Пол Баррел - Королевский долг

• Название: Королевский долг
• Автор: Пол Баррел
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9757-0006-X

Пол Баррел был больше, чем преданным дворецким леди Дианы, он был ее верным другом и доверенным лицом.

Пол Баррел был близко связан с королевской семьей более 20 лет, но она дорого отплатила ему за это. После смерти принцессы Баррел был обвинен в краже личных вещей и писем леди Ди, позже личное вмешательство королевы перкратило судебное разбирательство.

В своей сенсационной, провокационной книге Баррел, единственный человек, который может отделить вымысел от правды о принцессе, проводит читателя за дворцовые двери, чтобы рассказать удивительную историю королевского долга.

---

Принцесса была в отличном настроении. Поездку санкционировала сама королева и выделила ей один из своих самолетов — ВАе 146. Принцесса понимала, как важна эта поездка, ведь от нее зависит, будут ли доверять Диане самой представлять интересы монархии за рубежом. Как спортсмен, готовящийся к серьезным соревнованиям, принцесса настраивала себя. Сотни раз она перепроверила расписание своих встреч и тщательно продумала свой гардероб, приготовив для каждой встречи какой-нибудь простой, но элегантный наряд. Она опять зашла ко мне в буфетную.

— Эта поездка очень важна для меня, Пол. И я хочу, чтобы со мной была моя команда, — сказала она.

И я поехал с ней вместе с ее прилежным секретарем Патриком Джефсоном, камеристкой Хеленой, парикмахером Макнайтом и охранником. С нами был еще опытнейший журналист, Дики Арбитер, он должен был заниматься всем, что касалось общения со СМИ. Он преклонялся перед принцессой, а она уважала его настолько, что внесла в список людей, которых считала необходимым поздравлять с днем рождения.

Сопровождать принцессу в такой исторической поездке было большой честью. Тем более что она оказалась успешной, и даже превзошла все наши ожидания. Куда бы мы ни приезжали — в горное село Читрал, в Хайбер, в Лахор, в Равалпинди или Исламабад — ее везде встречали с радостью. Она вела себя в высшей степени профессионально и, как всегда, просто излучала любовь к людям. Она производила неизгладимое впечатление на всех, кто ее видел. В Читрале — деревушке в Гималаях с населением в 500 человек — ее вышли встречать все жители деревни, все до единого. Она с неподдельной радостью читала в газетах одобрительные отзывы о своей деятельности. Она так проявила себя в этой поездке, что все, кто обвинял ее в неуравновешенности и ненадежности, вынуждены были замолчать. Да, как женщина — жена принца Чарльза — она была ранимой и несчастной, но только «старая гвардия» полагала, что чувство одиночества и потерянности доказывает психологическую нестабильность. Как фигура государственного масштаба, как представитель британского народа, она была безупречна. С той самой поездки она становилась все увереннее в себе. Она шла к вершине, доказывая всем, чего стоит, а рядом с ней всегда были ее верные слуги.

Когда мы вернулись из той знаменательной поездки, принцесса подарила мне красочную книгу о Пакистане. На форзаце она оставила надпись, которая должна была напоминать мне о страданиях народа этой страны. Она немало узнала о том, как тяжело живется простым пакистанцам особенно сильное впечатление на нее произвела больница для глухих. Так вот, надпись гласила: «Полу: „Многие любят Бога… плутая в джунглях, они его ищут… но я буду любить того, кто любит людей" — Икбал. С любовью от Дианы. Пакистан, 1991». Эти слова великого пакистанского поэта сэра Мохаммеда Икбала вдохновляли ее в той первой самостоятельной поездке. А мне они говорили о той доброте, которую она изливала на всех, кого знала.

От той поездки осталось много впечатлений. Мы видели заклинателя змей, который страшно рассмешил принцессу, когда запихнул голову кобры себе в рот. В Читрале принцессе надели на голову тюрбан. Никогда не забуду, как я стоял среди белых надгробий на британском военном кладбище в Равалпинди, куда принцесса пришла, чтобы почтить память героев. Когда она возлагала венок от имени королевы, я вдруг подумал: ведь дворецкому здесь не место. Я должен сейчас готовить обед в резиденции принцессы, но она все чаще и чаще брала меня с собой, причем я был в обычном костюме, а не в форме, как все остальные слуги. В 1991 году я становился все ближе к принцессе, все лучше узнавал ее.

В Пакистане я понял, ради чего принцесса живет. Она рассказала мне о своем старом друге Адриане Уорд-Джексоне, с которым ее познакомила принцесса Маргарет. Он был болен СПИДом. Принцесса делилась с ним самым сокровенным, а он, не стесняясь, говорил с ней о своей болезни. Именно благодаря ему принцесса прониклась мыслью об опасности СПИДа и начала свою кампанию в поддержку больных этим недугом. Она стала посещать больницы, где лежали больные СПИДом, и даже открыла подобное отделение больнице Мидлсекса. Никогда не забуду ее слов: «Кроме туберкулеза не было в мире болезни, от которой дети умирали раньше своих родителей, но больше никто из королевской семьи не поднимает эту проблему». Ей не нравилось, что многие несерьезно относятся к этой страшной болезни. Она стала получать пропитанные злобой письма, которых ее спрашивала: «Что это ты так заботишься о геях?». Для нее это было лишним доказательством того, насколько важно просвещать людей и рассказывать им о СПИДе.

Циники обвиняли принцессу в том, что ее благотворительная деятельность была нацелена на одно: произвести впечатление. Говорили, что она отдаст все, лишь бы газеты писали о ее доброте. Они не понимали, что она искренне любила людей, жалела их и хотела им помочь. Она верила в силу благотворительности. Когда ее друзья оказывались в беде, они знали, что могут рассчитывать на ее сочувствие. Адриан Уорд-Джексон умер, зная это.

Он просил ее быть с ним, когда он будет умирать. Она сочла за честь выполнить его просьбу. Когда в середине августа их общая подруга Анджела Серота позвонила принцессе и сказала, что ему совсем плохо, ничто не помешало принцессе сдержать данное обещание. В это время она была в Балморале и, когда оказалось, что ей не удастся вылететь самолетом, она проделала семичасовой путь до Лондона на машине в сопровождении только охранника Дейва Шарпа, чтобы быть у постели Адриана вместе с Анджелой.

Она просидела у его постели четыре дня. Даже при смерти, когда он уже не мог говорить, он шевелил пальцами в ответ на ее вопросы. Это стало одним из самых серьезных переживаний в жизни принцессы. Она говорила, что, глядя, как спокойно он умирал, она поняла, что такое смирение. Анджела лежала рядом с ним, когда он умер. Они с принцессой прочли над его телом молитву. Тот, кто понимает, что значил для принцессы этот момент, поймет и саму принцессу. Именно тогда она нашла себя. Увидев, как человек встречает смерть, наблюдая «путешествие души», как она выразилась, принцесса поняла, что такое служение людям. Отсюда же, из больничной палаты, в которой в полночь 23 августа 1991 года умер ее друг, брал начало ее интерес к мистике. Когда Адриан умер, Анджела осталась у тела а принцесса отправилась посмотреть на других пациентов Она зашла в детское отделение. Ее потрясло, как близко сочетались смерть и рождение. Она только что видела, как человек умер, а тут лежали люди, которые только начинали жить. С тех пор она часто говорила о смерти, и всегда вспоминала мужество Адриана Уорд-Джексона, с которым он встретил свой конец. Принцесса купила книгу «Как найти надежду перед лицом смерти», подзаголовок которой гласил: «Духовная и эмоциональная поддержка умирающих».

После поездки в Пакистан меня все чаще просили подменить в Кенсингтонском дворце Гарольда Брауна, когда у него был выходной. Несколько недель в году я проводил в Лондоне в маленькой комнате под самой крышей над апартаментами № 8 и № 9 неподалеку от детской. Чаще всего я готовил ужин для одной Дианы и подавал его ей в гостиную. Принцесса уютно устраивалась на диване в белом махровом халате и смотрела любимые сериалы: «Бруксайд» или «Коронейшн-стрит». Она предлагала мне посидеть с ней. Она ела (почти всегда либо салат, либо рыбу). Я стоял. Когда она заканчивала еду, я забирал тарелки и нес их в буфетную на первом этаже. Она шла за мной. Мы болтали. Я мыл посуду, она вытирала. Как в Хайгроуве. Но теперь я знал ее намного лучше, и ей было легко со мной разговаривать. Тогда как принц Чарльз держал меня на расстоянии вытянутой руки, принцесса наоборот старалась ввести меня в свой мир. В буфетной — хоть в Хайгроуве, хоть в Кенсингтонском дворце — передо мной была не принцесса Уэльская, а подруга моей жены Марии. Правда, я настаивал на том, чтобы звать ее «Ваше Королевское Высочество». Но несмотря на это, мы разговаривали с ней запросто. В те минуты она была не той собранной, целеустремленной принцессой, какую видели другие, а простой женщиной в халате, без макияжа. Мне казалось, что я служу двум разным женщинам: обворожительной принцессе Уэльской, которую видели все, и маленькой потерянной и одинокой девочке, которую видели только те, кто ее хорошо знал. Я понимал, когда и почему одна заслоняет другую.

Я не раз слышал, что слуги жаловались друг другу, как с ней тяжело, какой у нее непредсказуемый характер, но один на один разговаривать с ней было очень легко. Беседуя с ней, я завидовал Гарольду Брауну. И уже с нетерпением ждал, когда же он возьмет выходной.

Мы с Марией были счастливы жить на природе, и детям там было хорошо. У нас были хорошие сыновья, а у них — хорошие друзья: принцы Уильям и Гарри, которых их мать называла «мои мальчишки», а если рассказывала про их проделки — то «сорванцы». Когда Уильям еще не умел ходить, она называла его «мой маленький человечек». В личной переписке принц и принцесса называли Уильяма домашним прозвищем Вомбат. А Гарри был просто Гарри.