряли невероятную сцену. Сама статуя представляла собой не что иное, как вытесанный из камня мужской детородный орган огромных размеров, непристойно торчащий вверх. Под ним располагался бассейн с водой, в котором плавали белые лепестки. Что касается женщин, то они – о развратницы! – поливали статую водой, гладили ее и восторженно возносили к ней молитвы, как ко всесильному божеству.