Владимир Солоухин - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Владимир Солоухин
• Жанр: Поэзия

 Книгу составили известные произвдения поэта. Они - о природе, о надеждах и чаяниях людей, выражают заботу о будущем Земли, отличаются конкретностью, историчностью, гражданственностью.

Существенное место в лирике занимают стихотворения о любви.

Солоухин В. А. Собрание сочинений в 4 т.

М.: Худож. Лит., 1983.

Том 1. Стихотворения; Лирические повести.

1983. — 638 с. — с. 15–212.

---

В сердце рождает она.

Встану на хлестком ветру я.

Выйду в поля по весне.

Бродят подспудные струи,

Трудные струи во мне.

1952

* Последний блик закатного огня *

Последний блик закатного огня

Нахлынувшая туча погасила.

«Вы любите природу?» — у меня

Восторженная спутница спросила.

Я промолчал растерянно в ответ

На тот вопрос бессмысленный и странный.

Волну спросила б: нравится иль нет

Крутой волне

Волненье океана?

1954

А ГОРЫ СВЕРКАЮТ СВОЕЙ БЕЛИЗНОЙ…

Зима разгулялась над городом южным,

По улице ветер летит ледяной.

Промозгло и мутно, туманно и вьюжно…

А горы сверкают своей белизной.

Весной исчезают метели и стужа,

Ложится на город немыслимый зной.

Листва пропылилась. Как жарко, как душно…

А горы сверкают своей белизной.

Вот юноша, полон нетронутой силы,

Ликует, не слышит земли под собой, —

Наверно, девчонка его полюбила…

А горы сверкают своей белизной.

Мужчина сквозь город бредет через силу,

Похоже, что пьяный, а может, больной.

Он отдал ей все, а она изменила…

А горы сверкают своей белизной.

По теплой воде, по ручью дождевому

Топочет мальчонка, такой озорной!

Все дальше и дальше топочет от дому…

А горы сверкают своей белизной.

1954

У МОРЯ

Разгулялся ветер на просторе,

Белопенный катится прибой.

Вот и я живу у синя моря,

Тонущего в дымке голубой.

Ни испить его, ни поглядеться,

Словно в тихий омут на лугу.

Ничего не вспомнится из детства

На его бестравном берегу.

Оттого и скучно здесь слегка мне

Над седым величием волны.

До меня, сидящего на камне,

Долетают брызги, солоны.

Ни краев, ни совести у моря!

Густо засинев доглубока,

Вот оно берется переспорить

Маленького в поле василька.

Вот оно, беснуясь и ревнуя,

Все ритмичней хлещет и сильней.

Хочет смыть тропинку полевую

Из железной памяти моей.

1955

ТА МИНУТА БЫЛА ЗОЛОТАЯ

Верно, было мне около году,

Я тогда несмышленышем был,

Под небесные синие своды

Принесла меня мать из избы.

И того опасаясь, возможно,

Чтобы сразу споткнуться не мог,

Посадила меня осторожно

И сказала: «Поползай, сынок!»

Та минута была золотая —

Окружила мальца синева,

А еще окружила густая,

Разгустая трава-мурава.

Первый путь до цветка от подола,

Что сравнится по трудности с ним?

Он пролег по земле, не по полу,

Не под крышей — под небом самим.

Все опасности белого света

Начинались на этом лугу.

Мне подсунула камень планета

На втором от рожденья шагу.

И упал, и заплакал, наверно,

И барахтался в теплой пыли…

Сколько, сколько с шагов этих первых

Поисхожено мною земли!

Мне достались в хозяйские руки

Ночи звездные, в росах утра.

Не трава, а косматые буки

Окружали меня у костра.

На тянь-шаньских глухих перевалах

Я в снегу отпечатал следы.

Заполярные реки, бывало,

Мне давали студеной воды.

Молодые ржаные колосья

Обдавали пыльцою меня,

И тревожила поздняя осень,

Листопадом тихонько звеня.

Пусть расскажут речные затоны,

И луга, и леса, и сады:

Я листа без причины не тронул

И цветка не сорвал без нужды.

Это в детстве, но все-таки было:

И трава, и горячий песок,

Мать на землю меня опустила

И сказала: «Поползай, сынок!»

Тот совет не пошел бы на пользу,

Все равно бы узнал впереди —

По планете не следует ползать,

Лучше падай, но все же иди!

Так иду от весны до весны я,

Над лугами грохочет гроза,

И смотрю я в озера земные

Все равно что любимой в глаза.

1953

О СКВОРЦАХ

Скоро кончится белая вьюга,

Потекут голубые ручьи.

Все скворечники в сторону юга

Навострили оконца свои.

В силу древних обычаев здешних

Мы жилища готовим певцам.

За морями родные скворечни

Обязательно снятся скворцам.

Здесь родились, летать научились,

Значит, родина ихняя здесь.

— Воротились! Скворцы воротились!

Раздается мальчишечья весть.

Можно галку убить и сороку,

Но обычаи наши строги:

Ни один сорванец босоногий

На скворца не поднимет руки.

Но однажды за крайним овином

Наблюдал с удивлением я,

Как серьезный и взрослый мужчина

Прямо в стаю пальнул из ружья.

Вся окрестность ответила стоном…

— Сукин сын! Что ты делаешь тут?

Он ответил спокойно: — А что нам,

Все равно их принцессы сожрут.

Ты-то молод, а мы, брат, бывали

И видали таких молодцов…

Помню, раз заходили в Австралию,

Там на тонны считают скворцов.

Расставляются гиблые сети,

Из капрона тончайшая снасть.

Так зачем же от нас-то летать им?

Чтобы в эти капроны попасть?

Заготовщику — денежки, дурно ли,

Не опасный, а прибыльный труд!

И везут их в столицы культурные,

В королевские виллы везут.

Соберутся высокие гости,

Драгоценные камни надев.

И ломаются тонкие кости

На жемчужных зубах королев.

…Вот и снова погода сырая,

Скоро кончится бешенство вьюг.

По России от края до края

Все скворечники смотрят на юг!

1956

ВДОЛЬ БЕРЕГОВ БОЛГАРИИ ПРОШЛИ МЫ…

Вдоль берегов Болгарии прошли мы…

Я все стоял на палубе, когда

Плыла, плыла и проплывала мимо

Ее холмов прибрежная гряда.

Волнистая — повыше и пониже,

Красивая — не надо ей прикрас.

Еще чуть-чуть — дома, людей увижу,

Еще чуть-чуть… И не хватает глаз!..

Гряда холмов туманится, синея,

Какие там за нею города?

Какие там селения за нею,

Которых я не видел никогда?

Так вот они, неведомые страны…

Но там живут, и это знаю я,

Мои друзья — Георгий и Лиляна,

Митко и Блага — верные друзья.

Да что друзья! Мне так отрадно верить,

Что я чужим совсем бы не был тут.

В любом селе, когда б сойти на берег,

И хлеб и соль и братом назовут.

Ах, капитан, торжественно и строго

Произнеси командные слова.

Привстанем здесь пред дальнею дорогой,

В чужой Босфор легко ли уплывать!

Корабль идет, и сердце заболело.

И чайки так крикливы надо мной,

Что будто не болгарские пределы,

А родина осталась за кормой.

Вдоль берегов Болгарии прошли мы,

Я все стоял на палубе, пока

Туманились, уже неразличимы,

Быть может, берег, может, облака…

1954

ИДЕТ ДЕВЧОНКА С ГОР…

С высоких диких гор, чьи серые уступы

Задергивает туч клубящаяся мгла,

Чьи синие верхи вонзились в небо тупо,

Она впервые в город снизошла.

Ее вела река, родившаяся рядом

С деревней Шумбери, где девушка живет.

Остались позади луга и водопады,

Внизу цветут сады и зной душист, как мед.

Внизу ей странно все: дома, автомобили

И то, что рядом нет отар и облаков,

Все звуки и цвета ее обворожили,

А ярмарочный день шумлив и бестолков.

На пальце у нее железный грубый перстень,

Обувка не модна, и выгорел платок,

Но белые чулки домашней толстой шерсти

Не портят стройности девичьих легких ног.

Идет девчонка с гор, такая молодая,

Своей не осознав, быть может, красоты,

А парни на пути встают, обалдевая,

И долго вслед глядят и открывают рты.

Все взгляды на нее остались без ответа,

Не дрогнула ничуть тяжелая коса.

Идет девчонка с гор… С нее б создать Джульетту,

Венеру вырубить, мадонну написать!

Идет девчонка с гор, в которых, не ревнуя,

Мужчина тот живет, с обветренным лицом,

Кто смело подойдет и жестко поцелует,

Кто ей надел свое железное кольцо.