Антон Орлов - Пепел Марнейи

• Название: Пепел Марнейи
• Автор: Антон Орлов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39274-2

Разборки между могущественными магами привели к катастрофе: мир Сонхи остался без своего бога-хранителя – Стража Мира. Началась эпоха упадка, из всех щелей лезут потусторонние существа и демоны, чудовищный Живодер терроризирует целую страну, угрожая превратиться в божество насильственной смерти. Простые люди смирились и живут в бессильном страхе, некоторые тщетно взывают к исчезнувшему Стражу Мира, но находятся и такие, кто, несмотря на риск, осмеливается встать на пути у Живодера и его высокопоставленных покровителей…

---

Закер, не ожидавший такого подарка, по-девичьи покраснел, обескураженно и подобострастно заулыбался, рассыпался в благодарностях. Лиум, не оставаясь в долгу, твердила в ответ что-то простодушно-утешительное. Гаян доедал жареных анчоусов с кукурузной кашей. Остальные тоже ели, выпивали, болтали, всем тут сиделось весьма неплохо, и никто не заметил приближения стихийного бедствия, а когда в дверном проеме возник рослый черногривый детина в заношенном балахоне, подпоясанном узорчатым кушаком, было уже поздно. Не иначе Айвар со своей лютней в этот раз подобрался к трактиру задворками, чтобы слушатели не успели разбежаться.

– А не желаете, люди добрые, я потешу вас песенкой про колдунью Варлих и обманувших ее любовников-близнецов?

– Нет! – хором запротестовали посетители «Золотого финика». – Не желаем, ступай себе, куда шел!

– Шел-то я к вам, честные горожане, – Айвар перешагнул через порог, – чтобы спеть вам о «Злом альбатросе», корабле без капитана.

– Не надо!

– Вали отсюда!

– Ну, тогда могу поведать о ратных и любовных подвигах знаменитой воительницы Ренарны по прозванию Тигровая Челка, бесстрашной в бою и любвеобильной под пологом походного шатра.

Все опять заорали «Не надо!», застучали по столам кулаками и ложками, а Гаян невольно усмехнулся. С упомянутой Ренарной он был знаком достаточно хорошо и знал, что образ из любимых народом песенок не имеет ничего общего с живым прототипом. Кроме, разве что, описания внешности: она действительно бронзовая и мускулистая, волосы цвета воронова крыла заплетает в косу (только не до колен, как утверждают авторы баллад, а едва ли до середины лопаток) и пряди челки осветляет особым зельем, а потом красит хной, так что получается черно-рыжая чересполосица. Глаза у нее не «зеленые, словно море-океан», а зеленовато-карие. Рен родом из Набужды, из третьеразрядной купеческой семьи, и когда песнопевцы сообщают, что она незаконнорожденная принцесса, сбежавшая из эонхийского дворца, это еще одна художественная вольность.

Однажды Рен было предсказано, что рано или поздно ей суждено стать сестрой бога. Она тогда стиснула загорелые кулаки и прошипела сквозь зубы площадное ругательство. «Сестрами бога» называют увечных монахинь, посвятивших себя Семанху Безногому, который делится с адептами силой в обмен на добровольно отрезанный и отданный в храм кусок собственной плоти. Сила отмеряется порциями в зависимости от величины пожертвования: за мочку уха или фалангу пальца получишь чуть-чуть, за кисть руки – уже побольше, и так далее. Искалеченные монахини ходят по дорогам, славят Семанха и ко всем пристают с рассказами о том, какая это замечательная жизнь. Ничего удивительного, что Рен от такого пророчества взбеленилась и с тех пор готова без долгих разговоров пристукнуть любого Семанхова служителя, лишь бы не угодить в их тенета.

В куплетах и балладах не было ни слова о «сестре бога», а вот Гаян об этом знал, по очень простой причине – к сумасшедшему тажебскому оракулу они ходили вместе.

Вот с кем надо бы познакомить Лиузаму! Трудно сказать… или, скорее, страшно сказать, каким был бы сейчас он сам, не сведи его судьба с Рен тринадцать лет назад. Спасибо Вышивальщику Судеб за то, что порой попадаются люди, рядом с которыми невидимые раны начинают потихоньку затягиваться, а выбитые мозги мало-помалу встают на место.

Пока Гаян предавался теплым воспоминаниям, Айвар продолжал препираться с неблагодарной публикой, и в конце концов, исчерпав весь прочий репертуар, с хитрым прищуром выложил свой главный козырь:

– А не хотите ли, добрые люди, услышать правдивую песнь о Хальноре Камышовом Коте?

Бывают предложения, от которых невозможно отказаться. Например – послушать песню о Хальноре, каким бы неважнецким ни было исполнение. В тех городах и весях, где жизнь налаженная, на этот счет существуют законы, а в дырах вроде Ивархо – давний обычай, обладающий силой закона.

Айвар расположился на стуле посреди зала, извлек из футляра покрытую рыжим лаком лютню, попросил у хозяина пива промочить горло. Тем временем кое-кто из посетителей шмыгнул за дверь. Закер тоже сбежал, а Лиузама с интересом уставилась на песнопевца своими печальными круглыми глазами, и Гаян понял, что в этот раз ему концерта не миновать. Ничего, в жизни бывают вещи и похуже.

– К тебе взываю, Хальнор Страж Сонхийский! – сокрушительным басом завел Айвар, ударив по струнам. – Хальнор Проклятый, Хальнор узник рысьей шкуры, Хальнор оклеветанный, Хальнор, сам себя проклявший, Хальнор, из-за бесчестного навета отказавшийся от своей силы, Хальнор, сам себя осудивший за то, чего не было! Где бы ты ни обретался – услышь мою песнь и узнай, кто прав, а кто виноват! Услышь меня, Хальнор!

Проревев обязательный зачин, бард перешел к повествованию, а его слушатели, сраженные звуковым шквалом, сидели кто слегка побледневший, кто совсем бледный, и с нетерпением дожидались завершения этой пытки.

Когда Айвар дойдет до конца, трактирщик угостит его обедом за счет заведения, а в Вазебре, в Йефте или на Рийских островах он получал бы еще и небольшое регулярное пособие из городской казны. Великое множество песнопевцев кормится этим по всему свету. Если же кто-то из них сумеет пробиться сквозь все слои бреда, наваждений, самоубийственного проклятия и разбудить Стража Мира, он стяжает почет и всеобщую благодарность, вдобавок ему достанется главная награда – Сокровищница Тейзурга: россыпи золотых и серебряных монет древней чеканки, драгоценные камни, кубки и украшения, оружие дивной работы. Есть, ради чего стараться. Покидая мир Сонхи, Тейзург, натворивший здесь немало такого, что не к ночи будь помянуто, напоследок решил оставить по себе память если не светлую, то хотя бы противоречивую, и завещал свои несметные богатства тому, кто вернет Хальнора во вменяемое состояние. Никто, правда, не знает, где пресловутая сокровищница спрятана, однако предполагается, что в случае благополучного пробуждения Стража Мира она в два счета найдется.

Громовой голос барда заполнял трактирный зал от пола до потолка, свивался в могучие кольца, как удав в тесной клетке. Гаян подумал: если у кого и есть шансы докричаться до Проклятого Стража, то это, безусловно, Айвар… При условии, что результат зависит от громкости.

А Лиузама сидела, не шевелясь, поставив локти на стол, сцепив и стиснув пальцы, по ее щекам катились слезы, голубые глаза блестели, как дождливое весеннее небо. Катарсис. Когда он на нее взглянул, слово само пришло на ум. Она следила за развитием сюжета, сопереживала изо всех сил, и не было ей дела до того, что исполнитель напрочь лишен слуха.

Когда этот кошмар закончился, она велела Гаяну достать кошель и щедро вознаградила песнопевца. Остальную публику это повергло в шок, да и самого Айвара, кажется, тоже: не привык он к такой реакции на свое горлодерство.

Тем же вечером коляска, запряженная парой костлявых белых кляч, завезла их в глубину старинных кварталов, благоухающего специями и собачьей мочой, и высадила на полпути до цели. Дальше начиналась такая теснота, что экипаж в лучшем случае не проедет, в худшем – намертво застрянет между заплесневелыми стенами противостоящих домов.

Пешее путешествие по узким улочкам, словно по коридорам необъятного трущобного дворца. Наверху – полоска лиловеющего неба, захваченный с собой фонарь озаряет трещины на волглой штукатурке и дощатый настил под ногами. В заброшенных домах что-то шуршит, поскрипывает, копошится, вокруг фонаря вьются мотыльки – слетелось целое облако. Местами что-нибудь преграждает дорогу: прислоненная наискось доска, груда глиняных черепков или костей, нарисованный углем знак дурного пути, через который лучше не переступать.

Когда начался массовый исход с острова Ивархо, большинство здешних обитателей перебралось в дома получше, а гадатель остался жить в опустевшем квартале. Он был очень стар и худ, ходячие мощи. Взяв деревянный амулет Кевриса, ушел с ним за ширму, увешанную амулетами. Лиузама сидела серьезная, сложив руки на коленях, с тревогой смотрела на сплетенные из травы фигурки и дырявые плоские камушки, подвешенные на нитках.

– Жив твой братец, – сообщил старик, вернувшись, и она не то застонала, не то коротко засмеялась от облегчения. – Он на земле, которая лежит за морем, в той стороне, где заходит солнце, в большом недобром городе с серебряными куполами и крышами.

– Я его найду?

– Или найдешь, или нет. Если будешь хорошо искать, повстречаетесь. Не печалься, самое главное ты для него сделаешь.

– Самое главное – это что?

– То, что для него важнее всего остального, важнее жизни и смерти.

Обеспокоенно нахмурившись, она медленно повторила:

– Важнее жизни и смерти… Ему что-то грозит?

– Каждому что-нибудь угрожает. Твоему брату не суждена долгая жизнь. Больше ничего не открылось, не обессудь, госпожа.