Геза Гардони - Звезды Эгера

• Название: Звезды Эгера
• Автор: Геза Гардони
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

Геза Гардони (1863—1922) — венгерский писатель, автор исторических романов.

Действие романа «Звезды Эгера» происходит в XVI веке, когда большая часть Венгерского королевства находилась под игом Османской империи, а на северо-западных территориях укрепились Габсбурги.

Автор рисует образы народных героев, наравне с которыми в борьбе против иноземных захватчиков участвуют и молодые влюбленные Гергей и Эва.

---

Небо быстро светлело. Серые тона сменились розовыми, и в бледном, холодном сумраке показались плоские верхушки крепостных башен и порушенные стены.

— Господин капитан! — окликнул Борнемисса спящего Добо, положив ему руку на плечо.

Добо проснулся.

— Это ты, Гергей? — спросил он и кинул взгляд вниз, на волнующийся турецкий стан. — Вели трубить зорю.

Зазвучала труба на башне. Тотчас ответили ей восемь труб. Отовсюду послышалось бряцанье оружия, топот и людские голоса. Оживились и наружные укрепления. На башнях и стенах выстроились солдаты.

Добо спустился вниз, вскочил на коня и стал рассматривать при свете сияющей зари расположение турецких войск.

Больше всего их подошло со стороны дворцов.

— Как только они бросятся на стены, тут же кидайте снаряды, — распоряжался Добо.

На рыночной площади он повстречался с оруженосцем Криштофом.

Криштоф, одетый в теплый темно-синий ментик, сидел на сивой турецкой лошадке.

— Доброе утро, господин капитан! Привезти панцирь?

— Нет, я сейчас сам заеду домой.

Но домой он не заехал, а понесся от одной башни к другой, проверяя, как готовится народ к отражению приступа.

— Стреляйте только в самую гущу турок, — говорил он пушкарям. — Сейчас главное — зажигательные снаряды.

Потом крикнул:

— Не подниматься на стены, пока турок не выстрелит из пушек!

Возле пробоин большими пирамидами лежали гранаты. Их немало заготовили за несколько недель. Гергей Борнемисса заставил положить в них и зажигательные заряды. Таким образом, гранаты приобретали двойную силу. Первый раз они разрывались, когда их сбрасывали. Второй раз — когда выскакивал заряд. Тогда из них летели во все стороны большие белые искры — видимо, в снарядах был толченый фарфор, и тот, кому он попадал в лицо или на одежду, подскакивал как ужаленный.

Турки не умели делать такие снаряды.

Оруженосец Криштоф ждал некоторое время своего господина у дверей дворца, потом, увидев, что Добо все быстрее мчится от одной башни к другой, вошел в дом и принес оттуда нагрудник, поножи, поручи и железные перчатки. Все это он погрузил на коня, взял под мышки шлем и возле угловой башни предстал перед капитаном.

Добо надел доспехи, сидя на коне. Криштоф, не слезая с седла, надевал на него нагрудник, поручи и железные перчатки, потом соскочил с лошади и ремнями прикрепил к ногам капитана поножи, наконец протянул ему золоченый шлем.

— Принеси другой, — сказал Добо. — Стальной принеси.

Заря разгоралась, и внизу уже ясно можно было различить турецкие войска. С севера и востока под стенами и во рвах белели тысячи тюрбанов и колыхались сверкающие серебром шлемы. Но турки еще не двигались — ждали сигнала, чтобы пойти на приступ.

Ждать пришлось недолго. Как только совсем рассвело и стали видны все проломы, выступающие камни, ряды бревен, со всех концов турецкого табора послышалось благоговейное пение муэдзинов. В огромном лагере все турки с шумом бросились ниц, потом поднялись на колени.

Точно ропот приближающейся бури, доносилась молитва из необозримого турецкого стана:

— Аллах! Пророк Мохамед! Пошли отвагу сердцам! Протяни над нами, непобедимый, свои руки. Заткни глотки их орудиям, изрыгающим огонь. Преврати нечестивых безумцев в псов, дабы они загрызли друг друга! Пошли смерч на их земли, дабы он засыпал им песком глаза и придавил к земле! Перебей кости ног их, дабы враги наши не устояли перед нами! Покрой их позором поражения, наш славный пророк, дабы мы возвеличились сиянием славы и дабы страна твоя цвела во веки веков!

Вскочив с громким шумом, они закричали:

— Биссмиллах![85]

Турки разом выпалили из всех пушек и ружей. Стены крепости дрогнули, потрескались валы от неисчислимых ударов пушечных ядер. На тыны башен градом посыпались пули и стрелы. Воздух наполнился смрадом пороха. В этот гром, потрясший небо и землю, ворвались звуки рогов, труб, барабанов, и вихрем взвились тысячеголосые крики: «Аллах!»

Из рвов, словно туча саранчи, выскочили в клубах дыма асабы, янычары, дэли, джебеджи и другие пешие воины. Целый лес осадных лестниц двинулся к поврежденным стенам и башням. Из-за лестниц высоко взлетали на стены стрелы.

И повсюду гремела турецкая военная музыка.

Но и сверху обрушился ответ. Наведенные с башен пушки изрыгали огонь, железо, осколки стекла, целясь туда, где гуще всего роились турки. Сотни окровавленных людей, шатаясь, валились наземь. По их телам шли на приступ новые сотни осаждающих.

Зловонные облака серы клубились и внутри крепости.

Железные крючья осадных лестниц впились в камни, в скрепы, в бревна, и множество турок чуть не бегом взобрались на стены. Головы они защищали щитами. В одной руке держали хвостатую пику, в зубах — кинжал.

В воздухе колыхались, вились двадцать семь турецких флагов. Их несли во главе войска, с ними поднимались вверх по лестницам к проломам, зиявшим позади дворцов.

— Аллах акбар! Ла иллахи илл аллах! Я керим! Я рахим! Я феттах![86] — слышались несмолкаемые вопли.

— На стены! На стены! — раздался клич в крепости.

И стены тотчас заполнились народом.

Вот когда гранаты пошли в ход! Их сбрасывали просто руками. Шипя, воспламеняясь и наконец грохоча взрывом, они низвергались, как тысячи молний, порождая кругом треск и гром. Смрад, крики, дым, грохот, запах серы… Ад! По крючьям лестниц стучали кирки, топоры и алебарды. Лестницы падали, и вместе с ними летели вниз десятки турок.

— Аллах! Я керим!

Сбивая друг друга, турки падали, как в пропасть, и на мгновение внизу расступался бурлящий поток людей.

— Я рахим! Аллах!

Но через минуту уже катилась новая волна наступающих, и поднимались все новые и новые лестницы.

— Аллах! Аллах акбар! Аллах!

На угловой башне, которая со вчерашнего вечера называлась башней Бойки, командовали Гергей и Золтаи. Гергей наблюдал за всем, Золтаи следил за стеной.

Вихрь штурма бушевал здесь еще неистовее, чем у остальных трех проломов, потому что брешь здесь была шире, да и турок карабкалось к ней больше.

— Аллах акбар! — вопил все заглушающий металлический голос; казалось, будто он исходит из громадного медного котла.

Осаждающие карабкались сотнями; их сшибали гранаты, в них стреляли из ружей. Но что значили для турок эти потери, когда их была тьма-тьмущая! Пусть хоть десяток воинов пробьется — в крепость вслед за ними, тесня друг друга, могучей рекой хлынет вся рать!

Да, здесь нужны молодцы!

Уже с час отбивали гранатами нападение, а враг непрерывно лез на стену. Турки не привыкли к гранатам, которые взрываются дважды. Внизу вокруг иной взорвавшейся гранаты они скакали и вопили целой толпой, но через минуту-другую поредевшие их ряды становились гуще прежнего — на передних напирали задние. Приставляли новые лестницы, и новые солдаты лезли на стену. Как бы их ни косил огонь, а все же некоторые лестницы удержались, а по лестницам взбирались люди. И когда большую лестницу удавалось зацепить крюками за камень, лестницы поменьше передавались наверх из рук в руки, их зацепляли за проломы, за верхний карниз.

— Хватайте лестницы, тащите наверх! — крикнул Гергей.

К величайшему удивлению турок, венгры перестали отдирать и отталкивать от стен лестницы, а напротив, как только турки поднимали их вверх, венгры хватали лестницы и одним рывком перебрасывали к себе за стену.

Лестниц пять утащили таким способом. Но вдруг турецкий офицер в желтых медных доспехах зацепил свою лестницу и тут же всей тяжестью навалился на нее.

— Тащите! — закричал Гергей и, засунув копье между ступеньками лестницы, налег на древко. — Помогай, ребята! — крикнул он снова.

Лестница выгнулась над крутизной стены. На конце ее болтался медно-желтый турок с длинной хвостатой пикой в руке. Но, очутившись в воздухе, он уронил и пику и щит, обеими руками ухватился за нижнюю ступеньку и повис в воздухе.

Внизу все турецкое воинство завопило:

— Аллах! Аллах!

Гергею хотелось втянуть турка вместе с лестницей, да времени не было — по другой лестнице уже карабкался асаб в меховой шапке, надо было и с ним расправиться.

— Переверните лестницу! — обливаясь потом, крикнул Гергей четырем солдатам, которые тянули лестницу.

Один из солдат, Дюри Дюлаи, упал у ног Гергея. Гергей перескочил через него и вонзил копье в плечо асаба. Асаб пошатнулся, алая кровь залила ему руку, и он полетел вниз головой, увлекая за собой еще десяток устремившихся кверху турок.

Теперь и солдаты поняли Гергея: рывком перевернули лестницу, и турку в медных доспехах пришлось выбирать — либо вывихнуть себе руку, либо пролететь двадцать саженей в воздухе.

Он избрал последнее.

Турецкий барабанщик, колотивший внизу в большой барабан, упал под тяжестью медного латника, рухнувшего на его голову, и оба легли бездыханными среди других мертвецов.