Юрий Яровой - Высшей категории трудности

• Название: Высшей категории трудности
• Автор: Юрий Яровой
• Издательство: Средне-Уральское Книжное Издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1966

"Их искали на территории в пять тысяч километров, территории, которую трудно представить, не имея перед глазами крупномасштабной карты. Их имена в течение четырех дней повторялись в десятках телеграмм и рапортов, разносились по всему Уралу радиостанциями…"

Книга основана на реальных событиях произошедших в 1959 году, и связанных с гибелью тургруппы Игоря Дятлова в Приполярном Урале. Автор книги - один из участников поисков.

---

Это был изнурительный труд. Чтобы проткнуть двухметровый слой снега, требовались большие усилия. Все тело спасателя в напряжении, в ожидании, а в душе у каждого, наверное, противоречие: быстрей бы закончить прощупывание и не дай бог, чтобы под снегом оказался труп. И в то же время никто не был уверен, что эта работа вообще даст какие-нибудь результаты. Отличить под толстым слоем снега замерзшего человека от кочки почти невозможно. Воронов все сомнительные; места сам прощупывал дважды, а то и трижды.

Прокурор с тремя туристами откапывал палатку, я фотографировал долину, останцы, предполагаемый путь их отступления. Все что-то делали, но я не мог отделаться от ощущения, что мы занимаемся совсем не тем, чем нужно. Никто не может дать ответа на главный вопрос: кого нам надо искать — живых или мертвых?

Во второй половине дня над долиной появился самолет, сделал круг и сбросил вымпел. Я засунул фотоаппарат за пазуху и подошел к Воронову.

— Вот, читай, — протянул он мне скатанный в трубку твердый листок бумаги.

"Воронову. Предлагаю немедленно отправить группу с комплектом снаряжения и продуктов на поиски избушки в долине Соронги. Кротов"

— Значит, есть какие-то новые данные, — радостно сказал Воронов. — Может быть, речь идет еще об одной избушке?

— Ты рад?

— Прощупать снег мы всегда успеем. Разве не так? Поиски спешно прекратили. Все, за исключением прокурора и его помощников, разбиравших палатку сосновцев, вернулись в лагерь. Спасатели недоумевали: выходит, Лисовский нашел что-то не то? А может, просто проверяют?

Перед Вороновым дилемма: выходить сейчас или утром? Через час должны наступить сумерки, а за час можно только перевалить в долину и ночевать пришлось бы у входа в каньон, как раз в том месте, где нашли остатки костра. Воронов колеблется.

Пришел прокурор с тремя спасателями. Оказывается, пока мы дебатировали, еще раз прилетал вертолет. Летчики забрали палатку, тело Сосновского и найденные вещи. Кое-что прокурор принес с собой: бинокль, блокнот с туристскими песнями и две тетради в клеенчатых переплетах.

Но никаких приказов из штаба летчики не передавали, прокурор с командиром вертолета разговаривал сам.

— Ерунда, — сказал Новиков, узнав о приказе штаба идти на Соронгу, — я уверен, что в этом нет никакой необходимости. На Соронгу они попасть не могли никак. Значит, и искать там нечего. Обследование палатки подтвердило версию следствия…

Прокурор коротко рассказал о том, что они увидели, когда откопали палатку полностью: палатка разрезана в трех местах, видимо, ножами. Изрезана та боковина, что обращена к склону. Внутри все вещи перевернуты. Нашли в палатке продукты — сухари, ветчину, сахар, одежду и обувь — семь пар ботинок и три пары валенок.

— Они могли уйти и без обуви, — сказал Воронов.

Без обуви? По снегу? Потом я вспомнил про Сосновского: у него к ногам были привязаны куски коры.

— Ваши предположения фантастичны, — с раздражением сказал прокурор. — Вы забываете, что они чреваты неприятными последствиями. В штабе, конечно, достаточно трезвые люди, но прислушиваются больше всего к вам…

— Об избушке в долине Соронги я ничего не знаю, вернее, узнал из той самой радиограммы, которую читали и вы.

Воронов говорил вежливо, но, видимо, это ему давалось с трудом.

— Я знаю, что штаб во многом руководствуется вашими соображениями, — упрямо повторил прокурор. — Вы по-прежнему считаете, что они живы?

Вопрос был, как говорится, задан "в лоб". До этого прокурор избегал высказываться в таком тоне, он предпочитал недоговаривать, отлично понимая, что единомышленников среди спасателей не найдет, как бы ни очевидны были факты, подтверждающие его точку зрения. И вот теперь — разговор начистоту. Это было и предупреждение: что бы ни случилось с любым из спасателей, отправленных на Соронгу, отвечать будет только Воронов. И Воронов это отлично понимал.

— Да, считаю. Во всяком случае, мертвых мы успеем найти всегда.

Это был отказ, пусть и в вежливой форме, продолжать завтра прощупывать снега на склоне.

— Вот как? — удивился прокурор. — Но ведь вы…

— Я получил приказ отправить людей на Соронгу!

Новиков усмехнулся:

— Приказ… Ну что ж, приказы надо выполнять.

Больше он Воронова не трогал. Подсел поближе к печке, у которой висела "летучая мышь", углубился в дневники сосновцев. Было ясно, что он решил дождаться вечернего сеанса связи с Кожаром.

После ужина все собрались у рации, которую Жора Голышкин укрепил на березовых колышках, Жора тщетно пытался поймать Москву, чтобы узнать точное время. Он должен был выйти в эфир ровно в 18 часов.

Наконец рация ожила. Кожарский радист работал на ключе, а Жора расшифровывал вслух: "Сообщите результаты поисков. Есть ли продукты? Сколько обмороженных и больных?"

И ни слова об охотничьей избушке.

— Запроси-ка, Жора, — не вытерпел Лисовский. — Чего они там морочат голову с избушкой? Ведь мы нашли в ней только снег…

— Тише!

Новая радиограмма. "Морзянка" пищит, как мышь. "По сведениям местных жителей, избушка на Соронге посещается охотниками. В ней должны быть продукты и запас топлива…" Значит, Лисовский нашел не ту избушку?

— Там были дрова? А продукты?

— Да что вы, ребята? Белены объелись? — обиделся Лисовский. — Один снег там. А лопат у нас не было,

— Тише!" Завтра бросим всю авиацию в верховья Соронги. Точные координаты избушки неизвестны…"

Поздно вечером Воронов подсчитал: за день прощупали под снегом около десяти тысяч точек.

Десять тысяч поделить на двадцать — пятьсот на каждого… А снег спрессовался, лыжные палки проходят наст только под тяжестью тела…

— Сколько человек пойдет завтра на Соронгу? — спросил я Воронова.

Валентин Петрович оторвался от карты, неопределенно пожал плечами:

— Все будет зависеть от погоды.

И в это время к нам подсел прокурор. В руках у него была одна из тетрадей, найденных им в палатке.

— Намечаете маршрут на Соронгу? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Я все же попросил бы вас людей не отправлять.

— Пойдет одна группа.

— А, понятно.

Новиков повертел в руках тетрадь.

— Это дневник группы, — сказал он. — Полистайте, может быть, найдете что-нибудь…

— А остальные тетради?

— Дневники Коломийцевой и Васениной. Читайте пока этот, потом я вам дам остальные.

От Воронова дневник попал ко мне… Мы листали его с конца. Всех прежде всего интересовали последние записи.

19

"5. II. 1962 г.

Сегодня восьмой день лыжного похода. В среднем мы делаем в день 20–25 километров. От графика отстаем на полдня. Вчера задержались из-за плохой погоды.

Завтра должны подняться на Рауп. Температура — от 6 до 20 градусов мороза. Часто идет снег. Сильный западный ветер. На плато между вершинами "1350" и "950" ветер достигал силы 10 баллов. Подъем были вынуждены прекратить.

Сегодня сначала проголосовали за дневку, но после обеда решили выступить, чтобы завтра иметь больше светлого времени для изучения озера на Раупе.

Поход закончим в срок.

Г. Сосновский".

Листая дневник в обратном порядке, я добрался до страниц, помеченных четвертым февраля. Они были написаны Коломийцевой.

"4 февраля.

Сегодня ко мне в руки, наконец, попал групповой дневник, и у меня волосы встали дыбом. Что ни строка — то Люська. Да есть ли у вас хоть капля совести? Я вас кормлю, я вам пою песни… Ну, подожди, вундервунд!… Небось не пишешь, как каждое утро мы ругаем на чем свет тебя и Норкина. Эти негодяи встают раньше всех и умудряются так перепутать все вещи, что даже палатка дрожит от негодования. А потом вместо физзарядки все бросаются их искать, чтобы отколотить за проделки. Норкин защищается и рычит, а с Броневского как с гуся вода. Мы его с Васенкой колотим, а он только ухмыляется во всю рожу. "Согрелись, девочки? И я согрелся. Хорошо боксируете!" Перед завтраком Вадик успел смастерить санки. Новое изобретение ученого-самоучки! Полозья Вадик выстругал из березы, вместо поперечных брусьев пошли обломки лыжной палки. "Порядок!" — гордо заявил он. А через десять метров санки вместе с гордым изобретателем утонули в сугробе. Вадик способен придумать что угодно, он способен целыми часами развивать сногсшибательные идеи, но все его идеи тонут, как эти санки в снегу.

Ура! Наконец-то мы добрались до Малика! Даешь Рауп! Малик — последняя речка, по которой нам предстоит карабкаться на хребет. Послезавтра мы будем штурмовать Рауп. Кто, интересно, будет спускаться в озеро? Наш начальник, конечно, опять проявит деспотизм и полезет в озеро сам. Ну, голубчик, на этот раз номер тебе не выйдет!

После трех-четырех километров по льду Малика опять полезли на откос. Нелегкая эта была затея и совершенно ненужная, так как все равно надо идти по Малику. Но ненормальный вундервунд, первым взобравшийся на откос, так отчаянно орал и размахивал руками, что все потеряли головы. "Рауп, Рауп, сюда!" И когда я, наконец, выпрямила спину и перевела дыхание, я, честное слово, простила Броне все его проделки. Вот он какой. Приполярный Урал! Честное слово, ни на Волчихе, ни на Молебном Камне, ни даже на Яман-Тау я не видела таких гор и такой дикой местности, как здесь, в Приполярье. Разве там Урал? Урал, настоящий Урал можно увидеть только здесь.