Ник Орли - Раб талисмана

• Название: Раб талисмана
• Автор: Ник Орли
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс, 2004 год
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022368-4, 5-93699-202-9

В книгу вошли повести Ника Орли:

— Раб талисмана

— Королевское бремя

---

— Как тебя зовут, уважаемый?

— Вайс-Равана, — ответил старец, устремляя на Конана взгляд маленьких черных глаз.

— Скажи мне, достопочтенный Вайс-Равана, как можно выбраться из сада бессмертных?

— Выход везде, где ты можешь его открыть.

— Но как это сделать?

— Научи меня летать, попросил маленькую птичку крокодил, — начал медленно рассказывать старец. — Это легко, ответила птичка. Надо только посильнее оттолкнуться ногами от земли и махать крыльями. Точно так же я могу сказать тебе — открой дверь и иди.

— А ты можешь открыть для меня дверь?

— Могу. Но зачем мне делать это?

— А я могу что-то сделать для тебя, чтобы ты исполнил мою просьбу?

— Можешь. Попрыгай вокруг меня на одной ноге, громко кукарекая.

— Зачем? — удивился киммериец.

— Затем, что мне хочется посмотреть на кукарекающего варвара, — спокойно объяснил Вайс-Равана.

Конан посидел, подумал, вздохнул и исполнил желание старца. «Если тот вздумает увильнуть после этого от выполнения обещания, то горько пожалеет об этом», — думал он.

— Да, жалкое зрелище, — покачал головой старец, когда Конан закончил свое представление. — Но если ты думаешь, что кидаться на противника с воинственным воплем, размахивая клинком, лучше, то ты ошибаешься.

Конан, тихо зверея, уже начал протягивать руку к мечу, но тут Вайс-Равана сделал неуловимый жест рукой, и перед киммерийцем возникла полоска белого песка, в которую тихо плескали морские волны. Конан рванулся вперед и ощутил легкое дуновение теплого ветра на лице.

Сад за его спиной немедленно исчез без всякого следа, а перед ним раскинулась бескрайняя морская ширь. Конан огляделся, не увидев никаких людей вокруг, быстро разделся и вошел в теплую воду. Смыв с себя пот, он почувствовал большое облегчение, вышел на берег, посидел, чтобы обсохнуть, потом оделся и начал осматриваться внимательнее. Следов людей не было видно. Полоска песка, тянувшаяся вдоль моря в обе стороны насколько хватало обзора, чуть дальше от кромки воды переходила в небольшую гряду, подмытую морскими волнами.

Конан поднялся на эту гряду и оказался на холмистой равнине. Здесь были следы людей. Даже слишком много. Пыльная дорога вела вдоль берега моря, а отпечатки на ней были всякие — босых ног, изредка перекрываемые следами сапог и лошадиных копыт. Следы были свежие и вели в одну сторону. Конан пошел в том же направлении и через некоторое время увидел людей, оста-. вивших эти следы. Возле дороги был устроен привал. Десятка два солдат и до полусотни рабов в связках по десяти человек, соединенных в цепочку деревянными рогульками. Рабы были в основном чернокожие, одетые лишь в набедренные повязки. Воины были одеты в просторные черные одежды, вооружены копьями в рост человека. Киммериец намеревался спокойно пройти мимо них, но навстречу ему вышел человек в более богатой одежде и с саблей у пояса, следом за ним потянулись солдаты.

— Кто ты такой? — уверенным тоном человека, имеющего право задавать любые вопросы любому встречному, спросил Конана человек с саблей. По всему было видно, что это начальник. Говорил он по-стигийски, с незнакомым акцентом, но Конан его понял.

— Меня зовут Конан. Конан из Киммерии.

— Мне ничего не говорит это имя, — нахмурился начальник. — Так что я повторяю вопрос — кто ты такой и что здесь делаешь?

Солдаты тем временем потихоньку обступали киммерийца, но он не мог ничего с этим поделать. Тем более что он не нарушил перед ними никаких законов и ожидал, что ему удастся договориться мирным путем.

— Я просто путник, — пожал плечами Конан, — и не ищу ничего другого, как дойти до города и купить там себе лошадь.

— Путник? — скривился начальник. — Что значит — путник? Если ты пришел с торговым караваном, то скажи, с кем ты ведешь дела. Если ты воин, скажи, кому ты служишь.

— Я служу только самому себе! — не выдержал непонятных придирок киммериец, положив руку на рукоять своего меча.

— Вот так бы сразу и говорил — бродяга! Вор. Разбойник. Грабитель.

Широко улыбаясь, начальник сделал шаг назад, и тут же его солдаты набросились на Конана. Сзади на голову ему накинули крепкое полотнище и сразу обернули вокруг, чтобы он не смог его сорвать, Конан дернулся было в сторону, но кто-то цепко схватил его за ноги. Сильный толчок опрокинул киммерийца. Десятки рук вцепились в него, сорвали с пояса меч, выдернули кинжалы, заломили руки и стали вязать. Несколько ударов, которые киммериец успел нанести вслепую, его не спасали. Когда ты лежишь на земле, придавленный и ослепленный, а твою руку выворачивают двое не самых слабых солдат, долго сопротивляться не получается. Через несколько минут напряженной возни Конану крепко связали руки за спиной, после чего размотали ткань на голове.

Начальник с гнусной усмешкой разглядывал Конана.

— За что?! — сплюнув, спросил киммериец. — Я ничего не сделал!

— А что хорошего ты мог сделать? Что может сделать бродяга, живущий мечом? Если он не служит кому-то, то он может получить деньги только грабежом. Мне не нужны другие свидетельства тому, что ты вор и грабитель. Поэтому ты будешь работать на строительстве вверенной мне крепости. И принесешь несравнимо больше пользы, чем болтаясь с мечом в поисках посильной цели для разбоя.

— Я не буду рабом! — выкрикнул Конан.

— Вот как? Поспорим? — прищурился начальник.

— Можешь меня убить, но я не буду рабом!

— Ты думаешь, что ты единственный бесстрашный человек в этом мире? Ты думаешь, что рабами становятся только трусы? Ты глубоко ошибаешься.

Он сел рядом с киммерийцем, велел солдатам расходиться и продолжал:

— Немногие ломаются от страха смерти. Гораздо больше не выдерживает боли. Ты не боишься боли? Напрасно. Ты просто не знаешь, насколько мы хорошо умеем пытать. Несколько дней пытки, и уже не боль, а лишь ожидание невыносимой боли ломает непокорного. Мы просто не можем позволить рабу самому делать этот выбор — жить или умереть. Ты не боишься боли и смерти? Тогда твоя смерть послужит наглядным примером другим рабам — как карается неповиновение. Я велю выколоть тебе глаза и кастрировать. Как бы ты ни сопротивлялся, ты не сможешь помешать моим людям это сделать. После этого мы бросим тебя здесь. Ну что? Позвать палача или ты будешь подчиняться?

Конан скрипнул зубами. Начальник не торопил, но терпеливо ждал ответа. Он умел заставлять людей повиноваться и знал, что никакого выбора у пленника нет. Киммериец напряг все мускулы, но веревка была прочна. Умереть не в бою, не в смертельной схватке, а под ножом ничтожного выродка было совершенно невыносимо.

— Я буду подчиняться, — выдавил из себя Конан. Он еще вырвется на свободу и сполна отплатит своим мучителям!

— Вот и хорошо. Жизнь прекрасна надеждой, а глупые поступки необратимы. Не расстраивайся слишком. На строительстве неплохо кормят, а если будешь вести себя достаточно благоразумно, то потом сможешь перейти в пограничную стражу.

— Разве можно брать в войско насильно? Такие воины разбегутся перед врагом!

— А им некуда будет бежать.

С окончанием привала Конана прицепили к неполной связке рабов и вместе со всеми погнали к городу. Начальник пограничной стражи Рамтон командовал здесь строительством крепости, которая должна была охранять Стигию от нападений с юга и не давать бежать на юг рабам из Стигии.

Строительство велось с большим размахом. Множество рабов на тяжелой работе, множество воинов для охраны, множество мастеров и торговцев. Конана вместе с большой группой молодых сильных рабов погнали в каменоломню. Ожидая удобного случая для побега, киммериец все больше убеждался в том, что такого случая может не представиться вообще. Для кормежки и ночлега рабам развязывали руки, но перед этим попарно связывали ноги, а бдительная охрана не спускала с них глаз. Развязали их совсем только в каменоломне, крутые стены которой служили надежной оградой, а единственная дорога, ведущая наверх, охранялась сотней воинов.

Несколько дней Конан работал в каменоломне. Тяжелыми кувалдами загоняли клинья в трещины в камне, отламывали большие глыбы, обтесывали их по заданным размерам и тащили наверх, для отправки на строительство крепости.

Для киммерийца работа была не столь тяжела, сколь унизительно было сознание того, что его схватили как ничтожного бродягу, неспособного защитить себя от произвола, сделали рабом, и он должен подчиняться жалким людишкам, с каждым из которых в отдельности он справился бы в один момент. Голыми руками…

Кормили рабов неплохо, но работать заставляли без продыху. Конан все больше тяготился тем, что эта работа никак не приближает момент его освобождения. В один из дней он работал на скале, забивая клинья. Израсходовав взятую связку клиньев, он присел на крошечной площадке и посмотрел вдаль. Над краем каменоломни мирно голубело южное небо в белых пятнах плывущих облаков. И не было в мире ничего такого, что заставляло бы человека тиранить своих близких. Краем сознания Конан улавливал, что внизу озверело орет и ругается надсмотрщик, что медленно затихает кипящая в каменоломне работа, что спешат уже на помощь надсмотрщикам стражники с верхней заставы, но все это было настолько далеким и бессмысленным, что не проникало сквозь возникшее у него ощущение свободы от окружающего мира. Так что когда перед ним вместо обрыва опостылевшей каменоломни возникла зеленая лужайка с цветущими кустами и деревьями, осыпанными спелыми плодами, киммериец решительно шагнул вперед. И оказался перед Вайс-Раваной. Стигийская каменоломня исчезла, как дурной сон, только вот вместо привычного меча в руке Конана была раздолбанная кувалда.