Анна Оуэн - Стальное зеркало

• Название: Стальное зеркало
• Автор: Анна Оуэн
• Жанр: Фэнтези

Четырнадцатый век. Это Европа; но границы в ней пролегли иначе. Какие-то названия мы могли бы отыскать на очень старых картах. Каких-то на наших картах не может быть вовсе. История несколько раз свернула на другой путь. Впрочем, для местных он не другой, а единственно возможный и они не задумываются над тем, как оказались, где оказались. В остальном — ничего нового под солнцем, ничего нового под луной. Религиозные конфликты. Завоевательные походы. Попытки централизации. Фон, на котором действуют люди. Это еще не переломное время. Это время, которое определит — где и как ляжет следующая развилка. На смену зеркалам из металла приходят стеклянные. Но некоторые по старинке считают, что полированная сталь меньше льстит хозяевам, чем новомодное стекло. Им еще и привычнее смотреться в лезвие, чем в зеркало. И если двое таких встречаются в чужом городе — столкновения не миновать.

---

Недоволен был только кардинал Корво. Который не отдавал приказа. И не желал вслух. А всего лишь задал отвлеченный вопрос. Каковой навсегда остался неразрешенным, ибо в нынешнем своем виде Лодовико Мавр годился лишь на то, чтобы толкать вверх маргаритки — или что там скорбящие родичи посадили на его могиле…

Родственники и приближенные — опрометчиво приближенные, как думал тогда кардинал, ну а родственников, увы, не выбирают — некоторое время не понимали, чем же это Чезаре недоволен. Ну чем бы это? Он выразил недоумение по поводу бытия Лодовико — бытие и пресекли. Да еще ловко как — вот послушайте подробности. И что ты вообще дуешься, любезный брат, право слово — изумлялся Уго, — ну до чего ж красиво вышло! А что не отдавал — ой, ну братец, о чем ты, все свои. Семья, близкий круг. Конечно, не отдавал никакого приказа, конечно.

Когда бы в конце каждой фразы Уго не подмигивал, звучало бы значительно лучше.

Так и не добился ничего — разве что родичи-Монкада начали считать его настоящим церковником, скользким типом. Скажет — и потом в глаза отопрется, даже если особой надобности в том нет.

Но вот свиту все же удалось приучить, что выполнять нужно только распоряжения. Высказанные вслух, прямо и недвусмысленно.

Впрочем, в заработанной у толедской родни репутации обнаружилось множество выгод и преимуществ — жаль только, что болтливыми родичи не были. А свита запомнила принятые к ней меры. Может быть, именно в этом и был смысл существования Мавра?..

Пути Господни, как известно, неисповедимы.

А по существу Мигель прав. Ошибиться — жалко, а если мы не ошибаемся, значит перед нами очень способный молодой человек, который заслуживает большего, чем тихо умереть в каком-нибудь переулке из-за глупости своей Минервой обиженной семейки.

— Мигель, займись им сам. Ланте делла Ровере можешь поручить кому-то еще, а Орсини… я хочу понять все и быстро, до отъезда. Мне придется решать, что с ним делать. — Пусть знает, что я не решил. Я думаю.

— Да, мой герцог. — Опять рад и даже счастлив.

Так просто делать людей счастливыми…

3.

Говорят «посеешь привычку, пожнешь судьбу». Кит глядел на хорошо выскобленный деревянный стол и думал — где, когда и, главное, как он умудрился завести новую привычку: только соберешься сделать что-нибудь приятное, тут же на месте будущего происшествия появляются люди герцога Беневентского, и все идет кувырком. Ведь третий раз уже, если не четвертый. Точно привычка. И какая же из нее может воспоследовать судьба?

Каждое случайное появление герцога или его свиты имело объяснение — совершенно разумное. Логичное — как визит в «Соколенка» ровно в праздничную ночь. Лживое — как данные королю объяснения. Но всегда безупречное. Нынешнее явление одного из членов свиты за другим членом свиты в непотребный кабак в орлеанских трущобах тоже имело превосходное рациональное объяснение. Никаких чудес, странностей, натяжек, чьей-то насмешливой воли.

Но полная цепочка совпадений заставляла предположить, что некая сила, умеющая играть временами и местами событий, решила поиздеваться над неким альбийцем.

Сила эта была, конечно, в своем праве, в конце концов, некий альбиец и сам нарушал ее законы направо и налево… но чувство юмора у нее оказалось низкопробное. Для приречных кукольных представлений, где ревнивца-мужа морочат до такой степени, что он уже не может понять, кто лежит с его женой — он сам или его собственный подмастерье.

И кончиться все могло бы как в этих спектаклях. Куклу лупят — опилки веером летят, а если актеры хотят порадовать зрителей, то еще и вишневый сок брызжет.

В трущобный кабак Кит пришел убивать. Если получится — своими руками, если нет — руками тройки молодчиков под стать здешним трущобам: здесь же, наверняка, и родились. Свернет жертва в нужный переулок — напорется на нож, не свернет — подойдут и пригласят. Никто не удивится, не позовет на помощь. Зачем помогать, кому помогать? Трое и сами справятся.

Сок не расплескался по высохшей грязи только потому, что Кит в последний момент успел догнать и дать отмашку. Всем спасибо, все свободны, спектакль отменяется, нам очень смешно. Деньги, разумеется, получите полностью.

Оборванец ковырнул грязным ногтем доску. Чистая. Смешно. В восточных трущобах далеко за крепостной стеной, в кабаке, в котором с вечера до утра собирается ворье, а с утра до вечера — кто помельче, — и чисто. Днем тут еще и тихо. Окрестная шваль либо отсыпается, либо в городе на промысле. Да и вообще держат это место здешние большие люди, держат для себя, но и остальным присесть на лавке не мешают. Нужно хорошо знать не только Орлеан, но и такие вот прилепившиеся к нему ласточкины гнезда окраин, чтобы назначить встречу именно здесь. Кит сюда раньше не заглядывал, при своих-то интересах.

Люди Трогмортона взяли Уайтни в «кубик» — куда надежнее, чем частично покойные негоцианты самого Кита. И убедились — посылает записки, исчезает, встречается с кем-то. Потом одному из наблюдателей удалось продержаться на Уайтни до очередного места встречи. И увидеть того, кто приходил. Марио Орсини, мальчик из свиты посла. Потом Уайтни услали из города с поручением. За это время ничего не утекло, хотя всем остальным служащим посольства подбросили по очень вкусной, очень жареной новости. Выводы… выводы можно было делать сразу после истории с Хейлзом. Но не хотелось. Но пришлось.

Кит не спорил с сэром Николасом, когда тот скривился от идеи доложить начальству Уайтни. Действительно, со всех сторон нехорошо. И в посольстве этакое безобразие, бросает тень на самого сэра Николаса. И родственники у юнца, на какую линию ни взгляни, сплошь достойные люди… в общем, пусть себе героически гибнет на службе. Не ради него, ради родни.

А если он все же, все же действовал по приказу, если это свара между службами — что ж. Есть границы, через которые не переступают даже по указанию сверху.

Операцию вел Кит. Сам предложил. Формально — потому что делать это должен был кто-то из них двоих, а у сэра Николаса внешность уж больно приметная, а на самом деле потому, что ему было неловко перед Трогмортоном за историю с Хейлзом. Кит был в этом деле прав, но получилось некрасиво. И раз уж не поссорились — нужно расплатиться, неудобно. Едва Уайтни вернется в город, в тот же день и случится с ним несчастье на службе. Благо, тот и сам помог — не успев переодеться с дороги, послал очередную записку в особняк герцога Беневентского и через пару часов помчался куда-то.

Кой черт дернул его присесть на длинной общей лавке в этом кабаке, Кит не знал. Риск, лишний и ненужный. Дождаться снаружи, тихо проводить, тихо убрать. Обычное дело. Нет — решил же выпить пива… отхлебнул — удивился. Ожидал привычной коровьей мочи, которую в глотку-то по жаре залить можно, не такое пили, но вот запах и вкус лучше не ощущать. Оказалось — замечательное пиво, жаль, ходить сюда долго и неудобно. Да и спрашивать скоро начнут — кто такой, чем промышляешь на хлеб насущный… И спрашивать будет не стража, монеткой не ответишь.

Сел — так, чтобы Уайтни его не видел, а ему как раз оба были заметны в профиль, сгорбился над кружкой. Босяк где-то монету спер, теперь пообедать может как большой человек. Хорошо… а что мухи жужжат, со двора помоями и мочой тянет, в проулке прямо посреди дороги дохлая кошка валяется, раздулась уже — так не босячье дело такого чураться. Очень уважительное заведение, пиво хорошее.

Поднял взгляд — и увидел. Дети… почти одинаковые — тонкие, светленькие, в глазах сплошная наивность, ведрами не вычерпаешь, — трогательно так держались за руки. И таращились друг на друга. Нежно. Кит едва не подавился пивом — и хорошо, что не сделал следующий глоток. Потому что юный ромей наклонил к плечу голову и тряхнул ей. Тем самым осточертевшим Киту неповторимым движением герцога Беневентского. Ага, неповторимым — отлично повторимым. В мельчайших подробностях. Не отличишь. Волосы только льняные, а не темно-каштановые. И та же челка, кстати, ниже бровей.

Дик Уайтни этого движения, наверное, не заметил. Он о чем-то говорил, шепотом, очень настойчиво. Не заметил — но повторил, совершенно бездумно. Просто подражая. Как все и думали. Только не послу Его Святейшества.

Вот вам и приказ сверху и вся прочая параферналия. Любовь у них, и взаимная. И встречаются, конечно, в таких закоулках, куда свои не могут забрести ни случайно, ни по службе. Боже ж ты мой, и зачем ты таких дураков создаешь?

Ведь если этот ромейский мальчик не наживка, они убили друг друга верней, чем если бы на ножах сошлись…

Кит вышел наружу — не торопиться, не спешить, бродяга выходит по нужде, — распрощался со своими нанятыми, договорился, что вечером расплатится окончательно. Выдохнул. Те могли бы начать и прямо от двери кабака, им было позволено действовать по обстоятельствам. Повезло, пронесло. Решил выпить еще пива — и в глотке пересохло уже не от жары, и полюбоваться на дурных деточек стоило. Пригодится куда-нибудь… это, конечно, только в комедию. Но с прибытия ромейского посольства у нас все комедия и комедия. Популярный жанр.