Евгений Анисимов - Елизавета Петровна

• Название: Елизавета Петровна
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Издательство АО «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02814-7

Это о ней Алексей Константинович Толстой написал знаменитые строки: Веселая царица Была Елизавет… И действительно, ни в какое другое царствование в России так не любили веселиться: устраивать потехи и маскарады, балы и представления. Но царствование Елизаветы Петровны (1741-1761) - это еще и двадцать лет истории России, вобравшие в себя открытие Московского университета и основание Академии Художеств, победы русского оружия в Семилетней войне и публичные наказания кнутом недавних светских красавиц, блиставших на придворных балах, «дело» Салтычихи и душегубства Ваньки Каина…

Книга, принадлежащая перу известного петербургского историка Евгения Викторовича Анисимова, - по существу, первая в нашей стране биография императрицы Елизаветы Петровны, любимой дочери Петра Великого.

---

В другой раз ночью за ворами, тащившими с «дела» взятые деньги и ценности, снарядили погоню - по терминологии Каина, «учинилась мелкая раструска». Пришлось ворам поспешно бросить добычу в большую грязную лужу посреди улицы у приметного дома Чернышева. Наступило утро, вытащить из лужи спрятанное богатство, на глазах у всех, было непросто, но Каин справился и с этим. На украденной предварительно (и тоже весьма хитроумно) карете - «берлине» разбойники поехали на фабрику купца Милютина, высвистали оттуда свою лихую «боевую подругу» и увезли с собой. Чтобы приодеть ее к задуманной операции, воры совершили по дороге так называемый «скок» - импровизированное ограбление. В доме жертвы - некоего купца, они прихватили прежде всего дамские наряды. Девицу приодели и велели ей «быть барыней». И вот прохожие напротив дома Чернышева увидели привычную для Москвы картину: посредине грязной лужи застряла роскошная карета, запряженная четверкой лошадей; у кареты отвалилось колесо и одетые в ливреи слуги по колено в грязи пытаются устранить поломку. Барыня же из накренившейся кареты на чем свет стоит бранит нерасторопных холопов и бьет их по щекам. А тем временем, как пишет Каин, «из той грязи пожитки в тот берлин переносили в тож время, чтоб проезжающие мимо нас люди дознаться не могли… И как без остатку все забрали, надели по-прежнему колесо, и поехали».

Наконец, во время погони на Макарьевской ярмарке Ванька успел закопать украденные деньги в песок, а утром пришел с купленным наспех товаром и разбил в этом самом месте палатку, в которой, под видом сидельца-лавочника, торговал лаптями, посмеиваясь над полицейскими, которые сбились с ног в поисках вора и украденного.

Над многими проделками Каина можно от души посмеяться. Вот как действовали Каин с Камчаткой, когда им захотелось мясного. Ночью приятели забрались в пустующий дом, вставили в оконный проем склеенную из бумаги непрозрачную раму. «А когда настало утро, то стали камень о камень тереть, будто что мелем: Камчатка насыпал голову мукой в знак калашника (булочника. - Е.А); высунув из окошка голову, кликнул с продаваемым мясом мужика, которое, сторговав, велел подавать в то окошко; мы, взяв ту говядину, из той избы ушли. А тот мужик стоял под тем окном долгое время, ожидал за проданное мясо денег и, усмотрев, что никого в той избе нет, рассуждал с прохожими людьми: люди ль то были или дьяволы с ним говорили и говядины лишили?»

Но были у Каина мошенничества, которые улыбки не вызывают. Одно из них отразилось в песне о женитьбе Ваньки Каина: переодевшись богатым подьяческим сыном, в «черной шляпе с позументом», он подошел в воскресный день к стоявшей у базара открытой коляске, в которой сидела девица, что в торговых «рядах уж нагулялася, отца-мать тут, сидя, дожидалася», и сказал ей:

«Твои матушка и батюшка
С моим батюшкой родимым
К нам пешком они пожалуют.
Мне велели проводить тебя
К моей матушке во горницу,
Она дома дожидается».
Красна-девица в обман далась,
Повели ее на Мытный двор,
На квартиру к Ваньке-Каину,
Там девица обесславилась,
Но уж поздно, хоть вспокаялась.

Хотя эта песня и не о реальной женитьбе Каина (то была другая, не менее мерзкая уловка), она вполне правдоподобно показывает жульнические приемы и «подходцы» Каина.

Не меньших успехов достиг Каин в очень тонком, требующем особого таланта и тренировки «карманном мастерстве». Карманник-ширмач «денно и ночно, будучи в церквах и в разных местах, у господ, и у приказных, и у купцов, и у всякого звания у людей вынимал из карманов деньги, платки шелковые, часы, ножи и табакерки». А, как мы понимаем, глядя на витрины музеев, иная табакерка того времени стоила целое состояние. Ванька, как опытный карманник, работал не в одиночку. Так, в половодье Каин «чистил» карманы ротозеев на переправе через Москву-реку. Смешавшись с толпой, он садился в лодку и у «разных людей вынимал платки и деньги» под дружеским присмотром перевозчика Губана, которому платил за содействие дань (РГАДА, 372, 6210, л.46).

Уже тогда существовала воровская специализация. В 1742 году, по доносу Каина, был взят ремесленный ученик Алексей Елахов, который даже обиделся, когда его назвали карманным вором. Он клялся, что сам «не вынимывал», а «только стеснял народ, чтоб товарищем ево вынимывать было способно, а что товарищи его вынут, за то он, Алексей, брал с них пай» (РГАДА, 372, 1, 6210, л.98 об.). Прием, известный каждому читателю, - в автобусной давке смотри не за тем, кто тебе на ноги наступает и грубо теснит, а кто возле тебя трется и почти нежно прижимается!

Воровская кооперация, солидарность и поддержка играли большую роль в преступной жизни Каина и его товарищей. Как-то раз Каина «сдала» пойманная полицией скупщица краденого; он попал в тюрьму и дотоле столь удачливому вору стала грозить своими просторами Сибирь. Спас его верный друг и учитель Камчатка. «Прислал ко мне, - вспоминает Каин, - товарищ мой, Камчатка, старуху, которая, пришед (в тюрьму. - Е.А.), ко мне говорила: «У Ивана в лавке по два гроша лапти» (то есть нет ли возможности уйти из-под караула? - Е.А.). Я сказал ей: «Чай примечай, куды чайки летят», то есть я так же, как и товарищ, время к побегу хочу избрать (накануне товарищ Каина уже бежал. - Е.А.)». Бежать же после побега товарища Каину было очень трудно - охрана удвоила к нему внимание. Тогда Каин устроил побег скупщицы краденого, которая показала на него. За отсутствием изветчика, Каин стал только подозреваемым, и его вскоре выпустили на свободу под расписку.

Наступила весна, а с нею и традиционные летние «гастроли» воров по российским городам и ярмаркам. Банда, как правило, нигде не задерживалась, поскольку «поемы» - так назывались операции по очищению лавок и карманов в ярмарочной толчее - было неразумно часто делать на одном и том же месте. Из «поемов» складывалось увлекательное «путешествие»: в Кашине - «один поем», в Устюжне - «один поем», в Гороховце - «один поем», во Владимире - «один поем», на Макарьевской ярмарке - «пять поемов». Число последних не случайно - на протяжении столетий огромные Нижегородская и Макарьевская ярмарки, на которые съезжались тысячи людей, становились на несколько месяцев центром притяжения купцов, торговцев, крестьян и… воров. Здесь ворам было раздолье: в хаосе балаганов, палаток, среди тысячной толпы зевак и торгующих было легко укрыться. Но Ваньке не повезло - его поймали в колокольном ряду (пытался украсть серебро в ломе), жестоко избили; он снова кричал «Слово и дело!» и был отведен в местную полицейскую канцелярию, где его заковали и посадили в подвал. Ваньку ждала отправка в Московскую контору Тайной канцелярии, неизбежные пытки и т.д.

Но тут перед очередным престольным праздником в тюрьме появился «добрый самаритянин» с милостыней. В те времена узники кормились исключительно милостыней. Каждому колоднику он подарил по калачу, а чем-то понравившемуся ему Ваньке - аж два. При этом тихо сказал: «Триока калач ела, стромык сверлюк страктирила». «Самаритянином» был Камчатка, а сказал он на воровском языке следующее: «Тут в калаче ключ для отпирания цепи».

А далее все произошло так, как бывает в приключенческом фильме: «Погодя малое время, послал я драгуна купить товару из безумного ряду (то есть вина в кабаке. - Е.А.); как оной купил, и я выпил для смелости красовулю, пошел в нужник, в котором поднял доску, отомкнул цепной замок, из того заходу ушел. Хотя погоня за мной и была, токмо за случившимся тогда кулачным боем от той погони я спасся; прибежал в татарский табун, где усмотрел татарскова мурзу, которой в то время в своей кибитке крепко спал, а в головах у него подголовок (обитый жестью сундучок с деньгами. - Е.А.) стоял. Я привязал того татарина ногу к стоящей при ево кибитке на аркане лошади, ударил ту лошадь колом, которая оного татарина потащила во всю прыть, а я, схватя тот подголовок, который был полон монет, сказал: «Неужели татарских денег на Руси брать не будут?» Пришел к товарищам своим, говорил: «На одной неделе четверга четыре, а деревенский месяц с неделей десять» (то есть везде погоня, нужно сматывать удочки).

Не успели приятели собраться в путь-дорогу, как наехали солдаты и началась облава. Скрываясь от погони, Каин забежал в торговую баню, разделся, забросил платье под полок и в одних портках выбежал, отчаянно крича, что его, «московского купца», только что обокрали, взяли у него все вещи и деньги, а главное - пропали документы, паспорт! Кражи в банях, - дело привычное, и убитого горем, причитавшего купца солдаты отвели в казенное присутствие, чтоб подьячие с ним разобрались. И «как стал подьячий меня допрашивать, - вспоминает Каин, - то я ему шепнул на ухо: «Тебе будет, друг, муки фунта с два с походом» (то есть кафтан с камзолом). И уже вскоре с новым «чистым» паспортом Ванька ехал в Москву.