Барбара Делински - Над бездной

• Название: Над бездной
• Автор: Барбара Делински
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-153-7

В романе «Над бездной» известная американская писательница, автор свыше пятидесяти романов, рисует драматический перелом в размеренно-упорядоченной жизни провинциального врача-педиатра, вызванный самоубийством ближайшей подруги и коллеги. Новые заботы, новые встречи помогают ей заново обрести смысл жизни.

---

Вторая гостиная выглядела совсем по-другому. Мебель там стояла простая – козетка Шейкера, два виндзорских стула и книжные полки, над которыми тянулись другие, импровизированные, из досок. Три вещи спасали комнату от аскетизма. Прежде всего, коллекция подушек, собранная Марой, большой диапазон всевозможных изделий такого рода, купленных в таком же количестве мест и сложенных кучами на полу так, что получалась еще одна софа, чрезвычайно удобная и глубокая. Пейдж улыбнулась при мысли о маленьких пациентах Мары, прыгающих и кувыркающихся на этой софе вместе с хохочущей до истерики хозяйкой.

Второй вещью являлся рабочий стол хозяйки, представляющий собой дверь от сарая, установленную на четырех ногах. На нем лежали журналы, книги, письма, вскрытые и еще не распечатанные, дорожные карты, корзинка с катушками разноцветных ниток, недоконченная подушка и книга по вязанию с вязальных курсов, на которых Мара занималась.

Третьей – были фотографии, украшавшие все свободные места на стенах, те самые, которые Мара снимала и проявляла под зорким взглядом Питера. Но фотографий, на которых следовало бы быть детям, не существовало. Вместо них представлены изображения природы – деревья, мосты, поля, животные, – чрезвычайно живые и выразительные, словно за каждым из этих снимков скрывалась черточка лица нерожденного ребенка Мары. Если бы Пейдж дали право, она навеки запечатлела бы эту комнату, так как память о Маре здесь переполняла самый воздух, что еще больше наполняло Пейдж неверием в смерть подруги. Боль утраты достигала здесь такой же интенсивности, как в первые несколько дней после ее похорон. На смену воспоминаниям пришла печаль.

Глотнув побольше воздуху, Пейдж вновь принялась за работу. Она принялась очищать поверхность стола, сбрасывая нужное и ненужное на пол. Там, отсортировав бумаги и перелистав несколько журналов, она уложила самое главное, включая почту и дорожные карты в пачки, которые потом отнесла в багажник машины. Особенно аккуратно она разложила на столе вязаные вещи, изо всех сил стараясь придать им вид предметов искусства. Тем самым она неосознанно отдавала Маре последний долг. Еще больше усилий она потратила на подушки, укладывая их сначала в одном, потом в другом порядке, пока не поняла, что при всем желании не в состоянии восстановить дух, свойственный хозяйке дома.

А это было чрезвычайно важно. Пейдж пообещала Маре в день похорон, что найдет семью, которая станет любить ее дом, как она когда-то его любила. Она не собиралась отступаться от своего слова. Если семье, которую приведет торговец, не понравится эта комната, они не смогут купить этот дом.

Надвигались сумерки. Пейдж зажгла свет, перешла в столовую и стала наводить лоск на предметы мебели, стоявшие там. Мара когда-то купила длинный стол и стулья на городской распродаже. Ее более всего поразили их размеры и торжественность, по крайней мере, она так говорила. Теперь же, полируя вишневое дерево мягкой тряпочкой, Пейдж решила, что привязанность, возможно, имела более глубинный характер. Как-то раз ей уже приходилось видеть подобный гарнитур. Она была готова поклясться, что точно такой же стоял в доме О'Нейлов в Юджине.

Печаль снова охватила ее. Ей пришлось опуститься в кресло. Она посидела некоторое время, пока не поняла, что бездействие еще хуже. Торопливо она направилась в кухню. Когда наконец она утомилась и выбилась из сил, она связала волосы в узел шнурком из корзинки Мары и выпустила футболку из-под брюк. Потом она отворила рамы и толкнула их вперед. Окно распахнулось. Хотя все мышцы у нее уже ныли, она не обращала внимания на это. Ей хотелось делать как можно больше, чтобы освободиться от ужасающего чувства пустоты, с которым, казалось, ей теперь предстояло жить дальше.

В этой все поглощающей пустоте не было никакого смысла. Мара была частью ее мира в течение двадцати лет. То, что ее смерть оставила внутри глубокую рану, еще можно было понять, но то, что эта большая и кровоточащая рана все расширялась и расширялась, было несправедливо.

Она чистила печь, сердито шаркая металлическим скребком, когда в дверь зазвонили. Было начало одиннадцатого. Пейдж не была готова и настроена принимать гостей и представить себе не могла, кто это сюда заглянул. Возможно, это был сосед, которого озадачил электрический свет в пустом доме. Пробегая через холл к парадному входу, она включила наружный свет. Крупная фигура высветилась на матовом стекле входной двери. «Несомненно, это сосед», – подумала Пейдж, представив себе Дункана Феллона. Он был человеком спортивного склада и, наверное, захотел узнать, кто это появился в доме Мары. Странно, что он не узнал ее автомобиль.

Но это был не Дункан. Перед ней стоял Ноа Перрини. Едва взглянув на него, Пейдж глубоко вздохнула.

– Тяжело приходится? – спросил он свойственным только ему одному проникновенным негромким голосом.

– Нелегко. – Сердце ее учащенно забилось. «Запоздалая реакция на позднего гостя, – объяснила она себе. – Я усталая и грязная и совсем не в форме. Может быть, в следующий раз?» Тут она нахмурилась. – Как вы узнали, что я здесь?

– От вашей няни.

– Вы что же, заезжали ко мне домой?

Он покачал головой.

– Позвонил.

– А… – Она кивнула. Его ответ прозвучал на долю секунды раньше, чем ей пришло в голову, зачем вообще он приехал. Тут у нее глаза стали расширяться. – О Господи, неужели что-то случилось?

– Нет. – Он сразу оборвал ее вопрос. – Все просто великолепно.

Пейдж прижала руки в груди.

– У меня было страшное предчувствие о… о… Просто страшное предчувствие. – Наркотики, автомобильная катастрофа – она не могла себе представить, что может случиться с подростками при их тяге к саморазрушению.

Но он повторил.

– Все прекрасно.

– Слава Создателю. – Она уперлась спиной в дверную ручку. – Итак, значит, вы просто катаетесь. – Ночь и в самом деле неплохая. Должно быть, он решил прокатиться по окрестностям.

– Лагерь подействовал на меня угнетающе. Мне пришлось удрать.

– Угнетающе? Маунт-Корт?

– Вы же не директор там? – Он глубоко вздохнул, словно не зная, как продолжить разговор. – Я, видите ли, устаю иногда. И это все. Вот я и подумал прокатиться по городу, но и во время поездки я чувствовал себя так же одиноко, как и в школе. Я подумал, что было бы неплохо остановиться и навестить кого-нибудь, но местные жители, с которыми я познакомился после моего приезда сюда, не больно-то жалуют Маунт-Корт, поэтому мне показалось, что они не слишком обрадуются моему визиту.

– По правде говоря… – начала было Пейдж, но увидела, что он смотрит мимо нее внутрь дома.

– Рад был узнать, что у вас появилась няня. Малютке было бы не слишком полезно находиться здесь в такой поздний час. Это был дом вашей умершей подруги?

– Угу.

– Прекрасное место.

Пейдж вздохнула.

– Торговец недвижимостью считает, что нашел покупателя. Они собираются приехать сюда утром. Вот я и готовлюсь к их приезду. – Она неодобрительно посмотрела на свою майку и шорты, которые были пыльными и в пятнах, а потом снова перевела взгляд на ночного визитера.

– А вы умеете носить такие вещи, – сообщил он ей с кривоватой улыбкой. – Может, сделаете перерыв?

Она отрицательно покачала головой.

– У меня нет времени. Я должна закончить все до завтра и еще немного поспать перед выходом на работу завтра.

– Ну а как насчет того, чтобы зайти в закусочную на углу и перекусить? Скажем, гамбургер, а?

Пейдж никогда не ела гамбургеров. Из всей мясной пищи они казались ей наименее съедобными.

Но сейчас гамбургер представлялся ей весьма привлекательным.

И все же она снова отрицательно покачала головой.

– У меня еще есть дела на кухне. К тому же я еще даже не приступала ко второму этажу. – Кроме того, она чувствовала себя вспотевшей и грязной. Не приняв душ, она вообще никогда бы не показалась на людях, а уж тем более с Ноа Перрини. Рядом с ним она чувствовала себя неуверенно. Уж больно он был хорош.

– Тогда позвольте мне вам помочь.

– Нет, что вы, этого не требуется.

– Две пары рук способны сделать гораздо больше и быстрее, чем одна.

– Но… – Она сделала шаг назад, пропуская его в дом.

– Откуда мне начинать?

– Но вы такой нарядный, – запротестовала она, чувствуя невольное изумление. «Ноа Перрини – директор, преподаватель вуза», – говорила она себе, но вдруг в уме у нее почему-то возник образ строительного рабочего.

– Вы испортите свою одежду.

– Как я понимаю, речь идет не о кормлении свиней в загоне, полном навоза, а об уборке в помещении. Мне приходилось убираться дома. Смею вас уверить, моя одежда останется в целости и сохранности.

– Нет, в самом деле, Ноа. Я ценю ваше предложение, но…

– У вас на душе тяжесть, которую работа помогает снять, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Она не запротестовала. Прямота, с которой он говорил, отрезвляла.