Александр Грачёв - Падение Тисима-Ретто

• Название: Падение Тисима-Ретто
• Автор: Александр Грачёв
• Издательство: Амурское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1960

Остросюжетная приключенческая повесть, об освобождении Курильских островов от японских милитаристов

---

— Не „за что“, а для чего, — поправил его Кувахара, улыбаясь тому эффекту, который дала угроза пытки. — Для того, чтобы вы благосклонно приняли мое предложение.

Стульбицкий обхватил голову руками, склонился, уперев локти в колени.

— Вы немного опечалены? — спросил Кувахара. — Не следует печалиться, вам ничто не угрожает на родине. Наша агентура в России прекрасно законспирирована, господин Стульбицкий…

— Дайте мне три дня на размышление… Я подумаю.

— Один день, — поднял указательный палец подполковник Кувахара. — Только один день!

— Хорошо, пусть один.

— Потом будем пытать.

— Скажите хоть ваши условия…

— От вас, господин Стульбицкий, требуется: подробно рассказать о китайцах, подписать акт о том, что американская подводная лодка потопила ваш пароход. А по прибытии на родину вы будете давать маленькие сведения нашему агенту. Он сам будет приходить к вам. От нас получите комфорт до отправки на родину, хороший гонорар за каждое сообщение. Завтра утром вы дадите подписку. Наша аудиенция окончена.

В кабинет вошли четыре жандарма с винтовками и веревкой. Стульбицкого связали здесь же, в кабинете. Теперь его отвели не в офицерское собрание, а в жандармерию и поместили в карцер.

Следующим привели к Кувахара Борилку. Он был связан, а охраняли его, как и Стульбицкого после допроса, четыре жандарма. Кувахара приказал двум жандармам остаться в кабинете после того, как Борилку развязали и усадили в кресло.

До сих пор, как уже говорилось, трое русских — Борилка, Воронков и Андронникова — размещались в заброшенной комнате офицерского собрания. Сразу же после побега Грибанова была вдвое усилена охрана этой комнаты: жандармы дежурили не только в коридорчике, у двери, но и под окном. Кормили пленников скверно: одним серым рисом, почти наполовину перемешанным с шелухой. Но самое мучительное было в том, что они все время пили подсоленную воду. Все осунулись, стали желтыми за эту неделю.

Но не только одними муками была отмечена для них неделя в плену у японцев. Была и радость, — они узнали о побеге Грибанова. Этим они были обязаны подпоручику Хаттори. Ему Кувахара поручил заниматься русскими, пока сам руководил поисками Грибанова. Однажды переводчик вошел к ним с целью якобы выяснить их нужды. Он объяснил, — так было ему приказано, — что вода соленая везде на острове якобы из-за больших приливов, затопивших колодцы. Но перед уходом он покосился на дверь, за которой стояли жандармы, потом перелистал иллюстрированный журнал, которыми пичкали пленников, и все трое увидели, как откуда-то из рукава скользнула бумажка в захлопнутый журнал. Когда Хаттори ушел, Воронков подмигнул всем, подошел к двери, послушал, потом вернулся к печи, лег на татами спиной к двери и раскрыл журнал, заслонив его своим корпусом со стороны двери. В журнале была записка. В ней сообщалось, что позавчера сбежал „ваш товарищ, господин Чеботин“, что соленая вода — это пытка, чтобы заставить их быстрее подписать акт, что „нужно думать о спасении“, иначе всем здесь грозит гибель, если даже они и подпишут акт, что он тоже будет думать об их спасении. Записка заканчивалась просьбой: „Эту бумагу незаметно бросить в печь“.

С тех пор Хаттори еще два раза бывал у них и в обоих случаях оставлял записки, сообщавшие о том, что „господин Чеботин“ до сих пор не пойман и теперь, по-видимому, вообще не будет пойман. Подозрение пленников, что Хаттори — провокатор, развеялось, когда они сопоставили все свои наблюдения за переводчиком. Они всю неделю обдумывали план побега, рассчитывая на помощь Хаттори.

Подполковник Кувахара повел разговор с Борилкой далеко не в том плане, в каком разговаривал со Стульбицким.

— У вас два пути, — сказал он без обиняков. — Либо пытка и смерть, либо подпись под этими бумагами, — и он протянул Борилке два листа исписанной бумаги.

Борилка неторопливо взял листы и долго читал и переворачивал их. Первый из них содержал обязательство стать японским агентом. На втором был акт о потоплении советского парохода американской подводной лодкой.

— Не подпишу! — решительно сказал он, вернув листы Кувахара. — Это глупость. Никогда того не будет. Пытать будете? Попробуйте. Наш товарищ Чеботин, наверно, уже на родине и все рассказал о нас. А если не добрался, то скоро доберется. Тогда смотрите…

— Вы так полагаете? Глубокое заблуждение, — усмехнулся Кувахара и откинулся на спинку кресла. — Мы сделаем из вас, как говорят русские, котлету. А Грибанов уже казнен как шпион. Вы тоже будете казнены как шпионы, если не подпишите этих бумаг. — Он угрожающе потряс листами у самого носа Борилки.

— Вы не грозите мне! — отмахнулся от листов Борилка. — Я не слабонервный, понятно?

Подполковник Кувахара сказал что-то жандарму, стоявшему за спиной Борилки, и тот, переложив винтовку в левую руку, правой — ребром ладони — с силой ударил боцмана сбоку по шее. Борилка сильно качнулся, ударившись головой о стеклянный абажур лампы, стоящей рядом с ним.

— За что бьешь? За что бьешь, сволочь?! — зверем он встал с кресла. Глаза его налились кровью, шея и лицо побагровели.

Второй жандарм, стоявший напротив, вскинул винтовку и штыком уперся ему в грудь. Борилка схватил штык и с такой силой, отшвырнул его в сторону, что чуть было не сбил жандарма с ног, но, получив удар прикладом по затылку, ткнулся вперед, сбил левой рукой чернильный прибор на столе Кувахара. Чернила выплеснулись на стекло, залили бумаги, забрызгали руки и китель подполковника.

— Дра-а-аться хотите, сволочи?! — взревел Борилка и, грозный, страшный, поднялся, засучивая рукава по локоть. — Да я из вас котлеты сделаю!

Кувахара шарахнулся к стене, бледный, трясущийся, выхватил пистолет.

— Стой! Сиди! Стреляю! — вопил он.

В кабинет ворвались еще два жандарма. Со всех сторон Борилку почти в упор окружили штыки.

— То-то, сиди, — процедил боцман и сел в кресло, вытер ладонью пот со лба. — Буду сидеть, если эти твои суслики не будут давать волю рукам. Иначе я им быстро ребра поломаю. Стрелять хотите — стреляйте, а бить себя не позволю! Да только вы побоитесь стрелять, ибо отвечать вам придется за меня.

Промокательной бумагой Кувахара долго оттирал с рук и кителя чернила, хрипло ругаясь про себя. Потом вышел из-за стола, держа пистолет наготове, сделал вид будто направляется к двери за спиной Борилки, но моментально повернулся и с ожесточением ударил его рукояткой пистолета в темя. Боцман обмяк, сник, руки обвисли, голова упала. Подполковник Кувахара стервятником налетел на свою жертву. Он бил Борилку рукояткой пистолета по голове, по плечам, по спине. Кровь залила одежду боцмана.

— Веревки! — прохрипел Кувахара жандармам. Связанного по рукам и ногам боцмана на носилках оттащили в карцер к Стульбицкому.

Не скоро подполковник Кувахара пришел в себя. Он позвонил ординарцу и приказал принести себе другой костюм. Затем вызвал жандармов и заставил их навести порядок в кабинете — смыть пятна крови и чернил.

Пока он ожидал смены костюма и конца уборки, в кабинет постучался писарь с очередной почтой, — Кувахара получал ее ровно в двенадцать дня. Сверху лежал длинный желтый конверт, в каких обычно солдаты посылают письма на родину. Слова на адресе „местное“ и „лично“ заинтересовали Кувахара. Он разорвал конверт и… Глаза полезли на лоб: письмо было написано по-русски. „Грибанов?!“ — полыхнуло огнем в сознании. Он нервно перевернул листок. Да, там была подпись: „майор И. Грибанов“.

Подполковник Кувахара долго не мог вчитаться текст: буквы плясали, мысли путались. Он сел, немного успокоился и стал читать:

„Не кажется ли вам, господин подполковник, что вы серьезно попали впростак? При всем моем неуважении к вам, я все-таки решил черкнуть это письмо, перед тем как покинуть остров.

Мы с вами уже дважды встречались. Видимо, предстоит и третья встреча. Я хочу со всей серьезностью предупредить вас насчет вашей ответственности за судьбу моих товарищей. Знаете ли вы о том, что такие типы, как вы, были и среди немецких фашистов? Должно быть знаете. Так и еще знайте — их вешали. Поражение Японии не за горами. Подумайте о своей судьбе. Видеть мир хотя бы из-за решетки или болтаться на веревке, я думаю, не одно и то же. У вас еще есть выбор. Подумайте! До встречи. Майор И. Грибанов“.

Злоба и какой-то мистический страх — все смешалось в душе Кувахара. И чувство бессилия. Такое чувство, какого он еще не испытывал никогда. Потом пришла апатия. Ему уж и костюм не хотелось менять и разговаривать ни с кем не хотелось.

Он решил никого больше не допрашивать в этот день А через час его вызвал к себе командующий. Сославшись на распоряжение императорской ставки, он заявил, что отстраняет подполковника Кувахара от занимаемой должности и назначает его командовать укрепрайоном на Северном плато, на место престарелого полковника Уэда, которого приказано перевести в штаб.