Эми Дженкинс - Медовый месяц

• Название: Медовый месяц
• Автор: Эми Дженкинс
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-509-0

В центре этого остроумного и тонкого романа классический любовный треугольник. В день своей свадьбы героиня находит другого мужчину – Любовь-Всей-Своей-Жизни, с которым она встречалась лишь однажды семь лет назад, и оказывается перед выбором. Ситуации и конфликты, знакомые многим из нас, решаются в книге самым неожиданным образом, а жизненная философия автора и ее героев несомненно достойна внимания.

---

Знаете эти детские книги, где кто-то обнаруживает волшебную дверь в другую страну, в заколдованное место, где не действуют обычные законы, – так вот, когда я была маленькой, я находила такие места у себя в голове. Я обнаружила, что могу вообразить себя в другой семье, в другой жизни. И хотя все, что я себе воображала, не было реальным, воображение создавало реальные ощущения в теле и реальные переживания в душе, и они становились очень убедительным фоном, позволявшим воспринимать реальность моей жизни или искажавшим ее.

Я хочу сказать, что знала, каково это – быть прима-балериной, принимающей аплодисменты на мировых подмостках. Знала, каково это – петь в камеру лучшие песни из горячей десятки. Знала, каково это – выиграть дерби[66] на своем верном пони. Знала, каково это, когда тебя целует на экране сам Джеймс Дин.

Я хотела прожить все эти жизни и думала, что жизнь задолжала мне их. И что только это может сделать мою жизнь удавшейся.

А потом, когда погибли родители, я не хотела умереть вместе с ними. Я хотела получить свой шанс на реверансы, призы и поцелуи и стала фантазировать еще больше. Я не знала, как совладать с утратой мамы и папы, чтобы это меня не оглушало. Их смерть стала чем-то вроде запретной зоны. Самый простой способ не ходить туда был – уйти в фантазию.

Все эти дни с Алексом я постоянно ощущала боль реальности. В Алексе не было ничего плохого, кроме того, что плохо во всех. Но уже просто быть с ним в реальности было болезненно, так как своими словами и поступками он постоянно доказывал мне, что он – это он, что он существует отдельно от меня, что у него своя жизнь и что я не могу делать с ним все, что хочу, как могла бы, если бы он существовал лишь у меня в голове.

Утерев слезы, я пошла к Алексу в ресторан. Мы не говорили. Мы сидели как пара, прожившая вместе так долго, что им уже нечего сказать друг другу. К тому же я не могла есть. Наверное, была в шоке. Мои чувства притупились, как будто я всю ночь принимала лекарства.

Когда я села, он наклонился и взял меня за руку. Я попыталась поцеловать его, чтобы не пришлось смотреть ему в глаза. Но он остановил меня. Не позволил ускользнуть.

За соседним столиком сидела пожилая американская пара. Они снисходительно улыбались, глядя на нас, и в конце концов женщина повернулась и спросила:

– Только что поженились?

Я улыбнулась и сказала, что мы на самом деле не женаты.

Они добродушно поцокали языком, и мужчина весело посоветовал Алексу:

– Тебе бы лучше на ней жениться!

Алекс ответил:

– Вообще-то, я женат на другой. Это заткнуло им рты.

Алекс сказал, что пойдет прогуляется, а я вернулась в нашу комнату и попыталась почитать свой триллер. Но я нервничала. Меня одолевал какой-то зуд. Каждая минута казалась часом. И в конце концов я пошла искать Алекса.

Я нашла его на берегу, где он сидел у пляжной постройки бок о бок с Мари Клэр. Они просто сидели на скамеечке в лунном свете и болтали ногами. Увидев меня, Алекс встал на край прибоя, попрощался с Мари Клэр и подошел. Он ничего не сказал. И не собирался.

– Я не готова ехать в Лос-Анджелес, – проговорила я.

Он так ничего и не сказал.

– Я не хочу, чтобы было вот так. Не думаю, что ты действительно есть для меня. Не думаю, что ты вообще есть.

– Вот я, – сказал он.

– Но не по-настоящему. Не по-настоящему! – Я возвысила голос. И вдруг обнаружила, что все томления, ожидания, страхи и тяготы последней недели рассеялись, как пар из паровозной трубы. Я с облегчением выпустила их все вместе с энергией.

– Знаешь, в чем дело, – сказала я. – В том, что ты не можешь взять на себя обязательства. Не можешь отважиться на выбор. Ты думаешь, это делает тебя особенным. Ничего подобного. Это пошло. Невероятно пошло. Ты беглец. Вся твоя жизнь – всего лишь одно большое бегство.

С этими словами я убежала. По берегу. Он догнал меня и рывком повернул к себе.

– Знаешь что? Ты просто описала себя. Оказавшись снова в комнате, мы любили друг друга так, словно были последними мужчиной и женщиной на земле. Как в «Унесенных ветром», а не как в «Когда Гарри встретил Салли».

Когда прошло изрядно времени, он повернулся ко мне спиной. Так он засыпал.

– Знаешь, я привыкла называть тебя Любовью-Всей-Моей-Жизни, – сказала я. – Что-то вроде шутки. Но это не шутка.

– Откуда ты могла знать? – спросил он. – В двадцать три года.

– Просто знала.

– Я всегда верил в родственные души.

– И я такая душа? – спросила я.

– Да, – ответил он, не поворачиваясь. – А я?

– Да, – сказала я. А потом добавила: – Я хочу, чтобы ты это запомнил.

Он пробормотал что-то, а я ждала, когда он заснет, и он уплыл от меня туда, где был завершенным и цельным, каким и был всегда, без меня.

Никогда не засыпайте после того, как кто-то сказал: «Я хочу, чтобы ты это запомнил». Вообще, если кто-то говорит: «Я хочу, чтобы ты это запомнил», – необходимо немедленно потребовать объяснения, забрать у него паспорт и несколько дней держать его взаперти.

Минут через двадцать, убедившись, что Алекс спит, я поднялась с кровати и быстро собрала вещи. Багажа у меня было совсем немного. Я взяла ключи от машины и написала Алексу записку: «Я взяла на время машину. Надеюсь, ты понимаешь». Вообще-то, записка не имела смысла, но я не могла объяснить что-либо потом и решила, что лучше так, чем ничего.

Уже в машине меня обуял вдруг страх, что Алекс услышит шум мотора и выбежит из дома. Конечно, он не выбежал. Кажется, я даже почувствовала досаду. Я сверилась с картой. К Мериде вело шоссе, но тогда пришлось бы ехать через Канкун, по двум сторонам треугольника, а можно было срезать угол по проселочным дорогам. Я выбрала проселочные дороги – на карте все казалось довольно просто.

Через полтора часа я увидела вдали фейерверк. То, что там люди, придало мне мужества. Люди, которые что-то празднуют.

Я проезжала мимо заброшенных деревень – о каждой из них оповещал невысокий бетонный выступ на дороге, и каждый раз я взлетала на сиденье и стукалась головой о крышу. Мексиканские «лежачие полицейские». Представьте себе, что взяли кусок поребрика и положили поперек дороги – вот на что это похоже.

Лишь один раз я свернула на развилке не туда, и пришлось ехать по пыльной дороге через плантации, а так все оказалось довольно просто. Моя машина была на дороге единственной, других я не видела.

Я проехала через городок, где на фоне полуденного неба желтым ожогом выделялась церковь и на ней звонили колокола. Здесь были признаки жизни – у дороги стояли ослы и старики. Без какой-либо определенной цели. Они пялились на меня, когда я проезжала.

От всей этой езды у меня началась «снежная слепота», и я видела всего на несколько ярдов вперед, как вдруг фейерверк вспыхнул прямо надо мной. Откуда ни возьмись, появились цвета, музыка, огонь, люди—люди повсюду. Я остановилась. К машине бежали дети в ярких перьях и с разрисованными лицами, а подбежав, принялись стучать в окна.

Кажется, я заехала в самую гущу какого-то праздника. Здесь были пылающие факелы, толчея, и на меня взирали страшные размалеванные рожи.

Это было слишком нелепо, чтобы по-настоящему испугаться. К тому же я ощущала себя отчужденной. Тихое ворчание автомобиля отделяло меня от внешнего мира. Все происходящее снаружи представлялось иллюзией, призванной разве что развлечь меня.

Я выехала из городка и поехала дальше. Я боялась заблудиться и тревожно рыскала глазами в поисках Чичен-Ицы, как вдруг увидела указатель на Тицакалькупуль. Что-то вздрогнуло у меня в мозгу. От одного синапса к другому пробежала электрическая искра, и я вся покрылась гусиной кожей.

Хотите верьте, хотите нет, но это место с непроизносимым названием и было тем самым местом, куда мне необходимо было попасть. Не помню, как я приняла решение, я просто ощутила, как руки сами поворачивают руль. Я поехала по указателю. Это было так просто. Когда я приехала в деревню, праздник там был в самом разгаре.

На этот раз я проявила осторожность и не поехала в самую гущу. Оставив машину на обочине, прошла мимо церкви, чтобы избежать толпы. Позади церкви находилось маленькое кладбище, огороженное, словно маленький домик, четырьмя белыми стенами. Ворота на кладбище были открыты, и я немного поколебалась: а вдруг сегодня день мертвых и мне навстречу выйдут призраки. Если бы я задумала сделать то, что делала теперь, дома, я бы сошла с ума от страха. Но сейчас я совершенно ничего не боялась. Я зашла на кладбище. Могилы чем-то напоминали ящики для корреспонденции. В некоторые из них были воткнуты искусственные цветы, в некоторых горели свечи, на некоторых, словно почтовые открытки, виднелись ламинированные фотографии. Я и сама не понимала, что ищу.

На дальней стене виднелась табличка. Мемориальная доска погибшим при крушении самолета. Она была латунная, и на ней стояла дата, потом что-то по-испански или на латыни, – а потом девять имен. Имя моей матери. Имя моего отца.