Михаил Харитонов - Дивен Стринг. Атомные ангелы

• Название: Дивен Стринг. Атомные ангелы
• Автор: Михаил Харитонов
• Жанр: Научная Фантастика

Дивен Стринг — автор романов ужасов, но при этом он всем своим творчеством защищает и прославляет жизнь. Доверие и отственность у Стринга всегда побеждают козни тёмных сил. Его романы, несмотря на весь их зловещий и кровавый антураж — нескончаемый гимн, воспеваемый истинным ценностям человеческого бытия: доброте и любви.

---

На самом деле, кроме Зелёного Человека, у маленькой Бисальбуминемии было очень много проблем.

Увы, она была патологически здоровой: доктора исследовали её, но не нашли ни единой хвори, включая ту, имя которой она носила. Более того, тесты показывали наличие высокого интеллекта, и поэтому ей не доверяли ученики, а учителя занижали оценки. К тому же, несмотря на многообещающий цвет маминой кожи, Биси родилась белой, за что ей было очень-очень стыдно. Правда, её мама была инвалидом, а отец маньяком-насильником, но даже это не радовало, потому что у неё никак не развивались комплексы по этому поводу.

Ей было ужасно завидно, когда в школе перед занятиями ко всем детям подходили психоаналитики, а то и психиатры, делали мальчикам и девочкам всякие уколы и слушали их рассказы о том, как они боятся темноты и писаются в постель. И только к Биси никто не подходил, потому что она не боялась темноты и не писалась в постель. Однажды, когда ей было особенно грустно, она всё-таки напрудила в простыню. Но мама догадалась, что она это сделала нарочно, и отругала: оказывается, дело было не в том, чтобы пописать, а в том, чтобы делать это по-честному, то есть во сне и под влиянием подавленных комплексов.

Увы, в маленькой душе Биси почему-то не прививались комплексы и фобии. Все её попытки выработать в себе аутизм, маниакально-депрессивный психоз или хотя бы обычную неврастению кончались ничем. Напрасно она пыталась развить в себе страх перед подгузниками цвета маренго или желанием убить маму. Ничего не получалось. Она никак не могла запомнить, что такое маренго, а маму ей совершенно не хотелось убивать. С горя она пыталась очень много есть, чтобы растолстеть и заработать себе комплекс хотя бы на этом, но тело упрямо не желало приобретать лишний вес. Да что говорить! — даже её длинное и некрасивое имя почему-то не вызывало у неё ужаса и отвращения. Зато одна девочка из класса имела самый настоящий невроз — только из-за того, что её звали Мэри-Сью. Биси завидовала этой девочке чёрной завистью.

Правда, Биси боялась Зелёного Человека. Но он не был комплексом, детским страхом или хотя бы галлюцинацией: он был самый что ни на есть настоящий. Уж это-то она знала точно.

Биси познакомилась с Зелёным в апреле прошлого года.

Она как раз купила кисточки и гуашь для мамы и уныло плелась по улице, рассеянно наблюдая, как щенок лабрадора играет на газоне с чьим-то сердцем, на окровавленной плоти которого сиреневой люминесцентной краской было нарисовано сердечко и надпись "Fuck me, Святой Валентин". Умом она понимала, что нужно позвонить в полицию — видимо, в округе объявился новый маньяк — но ей ужасно не хотелось этого делать. По правде сказать, всё вокруг казалось ей каким-то смешным и глупым: и изумрудная трава газона, и красное сердце, и даже мамины картины, подобные радуге. Она не чувствовала ни любви и доверия, ни даже ненависти и боли. По правде говоря, ей казалось, что она сама и всё вокруг — дерьмо.

"Ненавижу такие дни", — подумала она.

И вот тут-то появился Зелёный Человек.

Он был высок и закутан в зелёный плащ. Из кармана у него торчал журнал, свёрнутый в трубочку.

— Каки, — сказал он девочке. — Каки-завоняки.

Биси поняла, что этот человек маньяк и он сейчас её изнасилует. Как она уже знала от мамы, учительницы и телевизора, рано или поздно это происходило со всеми белыми американскими девочками, которые не успели завести себе нормальные комплексы. Потом маньяка обязательно ловили и отправляли в психиатрическую клинику, а у девочки появлялось, наконец, какое-нибудь психическое отклонение, которую потом можно было лечить всю жизнь, проявляя ответственность и доверие.

Как происходит изнасилование, она тоже знала во всех подробностях от мамы и из телевизора. Судя по всему, это было не очень приятно, но другого способа приобрести психические травмы не осталось. Поэтому Биси только вздохнула и начала раздеваться.

— Не-е-ет, миленькая девочка, — сказал Зелёный Человек свистящим шёпотом. — Мне не нужны твои маленькие писики и попики. Мне нужны твои какочки-завонякочки. Которыми ты какиешь в свой маленький славненький горшочечек.

Девочка обрадовалась: маньяк и в самом деле был самый взаправдашний, потому что он говорил как все нормальные маньяки, на ломаном детском языке. Но от его желания поесть детских какашек, вполне естественного (если верить учительнице и телевизору), у маленькой Биси не могло возникнуть даже самого завалящего комплекса. К тому же она смутилась, потому что знала за своими какашками одну особенность: они не всегда бывали правильными, настоящими какашками.

— У меня плохие каки, сэр, — вежливо сказала она. — Они вам не понравятся.

— Мне нужны именно они, твои плохие какашечки, — ненатурально захихикал Зелёный Человек. — Ты будешь каждую неделю собирать свои плохие каки-завоняки. Иначе я убью твою мамочку.

— А как? — поинтересовалась Биси. Ей совсем не хотелось убивать маму Серафиму, но она решила на всякий случай выяснить, как это делается: вдруг это поможет ей приобрести хоть какой-нибудь невроз.

— О, я могу убить её на расстоянии, не пошевелив даже пальцем, — Зелёный Человек ухмыльнулся так зловеще, что Биси, наконец, стало страшно. — Я убью её вот этим.

Он достал из кармана номер журнала "Артс Америкэн" и покрутил им в руке.

Девочка знала, что такое журнал "Артс Америкэн". Мама получала его каждую неделю и каждый раз бледнела, когда открывала его. Поэтому она поверила Зелёному Человеку.

— Я могу раздавить твою мамусичку, как блоху, вот так, — сказал Зелёный Человек и скрипнул ногтями. — Но пока ты будешь приносить мне свои особые каки-завоняки, мамочка будет жить и рисовать свои глупенькие, смешные картиночки.

С тех пор маленькая Бисальбуминемия лишилась покоя. А теперь ещё и этот чёртов запор!

Самое же скверное, что у неё болел живот. И болел всё сильнее.

ГЛАВА 7

Владимирильич Лермонтов шёл мимо Центра Пиаже.

Его не волновало то место, где он провёл несколько лет и где он имел шанс стать нормальным имбецилом, объектом любви и заботы. Он избрал разрушительный путь нигилизма и выскреб Центр Пиаже из тайников своего чёрного сердца.

Лермонтов направлялся в подпольную лавку, открытую безумным палеоэкофашистом Чехом Словаком. У него можно было купить органические продукты и генетически неизменённую воду без консервантов. Владимирильич тратил на это остатки средств. Скоро он должен был остаться совсем без денег, но это его не волновало: в безумном мире неограниченного насилия деньги не понадобятся.

Но, готовясь к торжеству анархии, Лермонтов не забывал сеять беду повсюду. Например, он любил нападать на подростков в тёмных переулках. Обычно он начинал с того, что отнимал у них кака-калу и сигареты с марихуаной, после чего принуждал — в обмен на возвращение их немудрёных сокровищ — прочитать страничку из Капитала, аят Корана, заклинание из Некрономикона, или ещё что-нибудь разрушительное. Потом он дарил им (под видом безобидных мемуаров порнозвёзд) какое-нибудь сочинение безумного православного злодея Тургения Ростроповича, запрещённого во всех цивилизованных странах. Его труды — в дьявольски точном переводе, изготовленном в секретных семиотических лабораториях КГБ — он всегда носил с собой в большом количестве: эти книги уничтожали в неокрепших душах волю к добру и свету и делали из детей идеальных воинов Хаоса.

На сей раз, однако, ни одна потенциальная жертва не попалась на глаза Лермонтову, пока он шёл к лавке, которая пряталась в щели между корпусом лоботомии Центра Пиаже и «Макдональдсом».

Железная дверь без вывески была покрыта толстым слоем ржавчины. Он без страха приоткрыл её и ступил в темноту. Лермонтов знал, что его ждёт в темноте: долгий подъём наверх, ещё одна железная дверь, — и, наконец, чердак, где и находилась лавка.

Чердак принадлежал Чеху Словаку, бывшему агенту венгрской разведки. Когда-то он был убеждённым коммунистом, но после поражения советского блока и распада Венгерии на Моравию и Мордовию Чех потерял веру в любые формы общественно-полезного устройства мира.

Познакомившись с ним, Лермонтов понял, что этот человек может быть полезен, и подарил ему полное собрание сочинений Ростроповича.

После чтения Ростроповича Чех Словак полностью утратил желание считать себя принадлежащим к человеческому роду. Вместо людей он полюбил вымершие виды живых существ — динозавров, археоптериксов, гигантских моллюсков. Он доказывал, что эволюция была ошибкой и что единственной задачей человечества является исправление этой ошибки. Для этого он предлагал истребить все современные виды животных, после чего вернуть природу к её первозданности, то есть ко временам мезозоя, который он считал золотым веком Земли. Это следовало совершить путём уменьшения количества кислорода в воздухе благодаря сжиганию всех запасов угля и нефти. По его мысли, возвращение мезозойского климата вызывало бы к жизни умершие виды.