Стивен Кинг - ОНО

• Название: ОНО
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88274-061-4 (т. 3), 5-88274-064-9

Этот перевод (части I и II) был опубликован в 1994 году издательством «ОГИЗ» в третьем томе «Сочинений» Стивена Кинга, серия «Библиотека «Огонек». К сожалению, четвертый том «Сочинений» (части III — V) так и не был издан. Автор перевода — С. А. Леднев.

---

— Вот, — сказал он.

Она подняла на него глаза, пораженная простой уверенностью, прозвучавшей в его голосе.

— Что ты знаешь о Джорджии, чего я не знаю? — спросила она.

— Ничего, я единственный раз видел в кино.

Она посмотрела на Стэна и вскинула бровь.

— «Унесенные ветром». С Вивьен Ли и Кларком Гейблом. Помнишь: «Я обдумаю это завтра. Утро вечера мудренее». Похож я на уроженца Юга, Пэтти?

— Да. Южный мустанг. Если ты ничего не знаешь про Джорджию и никогда там не был, так почему тогда…

— Потому что я знаю наверное.

— Ты не можешь этого знать, Стэнли.

— Знаю наверняка, — просто возразил он. — Знаю.

Она посмотрела ему в глаза и поняла, что он не шутит

Нет, он и не думал шутить. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Откуда ты знаешь?

До этого Стэн улыбался, сейчас улыбка сошла и на мгновение лицо его приняло озабоченное выражение. Глаза потемнели, как будто он глядел куда-то в себя, советуясь с каким-то внутренним устройством, которое тикало и жужжало без сбоев и в котором он разбирался не более, чем рядовой обыватель в работе ручных часов.

— Черепаха не могла нам помочь, — внезапно произнес он. Произнес вполне отчетливо. Пэтти хорошо уловила эти слова. Стэн непрерывно смотрел как бы внутрь себя — напряженно и удивленно. Это начало пугать Пэтти.

— Стэнли? Ты о чем? Стэнли?

Лицо его искривилось, по телу пробежала дрожь. Пэтти ела персики над бланками анкет. Стэн задел блюдо рукой. Оно упало на пол и разбилось. Взгляд мужа, казалось, прояснился.

— Ох, черт! Прости, пожалуйста.

— Пустяки. Стэнли, ты о чем говорил?

— Я забыл, — признался он. — Но мне кажется, нам надо подумать о Джорджии, моя дорогая.

— Да, но…

— Поверь мне, — сказал он.

И она поверила. Собеседование прошло блестяще. Когда Пэтти, возвращаясь обратно в Нью-Йорк, садилась в поезд, она знала: работа ей обеспечена. Инспектор сразу почувствовал к ней симпатию, и он ей понравился. Спустя неделю пришло письмо-подтверждение. Управляющий учебными заведениями брал ее на испытательный срок и предложил девять тысяч двести долларов.

— Ты будешь жить впроголодь, — уверял Герберт Блюм, когда дочь заявила, что собирается принять это предложение. — И будешь крутиться как белка в колесе.

— Пустяки, Скарлетт, — усмехнулся Стэнли, когда Пэтти пересказала ему слова отца. До этого она была в ярости, чуть не плакала, а тут рассмеялась. Стэнли подхватил ее на руки.

Они действительно крутились как белки в колесе, но голод обошел их стороной. 19 августа 1972 года они поженились. Пэтти Урис легла на брачную постель девственницей. Когда в курортной гостинице Поконоса она разделась догола и скользнула под холодные простыни, в душе у нее все кипело и бушевало — молнии желания и сладкой похоти, грозовые тучи страха. Стэнли, тоже обуреваемый желанием, весь как натянутая струна лег рядом, пенис его походил на восклицательный знак, торчащий из рыжеватого пушка.

— Только не делай мне больно, милый, — попросила Пэтти.

— Я никогда не сделаю тебе больно, — сказал он, обнимая ее. И он сдержал свое обещание — честно держал его вплоть до 28 мая 1985 года, того самого дня, когда он принял эту злосчастную ванну.

Преподавание у нее шло хорошо. Стэнли меж тем устроился водителем грузовика при булочной за сто долларов в неделю. В ноябре того же года, когда в Трейноре открылся огромный торговый центр, Стэн получил место в конторе «HR°» уже с окладом в сто пятьдесят долларов. Совместный доход Урисов в ту пору равнялся семнадцати тысячам в год — это казалось баснословно много: в то время бензин стоил тридцать пять центов за галлон, а батон белого хлеба — тридцать центов. В марте 1973 года Пэтти Урис без помпы и суеты отказалась от противозачаточных таблеток.

В 1975 году Стэнли ушел из торгового центра и открыл свое дело. Родители обоих единодушно решили, что это опрометчивый шаг. Не то чтобы Стэнли не стоило этого делать — не дай Бог, чтобы он не открыл своего дела. Просто они считали, что ему еще рано, это будет так обременительно для финансов Пэтти. «Когда этот голяк ее обрюхатит, кому, как не мне, придется на них обоих вкалывать», — ворчливо говорил Герберт Блюм своему брату после очередной ночной попойки на кухне.

Родители считали, что молодому человеку нечего даже и помышлять о собственном бизнесе, пока он не достиг более солидного возраста — этак лет, скажем, семидесяти — восьмидесяти.

И снова Стэнли проявил, казалось, сверхъестественную уверенность в своих силах. Он был молод, представителен, умен, способен. За время работы в торговом центре он установил полезные деловые контакты. Все это, однако, можно принять за данность, но как он мог предвидеть, что фирма «Корридор-видео» — пионер в зарождающемся видеомагнитофонном бизнесе, в скором времени обоснуется на огромном участке непригодной для земледелия пустоши, всего в каких-то десяти милях от пригорода, куда Урисы переехали в 1979 году. Не мог он знать и того, что буквально через год после своего переезда в Трейнор фирма «Корридор-видео» выйдет на рынок со своей независимой исследовательской программой. Даже если бы Стэнли имел доступ к некоторой информации о планах «Корридор-видео», он едва ли поверил бы, что они доверят работу молодому очкастому еврею, который к тому же был не из здешних — «чертов северянин», как говорили про таких, как он, еврей с легкомысленной ухмылкой, вихляющей походкой, молодой человек, предпочитающий в выходные ходить в расклешенных джинсах, у которого не прошла еще на лице подростковая сыпь. И все же ему дали работу. Казалось, Стэнли все предугадал.

Компания «Корридор-видео» предложила ему полную ставку с окладом тридцать пять тысяч в год.

— И это только начало, — рассказывал Стэнли жене, когда в тот вечер они легли в постель. — В августе они разрастутся как грибы, везде откроются филиалы. Если кто в ближайшие десять лет и завоюет мировой рынок, так это они наравне с «Кодаком», «Сони» и «Эр-си-эй».

— Так что ты собираешься делать? — спросила Пэтти, хотя уже догадывалась.

— Я скажу, мне было приятно иметь с ними дело, — рассмеявшись, ответил он, прижал Пэтти к себе и поцеловал. Спустя некоторое время он влез на нее. Череда оргазмов походила на яркие ракеты, вспыхивающие в ночном небе, но ребенка вот уже второй год не было.

Работа в «Корридор-видео» свела Стэнли с самыми богатыми и могущественными людьми Атланты. Оба они, Стэнли и Пэтти, к удивлению своему, обнаружили, что они вполне нормальные, даже славные люди. Здесь супруги нашли понимание, широту взглядов и дружелюбие, чего не встречали на Севере. Пэтти вспомнила строки из письма Стэнли родителям: «Самые лучшие богатые американцы живут в Атланте, Джорджия. Я намерен помочь некоторым из них обогатиться, а они, в свою очередь, сделают богаче меня. Никто не будет относиться ко мне как к своей собственности, кроме моей жены Патрисии, а поскольку я уже ею владею, думаю, такое отношение с ее стороны вполне закономерно».

К тому времени, как они переехали из Трейнора, под началом Стэнли уже было шесть человек. В 1983 году их совместный доход достиг невероятной суммы, о которой Пэтти могла лишь мечтать. Это была сказочная страна шестизначных цифр. И все это произошло без малейших усилий, с небрежной легкостью, с какой надевают кроссовки. Это иногда пугало ее. Однажды она неловко сострила насчет сделки с дьяволом. Стэнли смеялся до упаду, он даже поперхнулся от смеха, но Пэтти это совсем не показалось смешным и вряд ли, полагала она, покажется.

«Черепаха не могла нам помочь».

Иногда, совершенно необъяснимо почему, она просыпалась с этой мыслью; это походило на полузабытый истаявший сон. Пэтти поворачивалась к Стэнли — ей нужно было прикоснуться к нему, убедиться, что он еще рядом.

Жили они хорошо. Не было безобразных пьянок, на сторону никто не бегал, не употреблял наркотики, не было изнурительных споров о том, что надо делать. Лишь одно омрачало их отношения. Первой завела речь об этом мать. То, что она вернется к этой теме, казалось вполне закономерным. В одном из писем Руфи Блюм к дочери этот щекотливый вопрос все-таки проскользнул. Мать писала Пэтти раз в неделю; письмо, о котором идет речь, пришло в начале осени 1979 года. Оно было переадресовано из Трейнора. Пэтти читала его в гостиной, где кругом валялись пустые коробки из-под коньяков и ликеров. Гостиная казалась заброшенной, как будто в ней все перевернули вверх дном.