Анатолий КОСТИШИН - Зона вечной мерзлоты

• Название: Зона вечной мерзлоты
• Автор: Анатолий КОСТИШИН
• Жанр: Современная проза

---

– Почему больной здесь лежит? – сурово спросила вошедшая главврач.

– Он упал, – ответил медсестра, – пришлось его укладывать на коридорной кушетке.

Главврач, пожилая в очках тетка, подошла, посмотрела на безжизненно лежащего Валерку.

– Он что спит?

– Я не сплю, – тихо ответил Комар. – Свет глаза режет, больно смотреть и тошнит, – слабым, хриплым голосом добавил он.

– Меньше пить надо было.

– Он не пьян, его на дискотеки избили, – заступился Лелик.

– Что посторонние здесь делают? – возмутилась главврачиха.

– Мы не посторонние, – с обидой ответил Лелик. – Я воспитатель мальчика, а это, – Лелик указал на меня, – его лучший друг.

Главврач неторопливо присела на кушетку. Пощупала пульс, посмотрела зрачки, долго рассматривала свинцовую отечность, потом снова рассматривала зрачки. Ее лицо выражало такое смятение, с каким, наверное, приветствуют саму смерть. Я понял, что произошло что-то ужасное.

– Что-то серьезное, – тихо поинтересовался Лелик.

– Более чем, – ответила главврачиха.

Валерка безмолвно лежал на кушетке с закрытыми глазами, его серое лицо было изможденным. Он с трудом приподнял затекшие веки.

– Я умираю, – тихо и уверенно произнес он. У него были совершенно потухшие глаза.

– Ну, прямо-таки умираешь, – недовольно пробурчала главврачиха, но голос ее предательски дрогнул. Она погладила Комара по волосам.

– Что, что с ним, – запаниковал Лелик, напирая на главврачиху.

– У мальчика скорее всего внутреннее кровотечение, мы не сможем его остановить, – она бессильно развела руками.

– На что вы намекаете? – лицо Лелика стало растерянным.

– Аристарх, выключи свет, – шевельнул губами Валерка. – Посиди возле меня.

– Комар, – взмолился я, чувствуя всю безнадежность. – Не вздумай умереть. Я тебе этого никогда не прощу!

– Хорошая шутка, – Валерка слабо улыбнулся. – Запомню! – Глаза его были закрыты.

Весть о том, что Щука ранил ножом Комара, мгновенно разнеслась по всей Клюшке, дойдя до каждого загашника. Обитатели толпами повалили к больнице.

«Этот день никогда не закончится», – хватая шубу с вешалки, полушепотом с горечью произнесла Марго.

– Он умирает, – выдавила из себя пожилая главврачиха, ее слова могильной тишиной повисли над потолком больницы и своей тяжестью придавили всех, собравшихся в коридоре.

Мне словно на голову свалился кирпич, конвульсивно передернулся кадык, тело судорожно задрожало. Я почувствовал необъяснимое страшное стеснение в груди.

Мученическая гримаса исказила лицо Валерки, он заскрипел зубами, а потом тихо и безжизненно хрипловатым голосом произнес:

– Я ничего не вижу! Я..Я.. ослеп! – шепотом повторил Комар. У него вырвался вздох – тяжелый вздох унылой покорности.

Я стиснул зубы, чтобы не закричать. Большой Лелик, как большая сова, протяжно-жалобно ухнул, его плечи содрогались. Железная Марго застонала от боли и потрясения, потом ватными ногами подошла ко мне и, обняв за плечи, прижала к себе. Она не плакала. Ее лицо было бледным и пустым, словно вовсе лишенным выражения. Руки и ноги мои точно онемели.

Никто не произнес ни слова, никто не шелохнулся. Внутри у меня, что-то оборвалось, рушилось. Длинный коридор больницы медленно заполняло ощущение скрытого, подспудного отчаяния. В коридор вбежала Кузя, все молча расступились, уступая ей дорогу. Она подбежала ко мне, но я отвернулся, стараясь не выдать отчаяния, которое меня охватило. Марго подошла к Кузе и просто молча смотрела на нее, по ее щекам стекали слезы.

– Что с ним? – спросила Кузя.

– Уже ничего, – тихо ответила Марго.

Кузя посмотрела на нее как на сумасшедшую. Она потрясла головой, словно, отгоняла этим движением все плохие предположения.

– Нет, вы говорите не правду! – закричала она.

– Кузя, – отчаянно крикнул я, меня продолжала бить неудержимая дрожь. Я едва не прокусил себе губу, борясь с горестным воем, который рвался изнутри.

Она повернулась ко мне и все поняла, до нее дошел ужас происходящего. Кузя медленно опустилась по стенке на пол, сжалась в маленький комок, опустив мокрое от слез лицо между коленей, и принялась раскачиваться взад и вперед. Было слышно только ее протяжное «Ууууууу». Я отрешенно присел рядышком.

Обитатели Клюшки на улице, затаив дыхание, молчаливо стояли на деревянных ступеньках больницы, перешептываясь между собой. Потом послышалось дружное: «Комар, ты наш Командор!», отдающееся звонким эхом в каждый закоулок больницы. Долетело оно и до угасающего сознания Валерки, он сделал последнее усилие и улыбнулся.

– Обнимите меня все, – прошептал он.

Кузя не смогла справиться с собой. С ней была истерика. Марго за плечи подвела ее к Валерке. Мы вместе: я, Кузя, Большой Лелик и Марго, стояли возле кушетки, на которой медленно умирал наш Комар, которого мы все любили.

– Я не хочу умирать! – обессилено простонал он. По впалым его щекам покатились две слезинки, углы иссохших губ оттянулись, как у обиженного ребенка. – Как больно! – с отчаянием последний раз выдавили его серые безжизненные губы.

Было около одиннадцати вечера. Темное небо увесилось мерцающими звездами, как серьгами, и в нем проплывала полная луна, ослепительная и холодная, посылая окоченевшему миру свои негреющие лучи.

– Он умер, – тихо и сдавленно произнесла медсестра.

Ошеломленные и испуганные лица одно за другим поворачивались к кушетке, на которой безмолвно лежал Комар. Вокруг происходило бестолковая суета, потом мир, словно остановился, замер. В охватившем его спокойствии слились печаль и безнадежность. Какое-то мгновение вокруг стояла тишина. Потом больничный коридор очнулся и взорвался криками, стонами, отчаянными восклицаниями. Большая полная луна ослепительно светила в окна. Железная Марго, ссутулившаяся, с глубокими тенями под глазами, сидела на кушетке, закрыв глаза руками, слезы струились сквозь пальцы. Она рыдала, словно ребёнок, потом притихла, вытерла глаза платком и откинулась безвольно головой к стенке. Большой Лелик горестно смотрел в окно, нижняя губа его оттопырилась и мелко дрожала. Крупные слезы стекали по лицу и шлепались на большой живот Лелика. Кузя скорчилась на полу, с ее губ срывались отчаянные, судорожные всхлипы.

Онемевши и неподвижно, я всматривался в лицо Комара, в его широко распахнутые глаза, пустые, как окна нежилого дома, в полуоткрытые губы, удивленное лицо. Ко мне подошла Железная Марго, ее руки обвивали мою шею, голоса вокруг наполняли звоном уши. Горячая, тошнотворная волна гнева закипела у меня внутри.

– КОМАР! – отчаянно закричал я, но Валерка на мои крики предательски молчал. – Я ненавижу Клюшку! – истерично закричал я, не сдерживая себя больше.

Глаза Валерки были закрыты, лицо разгладилось и стало умиротворенным, словно оно не испытывало мучений и страданий еще несколько минут тому назад. Мое сознание накрывала черная, пугающая пустота. Я снова и снова всматривался в бледное лицо друга, пытаясь до конца осознать огромную, непостижимую истину: никогда больше Валерка не заговорит со мной, никогда не сможет прийти на помощь. Этих никогда было миллионы, они разрывали мое сердце и душу на тысячи кусочков. Казалось, эта нечеловеческая боль потери Комара никогда не уйдет от меня.

В коридоре больнице за моей спиной шептались воспитатели. На улице, оцепенев, безмолвно, словно привидения, стояли обитатели и не знали, что им делать. Им уже было известно, что Комар умер. Ко мне подошел Большой Лелик. Он трясущими руками попробовал усадить меня в кресло, но я категорически отказался.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Аристарх, – произнес он.

– Нет, не понимаете, – завопил я так громко, что чуть не сорвал голос. В голове бухал тяжеленный молот, меня качало из стороны в сторону. – Вы не можете этого понимать, – голос мой дрожал, а сам я, не отрываясь, смотрел на мертвое тело друга. – Чтобы меня понять, надо его потерять.

Лелик был в замешательстве. Я понимал, что веду себя с ним недопустимо грубо, что он не заслужил такого отношения. Но тогда мне было все равно. Я потерял друга, и этим было все сказано. Валерки больше со мной никогда не будет, я не знал, как это можно пережить. Душевная боль была совершенно невыносимой, будто тебе вживую ампутировали какую-то часть тела.

По поселку тревожно и сбивчиво летело сообщение, передаваемое от столба к столбу, от дерева к дереву, от дома к дому.

«Комара убили!» – жалобно простонали столетние сосны, и молчаливо передали эту информацию дальше, и вокруг только слышалось: «Убили…Убили…убили…»

Пришел Колобок. Он выглядел растерянным и измотанным. Колобок пошептался с главврачихой, потом подошел ко мне. Я слушал его вполуха, кажется, он выражал мне сочувствие. В голове был такой шум, тело все ломало, и мне хотелось безумно одного – молча сидеть в кресле, в которое меня все-таки усадил Большой Лелик, чтобы, в конце концов, уснуть и больше ни о чем не думать, ни чем не грузиться. Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь ее вновь. Напротив сидела Железная Марго, спрятав лицо в ладонях.