Ив Жего - 1661

• Название: 1661
• Автор: Ив Жего
• Издательство: Книжный клуб 36.6
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98697-066-0

Париж, 1661-й год… Кардинал Мазарини при смерти. Заговорщики похищают из его кабинета папку с секретными документами, а главное — код к таинственному свитку, который оказывается не чем иным, как Пятым Евангелием. Если эта реликвия будет явлена миру, она коренным образом перестроит существующий порядок, перевернет все представления о власти и, возможно, изменит ход истории…

---

«Кольбер прав», — подумал он. Тем более что, как ему сегодня показалось, в словах суперинтенданта прозвучала скрытая угроза. В странном предложении Фуке осчастливить всех французов Людовик XIV усмотрел попытку покушения на его власть.

— Вы чем-то озабочены, сын мой? Неужели кухня Вателя пришлась вам не по вкусу?

На губах короля мелькнула едва заметная улыбка — будто в утешение матери. Впрочем, это вовсе не означало, что он склонен продолжать беседу.

Людовик посмотрел на сидевшую рядом Анну Австрийскую. Она выглядела усталой: духота изнуряла ее. Лицо испещрено морщинами, а ведь ребенком он восхищался красотой матери; теперь на ее лице лежала печать старости и долгих лет пребывания у власти среди интриг и козней. И сам он совершенно незаметно повзрослел. Скоро станет отцом. Пора предстать перед страной и в этом новом качестве.

— Ах, сударыня, неужели мы не в силах заставить этих людей вернуть награбленное?

Наконец королева-мать поняла причину резкой перемены в настроении сына и улыбнулась.

— На днях я принимала в Дампьере Кольбера. Он приезжал выведать, как я отношусь к Фуке, — мягко сказала она. — Суперинтендант финансов, конечно, не безгрешен, однако он сумел пополнить королевскую казну. Его неуемная страсть к роскоши безусловно скандальна, но, чтобы народ любил своего короля, может, королю стоит обратить ненависть народа на некоторых своих министров?

— Я уже не мальчик, сударыня, и не нуждаюсь в советах, как управлять государственными делами, — заметил король тоном, не терпящим возражений.

В карете снова воцарилась тишина, а королевский кортеж тем временем приближался к Фонтенбло. Людовик XIV, почти всю дорогу смотревший в окошко кареты, разглядел кровли королевского дворца и опять вспомнил роскошное убранство замка Во.

Если бы в эту минуту королева-мать не дремала, она бы услышала, как король Франции прошептал:

— Он украл у меня мечту, и он за это поплатится.

80 Рим — среда 24 августа, одиннадцать часов вечера

Франсуа д'Орбэ прибыл в Рим под проливным дождем в разгар ненастья. Вынужденный остановиться, чтобы лошадь не поскользнулась на разбитой брусчатке или, ослепленная молнией, не вздыбилась и не сбросила его с седла, архитектор укрылся под одной из арок Колизея. Он стоял, прижавшись к шее коня, и смотрел, как дождь неистово барабанил по камням и по земле, разливаясь ручьями по выщербленной мостовой, пролегавшей вдоль развалин древнего Форума. Очередная яркая вспышка молнии, зигзагом раскроившая небо от края до края, на миг озарила старинные здания, затянутые сплошной пеленой дождя. Д'Орбэ дрожал всем телом — то ли от холода, то ли от усталости. Из Парижа он выехал шесть дней назад и с тех пор почти не отдыхал. Чтобы как можно скорее добраться до Рима, ему пришлось менять лошадей на каждой почтовой станции.

Конь опять встревожился, и Д'Орбэ потрепал животное за шею. Конь мотнул головой и притих.

Д'Орбэ вспомнилось застывшее лицо Фуке и решительный тон, когда суперинтендант сказал напоследок:

«Участь моя предопределена. Надо идти до конца — никаких отклонений в сторону. Нужно верить в преданность короля народу и в силу Тайны. К тому же я вовсе не собираюсь быть поджигателем войны».

Этим было все сказано. Д'Орбэ колебался долю секунды, не больше. Во взгляде и словах суперинтенданта он угадал надлом — пропасть, возникшая между ними, становилась все шире. Давным-давно их сблизила, а потом накрепко связала общая мечта; теперь они отдалялись друг от друга, чтобы больше никогда не встретиться.

— Ну-ну, — ласково сказал коню д'Орбэ, — дождь утихает, дружок, так что пора снова в дорогу, время не ждет.

* * *

Франсуа д'Орбэ молча стоял перед своими собратьями. Закончив рассказ, он ощутил странное облегчение. Будто в очередной раз переложил часть бремени со своих плеч на плечи собратьев. Вместе с тем с каждой произнесенной фразой он все острее чувствовал, что его хлопоты тщетны и ни к чему не приведут.

Джакомо дель Сарто бесстрастно посмотрел на архитектора.

— Опасность слишком велика. Ты правильно сделал, что приехал и все нам рассказал. Пусть Никола поступает, как считает нужным. Ему виднее. Остается только молиться, чтобы он не ошибся. Мы же проявим благоразумие и будем готовиться к поражению… То есть к необходимости прибегнуть к силе и спасти все, что только возможно, если и этот бой проиграем…

В ясных глазах врача д'Орбэ пытался разглядеть хотя бы тень порицания, укора или сожаления. Ничего. Только неугасимый огонь, пронесенный через века не одним поколением таких же подвижников, как они. А еще д'Орбэ увидел во взгляде Джакомо дель Сарто светлую веру в то, что, даже несмотря на вполне вероятное поражение сегодня, на их место придут другие. Они подхватят их светоч и, скрывшись в тени, будут ждать, когда придет их час — час победы.

«Но я этого не увижу», — вдруг подумал он.

Тем временем Джакомо дель Сарто уточнял, какие меры предосторожности необходимо принять, какие места встреч оставить, с какими людьми расстаться навсегда. Говорил он и о том, что необходимо перепрятать документы, которые хранятся пока в зазоре между купольными кровлями замка Во-ле-Виконт; не забыл упомянуть и о том, как нужно заметать следы и оберегать тех, кто пожелает прийти им на смену. А еще — как разуверить сегодняшних победителей в том, что отныне они смогут безмятежно почивать на лаврах.

Братство вновь будет окутано непроницаемым покровом безмолвия и тайны.

«На десять лет, на пятьдесят или на сто»? — размышлял он.

Тиски, сжимавшие его грудь, сжались еще сильнее. Он пошатнулся, провел рукой по лбу, но сразу жестом показал оратору, что тот может продолжать.

Сто лет. А может, тысячу…

Дель Сарто повторил свой вопрос. Теперь, когда они остались вдвоем, в его взгляде читалась тревога.

— Еще раз спрашиваю, Франсуа: когда ты едешь обратно?

Д'Орбэ пожал плечами.

— При первой же возможности. Надо как можно скорее повидаться с Габриелем.

«И передать ему светоч», — подумал он.

— Хорошо, — ответил его собеседник. — Господи, хоть бы молодой Понбриан оказался достоин своего отца и дошел до намеченной цели! А твоя семья? — уже более мягко спросил он.

Архитектор промолчал. Он вспомнил о детях и жене. Что с ними сейчас? Спят, наверное, дома, в особняке. Зачехлили мебель и собрали вещи в дорогу. Опять бежать, как всегда, не ведая, что происходит, без лишних вопросов. Без всякой причины.

— Ты что-то сказал? — переспросил Джакомо.

Д'Орбэ покачал головой.

— Нет.

Он посмотрел на врача и тихо проговорил:

— Прощай, друг.

Когда д'Орбэ его обнял, Дель Сарто почувствовал, как у него по телу пробежала ледяная дрожь.

«Господи, хоть бы я ошибся!», — подумал он, мысленно вознося молитву небу.

81 Во-ле-Виконт — воскресенье 28 августа, десять часов утра

Гюг де Лионн расположился во внушительных размеров карете, стоявшей возле парадной лестницы замка Во. Пора было трогаться в путь, ждали суперинтенданта финансов. Они вдвоем отправлялись в Нант вслед за королем, который не так давно решил посетить Бретань.

Наконец появился Фуке. На нем был изысканный черный шелковый камзол, а поверх него удобный плащ на тот случай, если даст о себе знать уже близкая осенняя прохлада. Голову суперинтенданта покрывала светло-коричневая фетровая шляпа.

Фуке обнял жену.

— Проследите, душенька, чтобы в Томери успели собрать весь виноград. Жаль, что уезжать приходится так неожиданно, но король очень настаивал. Я люблю вас всем сердцем, — добавил министр, нежно целуя жену, недавно родившую ему еще одного ребенка.

— Берегите себя, друг мой! Будьте осторожны и хотя бы изредка вспоминайте о детях, — сказала она в ответ.

Потом Фуке отвел в сторону Лафонтена.

— Дорогой Жан, в мое отсутствие я хотел бы поручить вам одно деликатное дело. Как вам известно, я продал свою должность, выручил за нее миллион ливров и передал всю сумму королю. Однако Арле, с которым у меня договор, должен мне еще четыреста тысяч франков и все никак не вернет долг. Кроме того, я передал значительные суммы на хранение верным друзьям. Все это пустяки, если только…

— Если только?.. — с тревогой спросил Лафонтен и нахмурился. — Вы чего-то не договариваете?..

— Нет! Просто одни уверяют, что меня собираются назначить первым министром, а другие пытаются выставить меня жертвой каких-то несусветных козней. Вот уже несколько дней король оказывает мне любезности, как никогда прежде. Надеюсь, я смог вернуть себе его доверие!

— Вы уверены?

— Вы неисправимый пессимист, дорогой Жан! Неужели и вы станете предрекать мне в ближайшем будущем Бастилию? Пока не произошло ничего серьезного. Напротив, он желает, чтобы я присоединился к нему в Нанте. Не нужно терзаться, лучше постарайтесь разобраться с моими должниками!