Рут Харрис - Мужья и любовники

• Название: Мужья и любовники
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87322-039-5

Любовь, страсть, поиск гармонии в отношениях с любимым человеком – вот основная сюжетная линия в романе Рут Харрис «Мужья и любовники».

Интересно прослежено развитие женского характера, самоутверждение женщины не только как личности, но и как профессионала, дошедшего до высших ступеней управленческой лестницы.

---

– Ничего, он ведь выжил, когда я сказала, что лишила его внука, – это были жестокие слова. Скажи Барри как-нибудь иначе, вспомни он про нее, про них обоих, она бы могла еще что-то изменить. Но он думал только об отце.

– Ты сказала ему? – спросил Барри, бледнея. – Ты ему сказала?

– Не волнуйся, – Джейд поняла, что его беспокоит. – Он не изменит завещания. Компания будет твоей. И в конце концов, Барри; ведь это благодаря тебе ее некому больше оставить.

– Они требуют вернуть акции, – заявил Эдвин Холл неделю спустя. Под «ними» он имел в виду семейство Хартли.

– Они мои, – твердо заявила Джейд. – Я их заработала. Херб сам это сказал.

Эдвин Холл пожал плечами:

– Таково условие вашего мужа.

– Я не прошу у него ни копейки, – возмутилась Джейд, хотя денег у нее не было. В то самое утро, как она оставила его, он закрыл их общий счет, где лежали и ее сбережения за все годы совместной жизни. – И алименты мне не нужны. И дом не нужен. Ничего. Но что мое, то мое. Это я заработала. К тому же, – добавила Джейд, – в первые два года, как мы поженились, мы жили на мои деньги. Так что хоть что-то мне причитается.

– Я поговорю с ними, – пообещал Эдвин Холл. Три дня спустя они снова встретились в его кабинете.

Сквозь стекла пробивалось солнце, и при свете его волосы адвоката казались совсем серебристыми.

– Они даже слышать не хотят, чтобы оставить акции вам. Это вообще не предмет переговоров. Их позиция состоит в том, что «Хартли» это семейная компания, а после развода вы перестаете быть членом семьи.

– Я не верну акции. Это моя собственность. – Джейд не собиралась отказываться от того, что принадлежало ей по праву, и была готова сражаться с семейством Хартли. После того как они с Барри расстались, свекор ни разу ей даже не позвонил. Молчала и Дорис Хартли, а ведь они говорили, что Джейд им, как родная дочь, которую они всегда хотели иметь. – Они сами дали мне эти акции. Они мои. Так им и скажите.

Прошла еще неделя. И хотя жила она очень скромно, на счету у нее оставалось только сто пятьдесят долларов. За это время Барри звонил ей дважды – один раз просил вернуться, другой – хотел узнать, сколько платить приходящей домработнице.

…Эдвин Холл раскрыл папку и стал перелистывать какие-то ксерокопии.

– Вы делали аборт, когда были замужем? – спросил он, поднимая на нее глаза.

– Да, ведь я же говорила вам. – Джейд почувствовала ноющую боль внизу живота. – Откуда у вас эти документы? – спросила она, узнав по виду карточку, которую с ее слов заполняла Кэтрин Хэролд.

– Их дал мне ваш свекор. Если вы не вернете акции, дело может обернуться для вас очень скверно. Насколько я понимаю, аборт – ваша идея.

– Это была идея Барри! – взорвалась Джейд.

– Барри этого не подтверждает. Он сказал отцу, что это вы хотели сделать аборт, и Херб верит ему.

Джейд больше не была посредине. С горечью она поняла, что Барри с отцом объединились – против нее. Она и ее замужняя жизнь стали жертвами слабости и жадности Барри. То, на что она рассчитывала, то, что должно было поддерживать ее всю жизнь – семья, оказалось ненадежным, как мыльный пузырь. Эдвин Холл придвинул к ней бумаги и ткнул пальцем куда-то вниз.

– Вот, здесь ваша подпись, – отрицать этого она не могла.

– Но это была идея Барри, – повторила Джейд. – Это он настаивал на аборте.

– А доказать это вы можете? Есть у вас какое-нибудь письменное свидетельство?

– Письменное? – горько переспросила она и, посмотрев на адвоката, подумала, что он, скорее всего, верит Хербу и Барри. – Ну, разумеется, есть. Я заставила Барри подписать признание. Разве не все жены так делают?

Она вспомнила обитый кожей стол, бородатого доктора, режущий звук респиратора. Боль от утраты ребенка пробудила другие воспоминания. Она подумала о Барри, который хотел «убить» отца на корте, вспомнила о своей первой квартирке, о тараканах, блошином рынке, эскизах, которые ей удавалось продать, стосорокадолларовую зарплату в «Савенне».

– Когда мы поженились, я зарабатывала шесть тысяч долларов в год, – сказала Джейд. – И когда Барри писал диссертацию, мы жили на мои деньги. Полагаю, что мне причитается, по меньшей мере, двенадцать тысяч.

– Только через суд, – сказал Эдвин Холл. – А это будет вам дорого стоить.

– А точнее? – Хотела бы Джейд знать, на чьей стороне был сам Эдвин.

– Мой аванс составит полторы тысячи.

Джейд посмотрела на него и залилась слезами. У нее не было больше сил бороться.

Немного погодя, успокоившись, она позвонила Эдвину Холлу и сказала, что оставит акции у него в кабинете сегодня же днем. Ей нужна была только свобода. На следующий день, после восьми лет замужества, она уехала из Форт Уэйна. Все ее имущество состояло из одежды и черно-белого телевизора, который она выиграла в лотерею.

На пути в Нью-Йорк у Джейд пошла кровь. Когда самолет приземлился, она уже истекала кровью. Прямо с аэровокзала Джейд доставили в ближайшую больницу, где она и провела первую ночь по возвращении в Нью-Йорк.

Через месяц на деньги, полученные за первую оформительскую работу, она пошла к частному гинекологу, которого порекомендовала ей одна из ее временных соседок-стюардесс. Он подтвердил диагноз доктора Надриеса.

– У вас внутри – сплошная рана. Не знаю, что тому виною – выкидыш или аборт, – но детей вы больше иметь не сможете.

– Никогда? – спросила она, сдерживая слезы.

– Подумайте-ка лучше о карьере, – сказал он. – По нынешним временам – это как раз женское дело.

Глава XII

ВЕСНА 1979-го

МАНХЭТТЕН

Для Кэрлис главным событием в жизни стало замужество, для Джейд – развод. В замужестве Джейд старалась быть такой, какой хотел ее видеть муж. Оставшись одна, она могла выстраивать жизнь по собственному понятию. В замужестве она была одинока и замкнута; теперь она могла делать что угодно и встречаться с кем угодно. В Форт Уэйне никто на нее не обращал внимания; сейчас она вызывала интерес у многих. Живя с мужем, она была домоседкой; теперь ее редко можно было застать дома. Но самое главное – она поняла, что обрела свободу.

Свободу одеваться как душа пожелает. Она сочетала дорогие костюмы с бедными, старые с новыми, скромные с вызывающими. Именно Джейд была первой, кто соединила умопомрачительный желтый жакет с темным костюмом для бега трусцой и оранжевыми ковбойскими ботинками. Именно Джейд пришло в голову подогнать низкодекольтированное платье из золотой парчи к смокингу. Именно она додумалась надеть темный свитер с высоким воротом под шелковую рубаху бирюзового цвета, какие носят художники и поэты, заправить то и другое в брюки военного покроя и стянуть все вместе индейским поясом.

Так же свободно Джейд экспериментировала с косметикой. Она отказалась от тусклой губной помады грушевого цвета и бледных румян, на которых настаивал Барри. Теперь она пользовалась вызывающе яркой помадой и румянами, тенями цвета хаки и угольно-черной тушью для ресниц. Так ее карие, с золотистыми вкраплениями, глаза выглядели еще выразительнее. На смену мягким духам «Диориссимо» пришел крепкий «Фракас», а старомодным очкам в черепаховой оправе – крупные стекла.

Новую квартиру в районе Челси Джейд тоже обставила на свой вкус. Она всегда любила делать все сама, вот и на этот раз обстругала паркет, выкрасила его в белый цвет и оставила почти голым, постелив лишь кое-где сложенные циновки конгконгского производства. На большие окна она повесила японские занавески из рисовой бумаги, на разномастную мебель набросила сатиновые покрывала в белых и желтых полосах и назвала свое жилище данью Объединенным Нациям и образчиком того, как можно дешево обустроить дом. Покупая вещи в «Конране», «Азуме» и «Йенсен-Льюисе». Джейд создала себе солнечное, тихое и действительно недорогое жилище. «Нью-Йорк таймс» даже хотела его сфотографировать, но Джейд воспротивилась.

– Это мой дом, – сказала она корреспонденту, – и я не хочу, чтобы сюда входили посторонние.

А дом, как стало ясно, значил для нее очень много. Он означал безопасность, уют, радость, место, где можно спокойно почитать, встретить друзей; это было убежище, необитаемый остров, укрытие. И дом, как она теперь поняла, вовсе не обязательно должен был быть связан с мужем. Впрочем, это был конец семидесятых, и так считали многие.

Когда-то Джейд полагала, что любовь означает замужество, теперь она решила, что любовь вне брака даже лучше. Она встречалась с мужчинами, которые были ей интересны, спала с тем, кто ей нравился, и говорила «нет» тем, кто не нравился. Она позволяла себе иметь сразу несколько любовников одновременно, если ей того хотелось, и спать с одним, если подворачивалось что-нибудь особенное. Когда хотела, она сама делала первый шаг, когда хотела – выжидала. Могла сама приносить мужчинам цветы и шампанское, могла сама принимать их от мужчин.