Евгения Изюмова - Любовь не картошка!

• Название: Любовь не картошка!
• Автор: Евгения Изюмова
• Жанр: Иронический детектив

«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».

---

Мы допили бутылку вина, которую я выставила на стол в честь визита подруг, и они ушли. Но тут же заявилась Алька, тоже моя приятельница, только, как говорится, из другой оперы. Эта приволокла вино с собой и с ходу начала жаловаться, что её разлюбезный смотался неизвестно куда, даже не предупредив об отступлении с её, Алькиного, любовного фронта. Я посочувствовала ей, не уведомив, что и сама оказалась в подобной ситуации.

Алька поскулила с полчаса и принялась мечтать:

- Вот бы хахаля такого завести - с машиной, красавца… Вот у соседки моей мужик - любо-дорого посмотреть. Она - чувырла чувырлой, перекиси, наверное, на свою башку целую цистерну перевела, а он - кра-са-а-вец-мужчина, синеглазый брюнет.

Я насторожилась. Мой исчезнувший Скорпион - тоже брюнет синеглазый, к тому же Гелька нагадала, что возле него бубновая дама вертится. Крашеная - бубновая масть. Однако я тут же отогнала прочь вредную мысль. Мало ли брюнетистых мужиков и блондинистых баб?

- Подка- а-тит на машине, вы-ы-йдет - кожаное пальто нараспашку, в руках - цветы и преогромная коробка конфет!.. - Алька вещала, закатив глаза.

- А какая машина-то? - не удержалась и спросила я.

- Какая-какая? Машина, и все! - Алька не могла отличить горбатый «Запорожец» от иномарки.

Алька умелась домой уже заполночь, а меня словно чёрт какой под бок пихал: «А вдруг это Юрий там нарисовался? Вон сколько примет - брюнет, за блондинкой ухлёстывает, а Гелька говорила, что возле Юрия какая-то бубновая вертится, да ещё и машина». Правда, не знала, имеет ли Юрий кожаное пальто, я же в его шкаф не заглядывала.

Болтушка Алевтина даже расписание появления брюнета знала, и я, подталкиваемая тем же чёртом, на следующий день отправилась к Алькиному дому на разведку. Покружила вокруг него и выследила-таки брюнета. Увидев его, вздохнула с большим облегчением - не Юрий. Но Боже, до чего же симпатяга тот чужой брюнет, и как умеет красиво ухаживать, если без конфет и цветов к женщине своей не приезжает!..

А мой Скорпион всё не появлялся.

Но мои переживания вскоре отступили перед переживаниями Анны из-за дочери её, Галочки, которая вдруг «зафанатела» - влюбилась сразу в троих «Иванушек». Ладно бы в одного, так сразу - в трех! И мало того, что обклеила стены своей комнаты их фотографиями, мало того, что почтовый ящик был ежедневно забит письмами, таких же чокнутых, как она, фанаток, так Галочке вздумалось ещё ехать в Москву на встречу со своими кумирами.

- Ой, дура малохольная! - выла моя подруга.

- Ну, почему дура? - флегматично изрекла Гелька, тасуя по своему обыкновению карты. - Любовь - не картошка, не выбросишь в окошко.

- Какая любовь?! - взвилась Анна. - Какая любовь может быть у соплячки четырнадцатилетней?

- Любви все возрасты покорны, - изрекла философски Гелька. - Сами что ли не знаете?

Да… Уж мы-то все знали, что такое - любовь.

- Ой, - вспомнила вдруг Светочка, - да ведь «Иванушки» эти скоро к нам в город приезжают, так что Галке не надо ехать в Москву. Я читала в газете объявление.

Мы тут же проверили информацию, переворошив с десяток газет, и сразу же сообщили по телефону Галке радостную весть, и та столь бурно возликовала, что даже нам было слышно, как она заорала:

- Оуа!

«Иванушки» приехали через неделю, и Анна прилетела ко мне с другой заботой: какой-то великовозрастный болван очаровал доченьку тем, что пообещал после концерта познакомить с«Иванушками».

- Ой, дура малохольная! - причитала и хваталась за голову Анна. - Да они, говорят, такие хулиганы! Да и фанаты их не лучше. Ну, с «Иванушками» она встретится или нет, это ещё не ясно, а вот этот козёл Галке всё время названивает! Кто он? Ты не знаешь? Говорит, он - музыкант. Как бы его найти? - прицепилась она ко мне, потому что в своей среде из-за знакомства с Юрием я прослыла знатоком местной музыкальной братии.

Фамилию соблазнителя Анна знала, и мы вскоре вычислили, где он работает и даже где живет. Мужик, и правда, был музыкантом, но и «козлом» - тоже: у него на физиономии так и светится «полтинник», а он до сих пор, понимаете ли, за молоденькими девчонками бегает, охмурить их старается. Уж, по крайней мере, Галке он проходу не давал, а та прямо-таки таяла от его россказней об «Иванушках».

Узнав адрес «козла», мы, то есть я, Анна и Валентина, отправились к нему. Дверь нам открыл потасканный мужичонка ростом со Светочку, конечно, такой сразу рот разинул от Галкиных «метр восемьдесят».

Мужичок сначала радостно осклабился, увидев нашу троицу:

- О, какие милые женщины! Проходите, проходите, мы сейчас музычку включим, потанцуем.

Мы, плечо к плечу, шагнули в квартиру, и только тут он заметил наши свирепые физиономии и всполошился:

- Ой, дамочки, вы чего?

Мы молча пёрли на него грудями, пока не загнали в угол.

Мужичок перепугался не на шутку:

- Эй, эй! Я ни в чём не виноват! Кто вы такие, зачем ворвались ко мне! Я милицию вызову! - и схватился за телефон, однако Анна дернула за провод и, конечно, победила.

- Ты, козёл-маломерок! - грянула она. - Мы тебе сейчас обрезание будем делать!

Мужик побледнел, машинально прикрыл место своего «мужского достоинства» и грохнулся на колени:

- Вы что?! За что?!!

- За то! Чтобы за молоденькими девчонками не таскался! - и мощной рукой двинула мужика по шее, а мы были начеку - быстренько скрутили его и бросили на тахту пятой точкой вверх. Мужик был буквально парализован таким бесцеремонным обращением и лежал тихонечко, надеясь, наверное, обмануть нашу бдительность симуляцией потери сознания. Но не на тех напал.

Мы с Валентиной ухватились за тощие конечности, Анна вытащила из сумки припасенный собачий сыромятный поводок и со всей силой вытянула «козла» по заду. Тот взвизгнул, обнаружив свою хитрость, задергался в наших руках, и Анна с особым наслаждением хлестанула «козла» опять.

В общем, думаю, вылечили мы его от пристрастия к молоденьким девушкам - уж Галку он точно будет за версту обходить.

Таким же манером пришлось «лечить» и Галку, хоть и непедагогичный это метод, но иногда приходится его применять. Однако Галка, несмотря на запрет, сбежала-таки на концерт «Иванушек». Взбешенная Анна хотела повторить экзекуцию, но кумиры на экране телека и кумиры на сцене перед сотнями орущих в экстазе девчонок - не одно и тоже. И как вели себя на сцене кумиры, Галке совсем не понравилось. Так что вернулась она домой разочарованная и клятвенно пообещала матери, что никогда-никогда ни в кого не влюбится.

Наша компания облегченно вздохнула, хотя мы понимали, что Галка, придет время, опять влюбится, уж мы-то прекрасно знали, что такое - женское сердце, независимо, сколько женщине лет…

Все эти события благотворно сказались на моей нервной системе, расшатанной собственными любовными переживаниями. А тут подошло и время дачных работ. И я, настроенная совершенно благодушно, отправилась на свою дачу. Но едва шагнула на территорию участка, как моё благодушие тут же испарилось.

Кто-то наведался в сарай, который мы называли громко летним домиком, перековеркал всю мебель, сорвав дверцы с посудного шкафчика, украл алюминиевые ложки и вилки. Ох, и злилась я, ругаясь на чём свет стоит. Вообще, я - человек спокойный и уравновешенный, но терпеть не могу людской непорядочности, а ворам, дай мне волю, вообще руки бы оторвала. Но нет худа без добра - я совсем перестала думать о своём исчезнувшем Скорпионе, сожалея лишь о том, что не успела завершить работу с аранжировкой своих песен.

Промелькнула весна, а Скорпион так и не появился, и мои переживания плавно перешли в раздражение - такого, чтобы мужчина от меня прятался, доселе не было. И хорошо, что не появился он в то время в поле моего зрения.

Однажды я приехала на свою дачу среди недели.

Зашла в домик, переоделась, не спеша побродила среди клумб и грядок, прикидывая, что необходимо сделать. Добралась, наконец, до кустов малины и крыжовника, чтобы оценить спелость ягод, и…

И увидела на соседнем участке двух молодчиков, которые деловито откручивали латунные краны с водополивной системы. Поодаль стояла и курила девица с головой, похожей на швабру - пережженные перекисью волосы торчали в разные стороны.

Я уставилась на воров, не зная, что предпринять: их ведь трое - двое здоровенных дуболомов и девица-швабра. А просто спрятаться мне даже в голову не пришло. Так и стояла, размышляя, не они ли стибрили мои алюминиевые ложки. Девица неожиданно оглянулась и завизжала на весь дачный массив - так мне, по крайней мере, показалось:

- Она всё видела! Взять её!

Дуболомы бросили своё занятие и рванули на мой участок прямо через забор. Приземлились, конечно, на кусты крыжовника. Пока они завывали и матерились, выбираясь из колючего крыжовника, я, выйдя из столбняка, вылетела на улицу. Я бежала по улице, кожей ощущая свирепые взгляды погони, а на шее, мне казалось, уже сомкнулись чужие, стальные пальцы. Вот схватят, придушат, кинут тело в реку - и поминай, как звали. И дёрнул же меня леший приехать на дачу среди недели - стало, видите ли, жалко, что помидоры сохнут без воды. Трудоголичка несчастная! И почему я не взяла с собой Джину, нашу собаку-овчарку?! Она бы им точно кое-что откусила, не подпустив ко мне. Но я знала, куда бежала, а преследователи - нет. А бежала я на дачу своей приятельницы Альки в надежде, что и она, как я, сошла с ума и явилась на дачу сегодня, может быть, даже с новым хахалем.