Владимир Янин - Очерки истории средневекового Новгорода

• Название: Очерки истории средневекового Новгорода
• Автор: Владимир Янин
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9551-0256-6

Средневековый Новгород всегда привлекал внимание исследователей. Для одних он почитался как родина российской монархии. Для других стал символом республиканских устремлений и колыбелью вечевой демократии. Масштабные археологические исследования Новгорода в последние десятилетия многократно умножили сумму источников по истории этого города и государства. Открытие берестяных грамот, число которых сегодня приближается к 1000, позволило услышать голоса новгородцев, живших в XI–XV столетиях, и решить многие проблемы, считавшиеся раньше спорными. Стал понятным механизм возникновения новгородского боярства и боярского землевладения. Выяснены этапы формирования республиканских органов управления государством. Обозначилась роль Новгорода в системе европейских торговых и культурных связей. Максимально уточнилась роль приглашаемого в Новгород князя, деятельность которого была резко ограничена. Вместе с тем сделался понятным кризис вечевого строя, наступивший во второй половине XV века, когда приобщение к власти боярства в целом привело новгородское общество к разочарованию в справедливости боярской власти, что максимально облегчило для Ивана III задачу присоединения Новгорода к Москве. Эта акция стала основой возникновения Российского государства. Освещению этих и многих других проблем истории средневековой Руси посвящена предлагаемая читателю книга очерков.

Книга подготовлена к изданию при поддержке проекта Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого «Великий Новгород в мировой и отечественной истории и культуре» в рамках аналитической ведомственной программы «Развитие научного потенциала высшей школы (2006–2008 годы)»

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) проект № 07-01-16108

---

Близко к только что изложенному и мнение Л. В. Черепнина: «Татаро-монгольское войско двинулось к Новгороду, но, не дойдя до него 100 верст, повернуло обратно. Дальнейшему движению помешала, по-видимому, весенняя распутица, да и силы татаро-монгольских завоевателей были уже значительно подорваны, и они не могли рассчитывать на успех под укреплениями Новгорода».[218]

Даже ограничившись цитированием только этих авторитетных мнений, мы столкнемся с рядом существенных противоречий, нуждающихся в рассмотрении. 5, 15 или 23 марта пал Торжок? 100 или 200 километров не дошли татары до Новгорода? Была ли уже распутица или она только ожидалась? Эти вопросы или, по крайней мере, главные из них стали предметом размышлений писателя В. А. Чивилихина, выдвинувшего тезис о том, что во время поворота Батыя на юг до распутицы было еще далеко, а причиной изменения стратегических планов оказалась предвесенняя бескормица, ставшая главной проблемой поддержания боеспособности поредевшего ордынского войска[219]. Этот интересный и реалистический вывод получен, однако, на логически-эмоциональном, а не на источниковедческом уровне. Обратимся к летописным свидетельствам, имея при этом в виду, что все известное об осаде Торжка и движении к Игначу Кресту восходит к летописной традиции, основанной на сообщении Новгородской Первой летописи старшего извода.

После взятия Рязани (21 декабря 1237 г.), Коломны, Москвы и Владимира (7 февраля 1238 г.) войско Батыя и Субудуя двинулось на запад и северо-запад, захватывая по пути Переяславль, Юрьев, Дмитров, Волок и Тверь. «Оттоле же придоша безаконьнии, и оступиша Торжек на сбор чистои недели, и отыниша тыном всь около, якоже инии гради имаху»[220].

Поскольку Пасха в 1238 г. приходилась на 4 апреля, соборное воскресенье первой («чистой») недели Великого поста падало на 21 февраля. Иными словами, путь в 360–400 км от Владимира до Торжка был пройден татарами за две недели. Ордынское войско делало в среднем по 25 км в день, несмотря на неизбежные задержки у стен крепостей, плененных во время этого марша. Осада Торжка велась с помощью тяжелой техники: «и бишася ту оканнии порокы по две недели, и изнемогошася людье в граде, а из Новагорода им не бы помочи, но уже кто же собе стал бе в недоумении и страсе».[221] Осадные орудия, следовательно, вполне реально было, если не доставить по зимнему пути с указанной скоростью, то энергично изготовить на месте, когда в них возникла прямая необходимость.

Указанный в цитированном тексте двухнедельный срок осады позволяет рассчитать, что падение Торжка произошло около 6 марта. Действительно, Новгородская Первая летопись далее повествует: «и тако погании взяша град, и исекоша вся от мужьска полу и до женьска, иереискыи чин всь и черноризьскыи, а все изъобнажено и поругано, горкою и бедною смертью предаша душа своя Господеви, месяца марта в 5, на память святого мученика Никона, в среду средохрестьную»[222]. Хотя В. А. Чивилихин видит достоверность этой даты в ее подкреплении данными церковного календаря[223], однако именно подкрепление даты оказывается противоречивым, породившим все существующие в литературе разночтения. Во-первых, 5 марта 1238 г. была не среда, а пятница: средокрестное (крестопоклонное) воскресенье приходилось тогда на 7 марта. Во-вторых, святой мученик Никон отмечается в церковных службах 23 марта. Эта последняя (по дню святого) дата произвольно, без каких-либо комментариев поставлена Я. И. Бередниковым вместо «марта 5» при издании Синодального списка Новгородской Первой летописи в 1841 г.[224], откуда она и взята С. М. Соловьевым, хотя ее принятие в высшей степени нелогично, так как превращает двухнедельную осаду Торжка в месячную и решительно отдаляет его падение от средокрестия.

Противоречивость приведенного сообщения была замечена позднейшими летописцами, которые по-разному пытались ее преодолеть. Новгородская Четвертая летопись, говоря о 5 марта, уже не упоминает ни Никона, ни среду, а добавляет только: «на средокрестье»[225]. В московском своде конца XV в., Воскресенской, Вологодско-Пермской летописях и в Толстовском VII (Голицинском) списке Никоновской летописи также нет ни среды, ни Никона: «марта 5, на средохрестной недели»[226]. Однако такой вариант сам по себе двусмыслен. Если имеется в виду «неделя» в значении воскресенья, это соответствовало бы 7 марта; если же под «неделей» понимать четвертую (средокрестную, крестопоклонную) неделю Великого поста, то она в 1238 г. приходилась на 8—14 марта. Второе возможное понимание повлияло на протограф большинства списков Никоновской летописи, в которых вместо «марта 5» стоит «марта 15»[227]. Эта дата была заимствована В. Н. Татищевым.[228]

Ошибки Новгородской Первой летописи объясняются достаточно просто. Если возникновение «среды» не результат гаплографии, основанной на неверном восприятии переписчиком Синодального списка слова «средохрестье», которое в протографе могло быть разделено переносом, то вполне убедительным представляется соображение Н. Г. Бережкова: может быть, в первоначальной дате «указывалось, что Торжок был взят 5 марта «пред» средокрестной «неделей» (в смысле воскресенья), и ошибка заключается в изменении «пред» на «среду»[229]. Что касается неверного указания дня святого, то под 5 марта в святцах отмечен мученик Конон, превратившийся из-за какого-то дефекта протографического текста в Никона. Обе ошибки идут подряд: «.Никона, в среду.», что подтверждает справедливость предположения об общей дефектности строки в протографе: она могла выглядеть так: «.. [Кон]она [п] ред[ъ]…». Достоверность 5 марта как даты падения Торжка подкрепляется не только летописным указанием на двухнедельную осаду, но и наблюдениями над хронологией дальнейших событий.

После взятия Торжка «ганяшася оканьнии безбожници от Торжку Серегерьскым путемь, оли и до Игнача креста, а все люди секуще акы траву, за 100 верст до Новагорода. Новъгород же заступи Бог и святая великая и зборная апостольская церкы святая Софья и святыи Кюрил и святых правоверных архиепископ молитва и благоверных князии и преподобьных чернонризець иереискаго сбора»[230]. При чтении этого текста возникает неизбежный вопрос, почему избавление Новгорода от военной опасности 1238 г. связывается в сознании летописца с небесным заступничеством именно святого Кирилла и какой из святых Кириллов имеется здесь в виду.

Казалось бы, прямой ответ на вторую часть этого вопроса дают варианты этого сообщения в Новгородской Первой летописи младшего извода и Новгородской Четвертой летописях. В первой из них называются «святыи преподобнии святители Кирил и Афанасеи», во второй – «святыи великии отець Кирил архиепископ Александриискии»[231]. Однако следует учесть, что оба указанных варианта возникли в результате обработки в XV в. более древнего текста, в котором, как уже показано, святой Кирилл не конкретизирован. Между тем именно в это время, после основания в Новгородском детинце, у северной стены Софийского собора, в 1390 г. моровой обетной церкви свв. Афанасия и Кирилла Александрийских[232], культ этих святых, празднуемых 18 января, становится в Новгороде особенно популярным. Но в святцах отмечен еще один значительный Кириллов день – поминовение св. Кирилла архиепископа иерусалимского, 18 марта[233]. Эта дата, несомненно, разъясняет смысл летописного заступничества св. Кирилла за Новгород: отступление монголо-татар от Игнача Креста произошло, надо полагать, 18 марта, спустя тринадцать дней после падения Торжка, или же – что вернее – в этот день в Новгороде было получено сообщение о прекращении опасности и отслужены по этому случаю благодарственные молебны святому Кириллу. 18 марта на 13 дней отстоит от даты падения Торжка. Такой срок не чрезмерен, но и не мал. Торжок отделяют от Новгорода 270 км по прямой. Остановившись за 100 верст от Новгорода, ордынский отряд, следовательно, преодолел по той же прямой около 170 верст, делая в среднем 13 км в день, если его отход совершился 18 марта, а не раньше.

Разумеется, приведенные цифры условны. Летописный рассказ говорит о том, что монголо-татары двинулись от Торжка Селигерским путем, т. е. не на северо-запад, прямо к Новгороду, а на запад к Селигеру – Волгой и долиной реки Селижаровки. Чтобы выяснить конкретный маршрут этого движения и локализовать его конечный пункт, надо рассмотреть весьма дискуссионный вопрос о главных путях сообщения Новгорода с Низовскими землями, в частности, о понятии «Селигерский путь».

Из самого упоминания последнего очевидно, что из Торжка в Новгород ездили не только Селигерским путем. Другой вариант движения, которым монголо-татары не воспользовались, продемонстрирован летописным рассказом о «мирном» походе Ивана III в 1475 г.[234] Великий князь тогда двигался из Торжка к верховьям Мсты, оттуда через приток Мсты Волму, спрямляя путь, к Плашкину в низовьях Мсты и наконец в Новгород. Еще один вариант движения – «Яжелбицкая дорога», упомянутая в рассказе о походе Ивана III на Новгород в 1477 г. Тогда великий князь «шел от Торжьку на Волок, а оттоля шел меж Яжелбицкие дороги и Мсты»[235]. Предположения о направлении этой дороги были высказаны П. П. Семеновым-Тяньшанским – Яжелбицкая дорога связывается с движением через Селигер[236], что вызвало самые решительные возражения В. А. Чивилихина, поскольку они «направляют орду через весь Селигер и далее на север – по льду озера Велье, поперек долин Поломети и Холовы. Этот гипотетический наступательный марш с бессмысленным отклонением далеко на север был попросту невозможен – заснеженные бездорожные и бескормные лесные чащобы не пропустили бы туда степную конницу, поредевшую, отощавшую и уставшую после тяжелого похода»[237]