Антон Орлов - Пепел Марнейи

• Название: Пепел Марнейи
• Автор: Антон Орлов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39274-2

Разборки между могущественными магами привели к катастрофе: мир Сонхи остался без своего бога-хранителя – Стража Мира. Началась эпоха упадка, из всех щелей лезут потусторонние существа и демоны, чудовищный Живодер терроризирует целую страну, угрожая превратиться в божество насильственной смерти. Простые люди смирились и живут в бессильном страхе, некоторые тщетно взывают к исчезнувшему Стражу Мира, но находятся и такие, кто, несмотря на риск, осмеливается встать на пути у Живодера и его высокопоставленных покровителей…

---

– Это смерть! Забудьте о пелерине, принцесса Лорма – это смерть!

И умчался, как ветер, словно у него на пятках выросли крылья.

Берда-Младший тоже заторопился прочь, подальше от кишащего кургузами квартала. Все накрылось! И на задуманном дельце можно поставить крест, и вокруг Риса какие-то непонятки, и старая ведьма-жрица вполне могла раскумекать, зачем они на самом деле туда приходили… Он подозревал, что дед его за это как пить дать выпорет.

Сбросив щегольскую приказчичью жилетку и повязав бандану, Гаян снова превратился в самого себя. Пока он выполнял заказы такого рода, главная часть его души как будто была скомкана и заперта в темной кладовке.

Вторым после Обавия Клаха стал некто Семгер, житель Верхних Перлов, также принимавший деятельное участие в том эпизоде десятилетней давности. Нож Гаяна настиг его в Шилванде, не то городишке, не то деревне на юге Ивархо. Те, кого кормило море, устраивали в этом местечке ярмарки – междусобойные, для своих, потому что судам к тому берегу не подойти.

Под водой прячутся Клыки Тейзурга – несметная рать острых рифов, готовых вспороть любое днище, а суша вздымается отвесной стеной – иссеченные трещинами и облепленные птичьими гнездами Унбарховы скалы. Имена древних магов, сделавших мир Сонхи тем, чем он ныне стал, намертво прилипли к этому гиблому берегу, а легенда утверждала, что именно Тейзург с Унбархом разворотили южную оконечность острова.

Вполне может быть. За время своих войн, растянувшихся на несколько сотен лет, эти двое много чего разнесли вдребезги.

Стерли с лица земли несколько десятков больших и малых человеческих поселений, оставили на месте бескрайнего Аркайского леса бескрайний бурелом, обрушили Подоблачную гору. Впрочем, похожие подвиги числились и за другими им подобными, хотя и не в таких масштабах.

Расколотили на куски ледяной панцирь Белого Окраинного материка, из-за чего прибрежные глыбы сползли в океан, и случился потоп, после которого Рийская земля превратилась в Рийские острова, но клянут их сейчас не за это.

Наплодили великое множество чудищ и мороков, да кто ж из могущественных этим не баловался?

Сонхи залечил бы раны, не в первый раз, последствия катастроф растеклись бы и постепенно сошли на нет, как круги от брошенного в воду камня, однако в ходе своих разборок Унбарх с Тейзургом угробили Стража Мира.

До тех пор считалось, что это невозможно, но мало ли, что там считалось. Существа, называемые Стражами Миров, неуничтожимы. Их сила безмерна. Что ж, Унбарх нашел способ с помощью второго постулата свести на нет первый, а Тейзург, как это и раньше случалось, был главным виновником той злосчастной заварушки.

Что правда, то правда: это была самая смертоносная за всю историю Сонхи пара недругов, способная перевернуть вверх дном, изничтожить, порушить и загубить все, что угодно.

К подножию Унбарховой кручи Гаян спустился по железным лестницам, кое-как прилаженным в расщелинах. В ушах завывал теплый ветер, пахло йодом, пометом, птичьими гнездами, гниющей рыбой. Старые лестницы скрипели и опасно пошатывались. Под конец спуска его ладони были густо испачканы кровью и ржавчиной. Сполоснув руки в набежавшей волне, Гаян зашипел от боли. Поглядел на море, где едва виднелись в кипящей пене острия каменных клыков, на подавляющую одним своим видом скалу, снова на море. Ему пришло на ум, что здешние достопримечательности неспроста назвали так, а не наоборот: Тейзург, говорят, был коварен, а Унбарх – преисполнен величия.

Этот берег выглядел бы мрачно, если бы не тропическое солнце, заливающее золотым блеском и небо, и воду, и камни, и скопища гнезд, и черно-белые потеки помета на отвесной скале. Зато в пасмурную погоду здесь, наверное, до того тоскливо – хоть зубами скрипи.

Заселившие скалу птицы возились, беспокойно перекликались, и Гаян после короткого отдыха заторопился прочь, а то еще нагадят на голову или заклюют.

Он до полудня пробирался по кромке между волнующейся водяной прорвой в малахитовых переливах и нелюдимыми скалами, нагревшимися, как печка. До нитки вымок, но это было кстати, спасало от зноя, только ссадины жгло морской солью. Видел в полосе прибоя исклеванного чайками дохлого трясонога (спасибо, больше не интересуемся), размокший ботинок (заученным жестом прикоснулся к оберегу на шее), спаривающихся хурмунгов (пришлось дожидаться, когда сладострастные ящеры кончат и уберутся с дороги). Наконец морщинистую каменную твердыню сменил кустарник. Отсюда несколько часов ходьбы до Мизы – большого ремесленного поселка, где мастерят лодки, бочки, всякую снасть и утварь.

Пыльная розовато-бежевая дорога забирала в сторону от берега, к лысым холмам, о которых ходила дурная слава. По слухам, там пропадали средь бела дня и люди, и животные – нечасто, но бывало, а потом у подножия глинистых склонов, среди пожухлой травы и молочая, находили выеденные оболочки из тончайшей высохшей кожи. То, что их убивало, охотилось при свете палящего солнца. Рассказывали о «полуденниках», о «солнечных тенетах», но все это были домыслы, на самом деле никто ничего не знал.

Гаян не стал туда заворачивать. К Унбарху ее, эту дорогу. Вдоль кромки прибоя безопасней – по крайней мере, для того, кто состоит на службе у Морской Госпожи. Лиум не могла приказать своим выводкам разорить Верхние Перлы и убить тех, кто десять лет назад совершил жертвоприношение. Все, что ей оставалось, это нанять для расправы с жителями деревни постороннего головореза, согласного действовать на свой страх и риск. Зато она могла попросить детей Владыки Океана не трогать Гаяна.

Морской Хозяин в обмен на жертву обещал Верхним Перлам полные неводы рыбы, жемчуг, изобилие съедобных и лекарственных водорослей, и лодки не будут тонуть, и страшные волны высотой до небес не будут разбивать в щепы дома на берегу, и никакие твари и гады из моря не станут губить верхнеперловцев. Водяное божество соблюдало свою часть договора, но оно не принимало на себя обязательств защищать деревню от вернувшейся из пучины жертвы, чем и воспользовалась Лиузама. Положеньице, сравнимое с каким-нибудь юридическим казусом. То есть для жителей деревни положеньице, а для Гаяна заработок.

Дальше пойдет сложнее. Еще два-три убийства, и рыбаки догадаются, кто за этим стоит. И днем и ночью будут настороже, перестанут путешествовать поодиночке, наймут охрану. На Ивархо хватает голодных молодчиков вроде Гаяна, готовых работать за кормежку. Те не рискнут поднять руку на Морскую Госпожу, зато ее наемника прикончат за милую душу. Надо объяснить Лиузаме, что придется навербовать еще людей. Она ведь хочет извести всех взрослых мужчин из Верхних Перлов, принимавших участие в ритуале, и в придачу нескольких женщин, поймавших и избивших ее при попытке сбежать.

Гаяну подумалось, что это будет самая настоящая война, мелкомасштабная, но жестокая. Хотя все лучше, чем добывать на обед моллюсков и трясоногов.

Заброшенная вилла неподалеку от Мизы. Обветшалый кирпичный дом, задушенный цепкой хваткой корней и побегов, темным пятном маячил в зеленых сумерках. Там жили нетопыри, змеи, ящерицы, жуки, птицы, крысы и еще что-то бесплотное, не имеющее названия, а Гаян с Лиузамой соорудили себе шалаш из досок на краю галечного пляжа.

Возле шалаша горел костер, в котелке доваривалась уха: пусть Лиум превратилась из деревенской девчонки в Морскую Госпожу, стряпней она не брезговала и считала, что мужчину, особенно занятого таким важным делом, как охота на себе подобных, надо кормить досыта.

– Ну? – Круглые глаза, бесхитростные и печальные, уставились на него снизу вверх, как два бледных светлячка.

– Семгера больше нет.

– А я ужин сготовила. Дети принесли мне шмат осетрины, а лепешек и вина я купила в Мизе.

– Ты ходила в Мизу?

– Чего ж не сходить-то? Пройду чуток – сяду, отдохну, еще пройду – еще отдохну. Я же телом здоровая, только отвыкшая. Ты покушай. Небось нагулял аппетит. А после расскажешь, как убил его.

Уха была наваристая, нежные белые куски осетрины в перламутровом бульоне, а лепешки, слегка отдающие водорослями, свежие и поджаристые. Умяв честно заработанный ужин, Гаян рассказал, как было дело. Хотя чего там рассказывать: перехватил Семгера на рассвете за глинобитными сараями, когда тот возвращался на постоялый двор от гулящей шилвандийской вдовы, нанес два удара, убедился, что насмерть – и к Унбарховой круче, а то на дороге могли бы догнать.

– Ты не забыл сказать ему, что это за Лиузаму и Кевриса?

– Сказал.

– А он чего?

– Начал просить, чтобы я подождал, что мы должны выпить и поговорить, он-де угостит меня выпивкой.

– Какие у него были глаза?

– Испуганные, растерянные… Как будто он так до конца и не понял, в чем дело. Или не захотел понять.

– Следующие поймут, никуда не денутся. Иди отдохни, а если тебе надобно чего-то постирать, давай сюда, понял?