Юрий Ячейкин. - Груз для горилл

• Название: Груз для горилл
• Автор: Юрий Ячейкин.
• Жанр: Научная Фантастика

Сборник произведений автора верного однажды выбранному жанру - фантастике. Во всех её разновидностях.

---

– А очень просто. Я считаю, что когда отчизна в опасности, когда ей угрожает иностранная интервенция, обязанность и призвание каждого патриота – стать солдатом! В мирное время – это не обязательно.

– Эх ты, слепой Гомер! – подал голос и Поули. – Легко войти в игру, но трудно из нее выйти…

– Надеюсь выйти из нее так же быстро, как из тюрьмы Нью-Гейт.

– Не забывай, Кристофер, – со значением сказал Поули и тяжело глянул исподлобья, – ты из нее вышел второй раз, а господь бог любит троицу.

Воспоминание о первом заключении всегда угнетало Кристофера, и тут он стал хмурым.

Все произошло тогда из-за высокомерного Томаса Уотсона, склонного к злым шуткам.

Лорду Уолсингему следовало бы приструнить своих подчиненных за их безнаказанные поступки, а особенно Уотсона, потому что шутки его граничили с патологической жестокостью. Достаточно припомнить случай, когда он для развлечения вдохновенно и упрямо вдалбливал одной пострадавшей женщине, мужа которой неожиданно арестовали, что она – внебрачная дочь испанского короля и, значит, наследница короля Священной Римской империи, Испании, Португалии, Нидерландов, Италии, Сицилии, Англии и Шотландии, а возможно, в будущем – даже Франции. Вся Европа – под ее державною рукой! Так не стоит ли ей приказать, чтобы отрубили головы палачам ее мужа? Бедная женщина поверила в эту чепуху и, к радости Уотсона, начала болтать лишнее, вследствие чего и сама попала в тюрьму и чуть не была сожжена. Но в последний момент судьи опомнились и несчастную женщину всего лишь голой выставили под плети палачей на потеху охочих до развлечений уличных ротозеев… Мерзавец этот Уотсон! А он, Кристофер, слишком долго находился на континенте, исполняя под видом путешествующего студента задания Си-Ай-Си, чтобы знать хорошо о внеслужебных развлечениях своих островных коллег. Именно Уотсон, злопамятный и мстительный, втянул Кристофера, который только что вернулся из Шотландии, в хитро замышленное убийство Вильяма Бредли, сына корчмаря в Нортон Фольгейте. Разве знал Марло, что за несколько дней до этого Уотсон, без копейки в кармане, поссорился с Вильямом, потому что тот не дал ему в долг, и запустил ему в голову пустым горшком.

– Кит, ты не забыл еще упражнения с мечом? – спросил тогда Уотсон.

– О чем идет речь? – поинтересовался Марло.

– Надо припугнуть одного дурака.

– Только припугнуть?

– Слово джентльмена!

18 августа 1589 года на Хог-Лейн-стрит произошел тот злосчастный поединок на мечах. Жители улицы начали звать констебля. Но тут появился вооруженный Томас Уотсон, который нанес Вильяму Бредли смертельный удар… Разные люди работают в Сикрет Интелиндженс Сервис. Негодяи – тоже. Словно продолжая эти грустные размышления Кристофера, Ингрем Фрайзерс добавил:

– Если бы тогда не было доказано, что Бредли убили при самозащите, ты с Уотсоном качался бы на перекладине. Но наш мудрый шеф, сэр Френсис, посчитал такое зрелище несвоевременным, а, значит, и неуместным.

– Что ж, труд драмодела тоже приносит свой хлеб, – философски заметил Роберт Поули. – Но про что ты собираешься писать, мой любимый Крис?

– А хоть бы про заговор Бабингтона, который завершился казнью королевы Шотландии. Чем не трагедия? – ответил Кристофер и, словно поддразнивая толстопузого Поули, со смехом добавил: – Негативный интриган Роберт Поули собственной персоной, которого популярный театр Джеймса Бербеджа любезно пригласит на исполнение этой ведущей роли.

Сейчас он никого не боялся: дядюшка Энтони готовится к выходу в море!

– В таком случае, Крис, вернемся к Гомеру, – совершенно серьезно и сдержанно сказал Поули. – Троянская война длилась десять лет. Еще десять лет путешествовал, по твоему удачному определению, хитроумный шеф Си-Ай-Си ахейцев сэр Одиссей из Итаки. Дадим Гомеру минимальный срок на сотворение "Илиады" и "Одиссеи" – пять лет. В целом имеем четверть столетия, то есть прошло немало времени, когда тайны уже не имели смысла. А ты собираешься писать о событиях, которые и доныне имеют свое развитие. К примеру, возьмем твою драму "Тамерлан Великий". В ней ты использовал секретный трактат Поля Ива по фортификации, и наши враги, французские католики, дознались, что планы их крепостей выкрадены. Уже за это тебя следовало бы покарать, потому что ты выдал врагам государственную тайну. А нам ничего другого не оставалось, как напечатать французскую "Практику фортификации", хотя она могла бы сыграть куда более значительную роль. Кому это было надо, сэр Гомер?

– Да, все это как-то хорошо укладывалось в пьесу, – неловко пробормотал Кристофер, потому что действительно тогда провинился.

– "Хорошо укладывалось", – буркнул Ингрем и со всего размаху вогнал нож в стол. – Если бы не сэр Френсис, тебя бы самого уложили. Если я не ошибаюсь, с того времени твоим личным цензором – обратите, какая честь! – вынужден был стать сам Томас Уолсингем, который первым читал твои рукописи. И я знаю, сколько всего, что "хорошо укладывалось", он повычеркивал!

– Что было, то сплыло! – резко отрубил Кристофер. – Война миновала, мы – победители, и время поэту отложить мушкет и вынуть звонкую лиру из солдатского мешка.

– Красиво говоришь…

– Надеюсь, теперь Томас уже не будет читать-мои произведения.

– Да, возможно, теперь он уже не будет читать, – задумчиво согласился Фрайзерс.

– Черт бы тебя побрал, Крис, вместе со всей твоей писаниной! – неожиданно разъярился Никол Скирс. – А я еще слышал, будто ты угрожал членам Тайного совета. Ты мировой парень, и мне просто жаль тебя…

– Не пьяней так быстро, Ник, – сказал Кристофер. – В корчме еще достаточно вина.

– Оставим эту болтовню, а то еще поссоримся, – сверкнул глазами Поули.

– Кристофер сам выбрал свою судьбу. Лучше, пока у нас еще есть время, попьем винца и послушаем трагедию "Герцог Гиз". Для писаки нет большего удовольствия, чем прочитать что-нибудь новое друзьям. Верно, Крис?

– Верно, Роб, это давняя слабость нашего брата.

– К слову, сколько у тебя экземпляров?

– Только этот черновик и еще оригинал у Джеймса Бербеджа.

– Разве ты до сих пор не отдал в печать?

– Как-то не пришлось… Так вы будете, наконец, слушать?

– А что ж, послушаем. Читай на наш суд.

– Три судьи – один подсудимый, – пошутил Кристофер и улегся с рукописью на горку подушек.

ТРИ СУДЬИ – ТРИ ПАЛАЧА

Дептфордский коронер Джон Шорт[8], в противовес своей фамилии, был на редкость высоким, могуче сложенным мужчиной, что много значило при исполнении им нелегких служебных обязанностей слуги ее величества. По крайней мере, один его вид лишал преступников и наименьшего желания оказать сопротивление. Одним словом, кулачищи Джона Шорта снискали в округе больше почета и уважения, нежели его квадратная голова на бычьей шее. Однако его кулачищи были только крайне необходимым дополнением к упрямой бульдожьей челюсти на пол-лица. Если Джон Шорт за что-нибудь принимался, то он держался за это мертвой хваткой, от чего его показательная челюсть еще больше каменела.

Возбужденные крики за дверями вынудили его подняться во весь богатырский рост, и он в своем монументальном величии с достоинством ждал, что же будет дальше.

А дальше настежь растворились двери, и в сопровождении констебля Томаса Доджа в уголовное святилище Джона Шорта ввалилась целая толпа портовых грузчиков и моряков, которые здоровенными, крепкими тумаками подталкивали трех неизвестных с залитыми кровью лицами – безусловно, преступников, которых поймали на горячем. Коронер в этих делах знал толк!

Появление внушительного Джона Шорта сразу прекратило гомон.

– Том, – обратился он к констеблю, словно никого, кроме них, в помещении не было, – это еще что за мешки с костями?

– Убийцы, шеф, – ответил бравый Томас Додж. – В корчме "Скрещенных мечей" они порешили Кристофера Марло, постояльца вдовы покойного добряка Булля. А все эти честные люди, – констебль широко повел рукою, – схватили убийц на месте преступления. Все они – свидетели.

– Так! – резюмируя, изрек Джон Шорт и мудро объявил, чем вызвал значительное оживление среди присутствующих: – Где убийцы, там и палачи. Закон есть закон!

Он подтянул пояс со шпагой и приказал констеблю:

– Посади этот харч для воронья под замок и не спускай с них глаз. А я пойду в корчму и посмотрю, что там.

В сопровождении толпы любопытных свидетелей, которая двинулась за ним на почтительном расстоянии, он направился в корчму "Скрещенных мечей".

Ясное дело, вдова Булля умывалась ручьями слез – женщина есть женщина.

– Слезами горю не поможешь, – произнес вторую за этот день сентенцию Джон Шорт и решительно принялся за дело: – Рассказывай, что тут произошло.

– Не знаю, господин, – всхлипывая, ответила женщина. – Я была внизу, а они вчетвером веселились наверху. Меня они не звали, потому что с утра набрали всего вдоволь. Неожиданно послышался такой жуткий крик, что волосы зашевелились. До сих пор тот крик слышу, господин, – Элеонора Булль приложила уголок подола к покрасневшим, опухшим глазам. – Я побежала к ним, но у них двери были закрыты. Тогда эти люди, – она указала рукой на свидетелей, толпившихся за широкой спиной коронера, – тоже прибежали и высадили дверь. Потом били тех троих, а затем повели их к вам, господин.