Жан-Кристиан Птифис - Железная маска: между историей и легендой

• Название: Железная маска: между историей и легендой
• Автор: Жан-Кристиан Птифис
• Издательство: Издательство АО «Молодая гвардия»
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-235-02464-8

Загадка Железной маски — таинственного узника Бастилии, которому под страхом смерти запрещалось показывать кому бы то ни было свое лицо и называть свое подлинное имя, — вот уже более трех столетий не дает покоя историкам, романистам и просто любителям истории. Ему посвящались серьезные исследования и легкомысленные романы, пьесы и кинофильмы. По воле великого Дюма его освобождали из заточения мушкетеры во главе с неподражаемым д'Артаньяном; его образ запечатлен в нашей памяти благодаря великолепным кинофильмам, в которых в разное время блистали Дуглас Фэрбенкс, Жан Маре и (в новейшей киноверсии «Человека в железной маске») Леонардо Ди Каприо…

Книга, предлагаемая вниманию читателей, на сегодняшний день представляет собой наиболее полное и авторитетное исследование этой исторической загадки. Автор дает свой ответ на вопрос, кем же был таинственный узник. И ответ этот оказывается весьма неожиданным: тот человек, к которому мы привыкли по романам и кинофильмам, — всего лишь миф, не имеющий ничего общего с действительностью. При этом книга построена как захватывающий детектив: в ней есть всё — и кропотливое расследование, проведенное спустя триста лет после смерти узника, и тщательный анализ улик, и проверка алиби каждого подозреваемого на роль Железной маски, и ложные версии, во множестве расставленные самой историей и хитроумными французскими тюремщиками.

---

Пока Эрандел оставался во Франции, отвечая своими меморандумами на возражения французов, Генриетта Английская имела хорошую возможность служить соединительным звеном между двумя государями и поддерживать диалог со своим братом. Если бы она опять, уже в восьмой раз, не была беременна, она, несомненно, отправилась бы в Англию, чтобы ускорить переговоры. Умная, амбициозная, созданная, чтобы играть политическую роль первого плана, «Минетта», как любовно называл ее Карл II, сотрудничала с Людовиком XIV и Лионном, который иногда писал ей черновики ответов, однако при этом умела сохранять собственную независимость и, когда требовалось, с жаром отстаивала интересы своего брата.

Карл II тем не менее продолжал проявлять беспокойство. Относительно Эллиса Лейтона, секретаря Бекингема, он 5 мая рекомендовал ей: «Я считал бы полезным, чтобы вы несколько раз в самых общих выражениях написали 393-му [Лейтону], так, чтобы он не смог заподозрить, что ведутся еще и другие переговоры, кроме тех, которые известны ему, ибо, анализируя полученные сведения, он мог бы догадаться, что имеется нечто, касающееся дела о 290, 315 [о католической религии], чего ему не полагается знать. Вы должны, таким образом, проявить величайшую осторожность, чтобы случайно не проговориться о чем-либо таком, что могло бы заставить его насторожиться».[269]

Он был раздосадован тем, что по возвращении в середине мая графа Сент-Олбанского пошли слухи, будто бы тот привез интересные предложения от короля Франции. Действительно, незадолго перед своим отъездом граф имел с ним продолжительную беседу. «Было бы вредно, — писал Карл II Генриетте Английской, — чтобы сейчас подумали, будто 360-й [Карл II] ведет со 126-м [Людовиком XIV] переговоры, касающиеся иного вопроса, нежели 280 [торговое соглашение]…»[270]

В начале июня Карл II пообещал начать войну против голландцев через восемь или десять месяцев. Это был важный шаг на пути переговоров, который доставил удовлетворение королю Франции. Однако, все еще чего-то опасаясь, 16 июня (6-го по старому стилю) он отказался посвятить в тайну французского посла Кольбера де Круасси. «Придет время, — писал он своей дорогой сестре, — когда он и 342-й [Монтегю] смогут узнать обо всем, однако если великий секрет не хранить до тех пор, пока дело не начнется, ничего не выйдет из нашего замысла и впустую пропадет уже сделанная работа».[271] На следующий день он настойчиво продолжал: «В заключение еще раз напоминаю, сколь важно сохранять в тайне этот вопрос, поэтому вы должны сделать все возможное, чтобы никто другой не узнал о нем до тех пор, пока 340-й [Эрандел] не доложит 334-му [Карлу II] ответ на его предложения. Лишь после этого вы получите мое согласие на то, чтобы 164-й [Кольбер де Круасси] и другие были посвящены в дело… Чем скорее вы пришлете обратно 340-го [Эрандела], тем яснее мы сможем судить о всем деле…»[272]

Однако Эрандел не возвращался. 24 июня (во Франции 4 июля по новому стилю) Карл II, охваченный нетерпением и готовый на многочисленные уступки, вновь берется за перо и пишет Генриетте: «Мне будет очень трудно сказать вам что-либо относительно предложений до тех пор, пока не возвратится сюда Эрандел, и если он высказывает много возражений, которые в своей совокупности представляются неоправданными, то вы не должны удивляться, поскольку это человек, не слишком опытный в государственных делах и потому испытывающий множество сомнений, не имеющих отношения к нашему вопросу… Завтра я еще напишу вам письмо, которое доставит аббат Приньяни, а пока что заканчиваю…»[273]

Эрандел тогда уже был на пути в Англию. Он вез с собой любезное письмо от Людовика XIV Карлу II, датированное 28 июня 1669 года:

«Монсеньор мой брат!

Я был несказанно рад, получив от вас письмо, и не бывает большего удовольствия, чем то, которое испытал я, услышав все, что вы велели конфиденциально сообщить мне человеку, доставившему мне ваше послание. Вы достаточно узнаете из моих ответов, которые он передаст вам, добавлю лишь, что вы поступили совершенно справедливо, выразив свое пожелание, которое я полностью разделяю, связать нас взаимными узами еще более тесного союза, ибо и сам я не меньше, чем вы, желаю этого нового сближения наших сердец и наших интересов, ведь в конце концов нет никого, кто бы ценил вашу дружбу сильнее и искреннее, чем я».[274]

К этому письму, подписанному в Сен-Жермене Людовиком XIV (заметим, день в день за месяц до подписания ордера на арест Эсташа Данже), были приложены три меморандума на французском языке, которые ясно показывают, на какой стадии находились переговоры. Они написаны рукой аббата Монтегю, который ранее перевел для Людовика XIV предложения английского короля. В первом меморандуме король Франции благодарил своего английского кузена за доверие, которое тот оказал ему, сообщив о своем желании стать католиком, и уверял, что его секрет во Франции будут неукоснительно хранить до тех пор, пока ему будет угодно. Затем он упомянул первые переговоры, начатые с Эранделом. У Людовика XIV сложилось такое впечатление, что оговорка относительно Тройственного союза сводила на нет все его предложения. Что одной рукой давали, то другой тут же забирали. Именно по этой причине он во втором меморандуме предлагал объявлять о переходе Карла II в католичество не раньше, чем Англия вступит в войну против Голландии. Он потребовал также четких разъяснений относительно договора, который Карл заключил с этой страной в январе 1669 года. Совсем не понравилось французскому королю предложение о прекращении, хотя бы и временном, строительства военных кораблей. В третьем меморандуме Людовик XIV напоминал, что может предоставить своему английскому кузену 1 миллион 200 тысяч ливров и прислать на подмогу армию в четыре тысячи человек, но лишь после того, как Англия вступит в войну против Голландии — это же должно быть предварительным условием и для объявления о переходе Карла II в католичество.

Надо полагать, получение от короля Франции письма и трех меморандумов (вероятно, 6 или 7 июля) побудило английского короля потребовать от Приньяни, собиравшегося после провала своей миссии возвращаться во Францию, несколько отсрочить отъезд с тем, чтобы захватить с собой его ответ Генриетте. Сколько именно дней итальянский монах еще оставался в Лондоне? Мы этого не знаем. 17 июля Юг де Лионн писал Кольберу де Круасси, что ожидает его прибытия «с минуты на минуту».

Наконец, Приньяни выехал. Кроме ответа Карла II Генриетте Английской, он вез два письма Кольбера де Круасси, датированные 4 июля, одно — Лионну, а другое — королю, а также датированную 6 июля записку Бекингема Генриетте. 27 июля Лионн в очередном письме Кольберу де Круасси сделал приписку: «Аббат Приньяни не слишком-то спешил, судя по тому, что передал мне ваше письмо от 4 июля спустя несколько дней после того, как я уже получил письма от 8-го и 11-го числа. В беседе с этим посланником я не услышал ничего более приятного, нежели то, что он говорил о вас всем, а именно, весьма лестно отзывался о ваших способностях, о вашем усердии в делах и очень хвалил то, как вы относитесь к нему».[275]

Особенно привлекает к себе внимание совпадение дат. 19 июля оповестили Сен-Мара о скором прибытии Эсташа в Пинероль, а ордер на арест, выданный Воруа, датирован 28-м числом того же месяца… Если предположить, что Эсташ и был тем самым выездным лакеем Генриетты Английской, который должен был доставить совершенно секретное послание своей хозяйки Карлу II, то, возможно, именно эти три документа, написанные на французском языке, он и видел — по оплошности или из любопытства?

Английский король не доверял обычной почте и потому пересылал свои письма с доверенными людьми, священниками или дворянами, направлявшимися во Францию. Мы не знаем, как звали посыльных Генриетты, но известно, что она не могла регулярно посылать в Англию своих домашних слуг, поскольку постоянно находилась под наблюдением своего ревнивого, развратного и тиранического супруга, в интересах которого за ней шпионил его любовник, шевалье де Лоррен. В письме Кольберу де Круасси от 13 февраля 1669 года Лионн упоминает «человека королевы Англии» (Генриетты Марии, жившей на положении изгнанницы во дворце Коломб).[276] Хотя Кольбер де Круасси был в курсе лишь торгового соглашения, однако курьеры, пересекавшие Ла-Манш, могли одновременно служить эмиссарами и короля Англии, и посла Франции. 16 февраля Лионн сообщал де Круасси: «Я имел возможность писать вам в прошлый вторник… Вы найдете вложенные в мои депеши две копии, оригиналы которых еще не отосланы отсюда, поскольку Мадам (Генриетта Английская. — Ж.-К. П.) еще не нашла достаточно надежного способа, чтобы отослать их. Я полагаю, что решатся направить в качестве нарочного слугу графа Сент-Олбанского».[277]