Лев Кузьмин - Ёлинские петухи

• Название: Ёлинские петухи
• Автор: Лев Кузьмин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1980

Герои произведений Льва Кузьмина — деятельные ребята, готовые творить добро.

---

— Как так? — опешил я.

— А вот так…

Он присел, хлопнул ладошками по коленкам, залился на весь бор:

— Ку-ка-ре-ку-у!

Потом скомандовал:

— Теперь твоя очередь.

Деваться некуда, я тоже хлопнул себя по коленкам и попробовал кукарекнуть. Но у меня вышло всего лишь навсего такое же чуть слышное, сак у Спиридоныча: «Ку-у-ку…»

— Ещё раз попробуй, — не отступился Дёмушка. — Не стесняйся. Ты стесняешься, вот у тебя и не выходит.

И я набрал воздуху побольше и захлопал себя безо всякого стеснения по бокам, как хлопают петухи; и вот мы уже стоим с Дёмушкой друг перед другом и стараемся кто кого перекричит, а вернее, кто кого перекукарекает!

Кричим, стараемся, да при этом и счёт ведём:

— Кукареку-у… Три! Кукареку-у… Четыре! Кукареку-у… Пять!..

А когда счёт у нас дошёл почти до сорока, Спиридоныч сам вылез из корзины.

Спире-то Спиридонычу стало обидно, что мы так вот прекрасно обходимся без него и, можно сказать, отбиваем его законный хлеб. Он запрокинул маслену головушку, шёлкову бородушку и выдал такое залихватское «Кукареку!», что эхо покатилось по сосновому бору и вдаль, и ввысь, и было оно куда звончей нашего.

— Сорок! — объявил Дёмушка. — Теперь почти всё по правилам.

И мы зорко уставились под коренья старых сосен, и вот там… Там ровным счётом ничегошеньки не произошло.

Земля не расступилась, она даже и не шевельнулась ничуть.

Тогда мы с Дёмушкой переменили место. Мы осторожно шагнули из-под тёмных деревьев к светлому островку молодых пушистых сосенок, и вдруг за ними и под ними…

КЛАД!

Клад! Клад!
Вот он, клад!
Из-под каждой ветки,
Из-под сосенок глядят
Яркие монетки.
Яркие, яркие,
Даже золотые!
Жаркие, жаркие,
Солнцем налитые!
Все на крепких ножках,
В оранжевых сапожках, —
Подставляй скорей корзинку,
Сами прыгнут в серединку!

Запрыгали, конечно, не монетки, а мы с Дёмушкой.

А монетки глядят себе спокойно из-под зелёных лапок, из-под старой, осыпанной на землю хвои, и это всё не какие-нибудь там денежки-пятачки, а яркие, с оранжевыми колечками-кружочками, с круто завёрнутыми краями грибы-рыжики.

И вот они стоят, и в глубокой впадинке, в серёдке у каждого светится дождевая капля. А может, и не капля, а драгоценный камушек.

Спиридоныч сразу кинулся эти камушки склёвывать. Подбежит, склюнет, голову запрокинет, прохладный камушек прокатится у него по горлу, и петух мчится к другому рыжику.

А Дёмушка как пал на коленки, так на коленках и пополз. Ползёт и рыжики собирает, ползёт и собирает.

Он их складывает в корзину чуть ли не пригоршнями, а я забегаю вперёд Дёмушки, вперёд Спиридоныча и вовсю нащёлкиваю фотоаппаратом. Снимаю рыжики вместе с их яркими кружочками-колечками, вместе с их впадинками, с камушками-росинками, — снимаю и сбоку, и сверху, и в упор, и даже со стороны издалека.

А сам про себя думаю: «Пусть Федя попробует скажет теперь, что я сфотографировал не то… Таких-то рыжиков он и сам не видывал. Он говорил про какие-то там чуть ли не с рулевое колесо, а эти совсем иные. Они действительно похожи на золотые червонцы, а может быть, даже здесь где-то и жар-птенчик под сосной сидит…»

И только я про это подумал, как взглянул на фотоаппарат, на колесико-счётчик с цифрами и растерянно сел на мокрую траву.

— Дёмушка, — сказал я упавшим голосом, — жар-птенчик тебе ещё не попадался? Я плёнку-то почти всю на рыжики по нечаянности исхлопал, осталось два кадрика.

— Хватит и двух! — ответил уверенно Дёмушка. — Я как птенчика замечу, так сразу тебе аукну. Аукать теперь можно. Гром до сей поры не проснулся. Видно, он и вправду настоящий засонюшка.

— Точно! — опять повеселел я. — На старого домовичка похож или на кота-лежебоку.

— Спит на сосне, на макушке, свернулся калачиком на зелёной подушке и то насапывает, то мурлычет: «Муры-мур! Муры-мур!» Шуметь-греметь совсем и разучился.

И вот только мы разболтались вовсю, только развеселились, а в бору-то как тарабахнет вдруг, да как зарычит, да как затрещит, что мы с Дёмушкой так прямо с корточек долой и бухнулись.

На наши головы, на спины градом посыпались сосновые шишки, Спиридонычу тоже досталось, и он поскакал неведомо куда.

— Гром проснулся! — крикнул Дёмушка и что есть духу припустил вслед.

«Вот тебе и досмеялись!» — оглянулся я испуганно, ухватил корзину с рыжиками и, сгибаясь от её тяжести, помчался за Дёмушкой, за петухом.

А грохотало теперь везде. Лесное эхо раскатывалось и вблизи, и вдали, и от этого было не понять, куда же мы несёмся. То ли от грома, то ли прямо на него.

Спиридоныч наддавал и наддавал. Тонкий поводок волочился по кочкам. Дёмушка пытался ухватить поводок и всё не мог. В плащике своём он путался, сапожками заплетался в цепком валежнике и вот ещё разок изловчился, прыгнул, упал, но и тут поводок не ухватил.

Петух прошиб головой темнолистый куст боярышника и где-то там исчез.

— Упустили! — чуть не заплакал Дёмушка.

— Жар-птенчика найти не успели, главный фотоснимок сделать не успели, — сказал я и повалился рядом с Дёмушкой.

И тут же мы услыхали: гремит всё сильней, и в той стороне как будто бы кто ещё и покрикивает.

— Неужто гром за Спирей за нашим гоняется? — вытаращил Дёмушка на меня огромные и совсем уж тёмно-синие от страха глаза. А я и сам вытаращился:

— Давай поглядим! Если пропадать, так знать хоть, от чего.

И мы как лежали, так и поползли, передвигая впереди себя тяжёлую корзину. А потом, мокрые, облепленные с ног до головы травой, листьями, цветочною пыльцой, приподнялись и — охнули!

БОЛЬШИЕ ДЕЛА НА СОЛНЕЧНОЙ ПРОСЕКЕ

Мы охнули от удивления.

Впереди — просека, над нею снова солнце, белые облака.

Вдоль просеки по жарким зарослям иван-чая, гремя на весь бор, движется трактор. Движется так медленно, что почти и незаметно, а за ним так же медленно и тяжело, но всё выше и выше поднимается макушкою в небеса огромная, стальная, похожая на телебашню электромачта.

Она острая вверху, широкая, разлапая внизу, и ставит её трактор на крепкие опоры-лапы туго натянутым тросом.

— Так это же папкин трактор-то! — мигом воспрял Дёмушка и стал выбираться из кустов. — Помчались к нему, помчались! А то как бы сдуру Спиридон там под гусеницы не угодил.

— Стоп! — ухватил я Дёмушку. — Спири не видать, а вот мы с тобой кое подо что попадём, это факт.

Тугой трос, натянутый между мачтой и трактором, тонко и страшно дрожал. И мне почудилось, что вот сейчас он лопнет, и тогда вся эта стальная громадина грохнется вдоль просеки и ударит настоящий гром, земля расколется пополам и всё, что есть вокруг, — цветы, сосны, мы с Дёмушкой и даже трактор с Дёмушкиным папкой — ухнет в тар-та-ра-ры!

Но спустя миг я разглядел и другое.

Чуть в стороне от мачты стоят себе покуривают да поглядывают из-под круглых, как у мотоциклистов, касок мои вчерашние знакомые монтажники, и долговязый Паша тоже здесь.

Паше не до курева: он командует трактором. Он осторожно, шаг за шагом, пятится по траве, не сводит с мачты глаз, а сам поманивает трактор обеими ладонями на себя, как поманивают маленьких ребятишек, когда их учат ходить: «Иди ко мне… Иди потихоньку… Иди, иди, не бойся… Ну вот и молодцом!»

Я так и подумал, что Паша сейчас на самом деле крикнет и трактору, и трактористу в кабине: «Ну вот и молодцом!» Ещё я быстро подумал, что если не успел снять жар-птенчика, так хоть вот эту опасную и красивую работу сниму, и схватился было за аппарат, да вновь испуганно замер.

Скособоченную мачту как будто кто вдруг придержал в синем воздухе. Её стальная макушка лезла-лезла вверх и вдруг остановилась.

Трактор пыхнул дымом. Словно конь-тяжеловоз в тугих постромках, напрягся весь, дёрнулся, буксанул и — тоже ни туда ни сюда.

Беспокойно задрав головы, застыли и монтажники. У меня ёкнуло сердце, а Дёмушка прошептал:

— У папкиного трактора силы не хватает, оё-ёй…

И он выскользнул у меня из-под рук, бросился к своему папке. Да не успел пробежать и трёх шагов, как перед ним с великим шумом и сверканием, высоко всплеснув в воздух целый фонтан росы, взвился и помчался по-над самой травой, словно диковинный белый тетерев, наш Спиря-Спиридоныч.

Он чуть не врезался в трактор. Но прянул свечой вверх, стеганул по стеклу, по железу кабины крыльями, перемахнул на ту сторону, и трактор опять рявкнул, опять дёрнулся, и высоченная мачта снова пошла, пошла, пошла, и вот черкнула макушкою по синему небу, и — встала торчком на своё законное место!

— Ура-а! — завопил Паша.

— Ура-а! — грянули его напарники.

И все они ринулись прямо под мачту, торопливо там забрякали ключами, стали привинчивать стальные опоры к крепкому фундаменту.