Рут Харрис - Мужья и любовники

• Название: Мужья и любовники
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87322-039-5

Любовь, страсть, поиск гармонии в отношениях с любимым человеком – вот основная сюжетная линия в романе Рут Харрис «Мужья и любовники».

Интересно прослежено развитие женского характера, самоутверждение женщины не только как личности, но и как профессионала, дошедшего до высших ступеней управленческой лестницы.

---

Кэрлис уходила из «Алгонквина», ощущая необыкновенную легкость во всем теле. Она опаздывала к Кирку и нетерпеливо оглядывалась по сторонам, поджидая такси. Рэя Мэндиса она не заметила. Зато он увидел ее, пытаясь сообразить, что привело ее в отель в такое неурочное время.

Час спустя Кэрлис входила в прокуренный зал, где проходил прием.

– Извини, – сказала она Кирку. – Меня задержали на работе.

– Кэрлис, выглядите вы фантастически, – приветствовал ее Сид Хаттон, коммерсант из Статен-Айленда. – Что это такое вы сделали с собой?

– Ездила на Французскую Ривьеру с любимым мужем, – ответила она, словно выдавая страшный секрет. Они с Джорджем занимались любовью, упиваясь друг другом до самого последнего момента, так что она даже не успела принять душ. На колготках остались влажные следы любви, а шея все еще пылала от поцелуя. Она взяла Кирка за руку и обещающе пожала ее.

– После? – спросила, когда они на секунду остались одни.

– После, – ответил он; в последнее время Кэрлис, считал он, выглядит куда соблазнительнее, чем прежде. Вот и другие мужчины, например Сид Хаттон, замечают это. Он гордился такой привлекательной женой. И, кажется, ревновал. Но когда они с Кэрлис добрались, наконец, до дому и легли в постель, ревность прошла.

В ту ночь Джордж, наконец, поблагодарил Джейд за орхидеи.

– Они чудесны, – сказал он, выходя из душа. Последнее время Джейд казалось, что он только и делает, что стоит под душем. С чего бы это он стал таким чистюлей? – Я уже давно хотел сказать тебе спасибо, да все как-то забывал. Старею.

Джейд кисло улыбнулась.

Она не поверила ему, хотя о возрасте он сказал не случайно. Обоим им было за тридцать, и годы явно начинали сказываться. Под глазами у нее появились темные круги, а десны стали набухать. Гася свет, она подумала, что в ближайшее время надо сходить к зубному врачу.

Глава X

То лето было щедрым и ярким – время радужных ожиданий и свершений. Осень стала порой разочарований. Как символ времени, в моду вошли черные цвета, в газетных заголовках витала тень смерти. Умерли Ингрид Бергман и Грейс Келли – женщины, с именами на устах которых выросло целое поколение. По Среднему Западу словно прошла чума: загадочные и зловещие смертные случаи, приписываемые воздействию новейших анаболиков, заставили нацию содрогнуться. А сколько блестящих карьер оборвалось в ходе борьбы за власть в концерне «Мартин – Мариетта – Беддикс», – это дело несколько напомнило Кэрлис историю ее собственного насильственного расставания с «Суперрайтом». Джон Делоран, некогда самая большая надежда приходящей в упадок американской автоиндустрии, был арестован по обвинению в употреблении наркотиков. Запрещена была «Солидарность», и в знак протеста рабочие судовых верфей Гданьска во главе с Лехом Валенсой начали забастовку. Волнения в Польше продолжались три недели. Был убит президент Ливана. В результате антисемитского выступления пролилась кровь в Париже. Тон газетных сообщений выдавал пессимизм общества. Произошли перемены и в душевном состоянии Кэрлис: на место уверенности пришло беспокойство.

После возвращения из Франции дела дома складывались все хуже. Ей казалось, что Кирк совсем забыл про любовь. Когда люди восхищались его энергичностью, Кэрлис в ответ улыбалась и отвечала, что да, Кирк замечательный человек, о таком муже можно только мечтать. Она понятия не имела, что буквально повторяет слова Бонни. И подобно Бонни, она говорила то, что думала, только это была не вся правда.

Она умалчивала о том, какой ценой доставался ему успех, умалчивала о вечерах, когда он приходил домой такой усталый и опустошенный, что даже поужинать не было сил, о шикарных приемах, после которых он засыпал в такси по пути домой. Она ни слова не говорила о том, как после тяжелой рабочей недели он спит в выходные часов по четырнадцать, или как несчастный глоток виски порой приводит его в полубессознательное состояние, или как он раздражается, когда с ним заговариваешь о второстепенных, с его точки зрения, вещах. И разумеется, она никому не говорила, что в любви Кирк стал скучен и зауряден.

Никто, кроме нее, не знал, что бывшей своей семье Кирк совершенно не уделяет внимания, даже эту проблему переложив на плечи Кэрлис. Это ей приходилось выслушивать рассказы Люси о любовных переживаниях, это ей Джеффри исповедовался в своих мечтах, как разбогатеть без морального ущерба. Это она поддерживала связь с матерью Кирка, рассказывая ей об успехах сына; и разумеется, она поддерживала своего отца – она оплачивала его счета, следила, чтобы он ел вовремя, подбирала компаньонов, потому что отец теперь уже не мог оставаться один.

Естественно, она не распространялась о своей интимной жизни. Она не говорила, как ее обижает – хотя, видит Бог, обижаться она не хотела, – что у Кирка находится время для всего и для всех, кроме нее. Она никому не жаловалась на то, что Кирка интересует только бизнес, а на личные дела у него не хватает ни времени, ни терпения.

– Вот и займись этим, – раздраженно откликался он, когда Кэрлис говорила, что волнуется за Люси и Джеффри.

– Вот и позвони, – отвечал он, когда Кэрлис напоминала, что Кирк давно не разговаривал с матерью.

– Вот и подыщи кого-нибудь другого, – советовал Кирк, когда Кэрлис жаловалась, что очередной компаньон отца совсем не ухаживает за ним и тому приходится спать на мокрых простынях.

Сделай это, займись тем – эти слова она уже слышала в детстве. Муж в этом смысле ничуть не отличался от отца, и хотя Кэрлис теперь была взрослой, это ей все равно не нравилось. И это недовольство еще сильнее толкало ее к Джорджу. Ей было стыдно, но теперь, когда она занималась любовью с мужем, рядом с собой в постели она представляла любовника.

Ей было еще более совестно оттого, что она сравнивала мужа и любовника, отдавая предпочтение то одному, то другому. Она пересекла черту, за которой роман был роскошью; он превращался в необходимость.

Когда она говорила Джорджу, что волнуется за отца, ей хотелось, чтобы Кирк был таким же отзывчивым, как любовник. Рассказывая Кирку о своих делах на работе, она мечтала, чтобы Джордж проявлял бы к ним такой же интерес, как муж. Иногда, когда она была с Кирком, ей хотелось, чтобы это был Джордж, и наоборот. Иногда ей казалось, что она любит их обоих. Иногда – что не любит ни того, ни другого.

Порой случалось так, что, занимаясь любовью с Джорджем, а потом с Кирком, у нее возникало поразительное ощущение, что ее любят разом оба.

– Лишь бы так было всегда, – говорила она Кирку, и тот верил, что это не просто слова.

– Лишь бы так было всегда, – говорила она Джорджу, и тот тоже этому верил.

Ее настолько закружил водоворот любовных переживаний, что порой приходили мысли о третьем, а может, и четвертом мужчине. Теперь она по-другому, уверенно, смотрела на них, пожалуй, даже с некоторым вызовом. Раньше она всегда пыталась понять тех девушек, у которых было полно приятелей, теперь она знала, что это за ощущение. Это было прекрасно. Это заставляло любить саму себя так же, как любят ее. Увы, на смену хорошему настроению приходило плохое.

– Челлини дает прием в честь владельцев магазинов, будут демонстрироваться новые образцы, и я должна быть там, – говорила она Джорджу. – Это очень важная встреча, – и отправлялась с Кирком на прием.

В этих случаях она чувствовала себя отвратительно и казалась себе обманщицей. Она обманывала и мужа, и любовника. А больше всех – саму себя.

В самом начале связи с Джорджем Кэрлис поклялась никогда о ней не рассказывать. Она и сейчас считала, что поступила правильно, не сказав никому ни слова, но молчание сжигало ее. Огонь тайной любви разгорался все сильнее и, в конце концов, полностью поглотил ее. Она вспоминала все свои свидания с Джорджем, слова, которые он шептал ей, его прикосновения, поцелуи, ласки. Она всячески изворачивалась, выдумывала разные истории, пытаясь примирить свою тайную жизнь с жизнью явной, свой роман – со своим браком. Она начинала подумывать о том, чтобы оставить мужа и уйти к любовнику, предпочесть связь замужеству.

Ее начало страшить то, что она так неотступно думает о Джордже, что так ждет свиданий с ним. Двойная жизнь, которую Кэрлис вела на протяжении последних шести месяцев, начала ее тяготить, и она стала сомневаться: может, не стоит быть такой осторожной. Ей хотелось больше времени проводить с Джорджем, и выстроенный ею строгий порядок приоритетов – муж, отец, работа, любовник – повторил судьбу многих заповедей: он рассыпался, как карточный домик.

– Мне бы хотелось побывать у тебя дома, – сказала она как-то Джорджу в конце сентября, делая вид, что это случайная фраза, хотя на самом деле все лето примеривалась к этим словам. Жилье многое говорит о человеке, – и Кэрлис это знала.

– Разумеется, – ответил он, – только мне казалось, что ты предпочитаешь встречаться в отелях. Ты всегда говорила, что так спокойнее.