Николай Гринько - Байки

• Название: Байки
• Автор: Николай Гринько
• Жанр: Юмористическая проза

Смешные байки из жизни звукорежиссёра Останкино и его знакомых

---

Прошло некоторое время, и однажды, во время очередного гиблого периода, светило озарилось внезапной догадкой. Нервной походкой оно подошло к девочке-лаборантке и тихонько поинтересовалось:

– Людочка, скажите… А у вас случайно вот прямо сейчас нет… ммм… критических дней?

Людочка вспыхнула, замахала руками, разбила пробирку, но в итоге созналась – есть.

Оказалось, что каждые двадцать восемь дней бедная Людочка выделяла в окружающую среду такое количество гормонов, что они коренным образом меняли течение опытов светила.

Людочку перевели в другую лабораторию. Светило получило необходимые результаты.

Вредителей на полях давно стараются не травить химикатами. То есть, травят, конечно, но стараются этого не делать. Есть другие способы. Например, выделить феромон – вещество, которым самки этих вредителей приманивают самцов. Потом поставить на краю поля таз с этим самым феромоном и встать рядом, вооружившись мухобойкой. Сутки работы – и все самцы данного вида будут свалены на краю поля в кучку высотой с хорошую лошадь. Конечно, это очень упрощенная схема.

Один химик выделял феромоны какого-то сибирского вида бабочек. Гусеницы этого вида очень жрали какие-то сибирские поля. Вещество было выведено, опыты проведены успешно – для них в Москву специально были привезены несколько десятков бабочек. Самцы слепо летели на запах. Вещество увезли за Урал, химик получил премию и продолжил работу в других отраслях народного хозяйства.

А спустя лет десять он случайно попал в какой-то сибирский город. Не то в командировку приехал, не то в гости к кому-то. Вышел из самолета и тут же увидел у себя над головой бабочку. Ту самую. Улыбнулся, как старой знакомой, и поехал в город. Вышел из автобуса – увидел еще трех. Опять улыбнулся. Когда их стало тридцать – улыбаться химик перестал. Зато улыбались все остальные – по городу ходил человек, вокруг которого ВСЕГДА кружились десятки бабочек. Красиво, наверное.

В организме химика остались молекулы этого самого вещества, которые за десять лет не утратили для этих самых крылатых мужиков привлекательности. Химик пронес их любовь через десятилетия. Романтика, блин.

Гуманоиды

На дачном чердаке у нас была летающая тарелка. Мы принесли старые стулья и воткнули их под углом в песочный пол – получились противоперегрузочные кресла. С них мы все время падали. Вбили в стену переднюю вилку от велосипеда "Левушка" – получился штурвал. Ко всем наклонным стенам прибили все, что могло напоминать приборы – циферблаты от часов, обломки шкалы от старого радиоприемника, какие-то лампочки и кнопки.

Дома валялась упаковка "Косметических салфеток". С помощью ножниц салфетки стали "Косм_ическими", и навсегда прописались на чердаке.

С космической пищей дело обстояло хуже. На борту летающей тарелки полагалось пить из шлангов и есть из тюбиков. Воткнуть трубку от капельницы в бутылку лимонада – раз плюнуть. А вот тюбики… Очень скоро количество зубной пасты дома сократилось до критических величин. Мы выдавливали ее в унитаз, затем тщательно выпрямляли и отмывали тюбик. Разгибаешь его с обратной стороны (тогда они были алюминиевые) и наполняешь всем, что найдешь в холодильнике: сгущенкой, паштетом, медом. Отчаянный привкус "Помарина" все равно оставался, но мы геройски сосали неузнаваемую сгущенку из тюбиков.

Иногда мы выходили в открытый космос. На руки смельчаку надевались огромные резиновые перчатки, которые самым настоящим образом натирали в подмышках. На ногах – отцовские болотные сапоги гармошкой. Тоже натирали. Импровизированный скафандр покорителя космических пространств венчал рыжий мотоциклетный шлем с трещиной через весь череп и без стекла. Но главной гордостью являлась система связи с космонавтом. Для этого использовалось «Переговорное устройство ПЕРЕКЛИЧКА» – шедевр отечественной игрушечной промышленности. Две пластиковых коробочки с кнопками соединялись длинным проводом. Нажал на кнопку – говори. И да услышан будешь на том конце провода. Одно устройство оставалось на чердаке, а второе заталкивали астронавту под шлем, прямо на макушку. Этим убивалась пара зайцев: во-первых, скафандр таким образом оказывался нам как раз впору, а во-вторых, для нажатия переговорной кнопки достаточно было посильнее натянуть шлем на голову.

Соседи по даче довольно часто могли видеть, как десятилетний мальчик на привязи медленно идет меж морковных грядок, растопырив руки и высоко поднимая ноги. Время от времени он хватал руками в перчатках себя за гладкую пластиковую голову и гулко произносил:

– Летающая тарелка! Летающая тарелка! В открытом космосе жизни не обнаружено!

Вороны на наш огород не садились никогда.

Цок

В останкинских лифтах сенсорные кнопки. Не псевдосенсорные, а самые настоящие сенсорные. Это важно. Потому, что псевдосенсорные можно нажимать хоть пальцем, хоть спичкой, хоть метким плевком. Сенсорные же срабатывают только от соприкосновения с человечским телом. Чаще всего – с пальцем.

На втором этаже в лифт вошла девушка. Брючки на шнурочках. Каблуки, похожие на карандаши – и толщиной, и высотой. Причесочка. Ногти. Точнее, так: НОГТИ! Темно-вишневые, блестящие, гладкие. Как капот у Вольво. На каждом пальце – трехсантиметровый капотик от Вольво.

Кнопки в лифте с рублевую монетку, каждая посажена в пластиковую рамочку с углублением. Девушка жмет на кнопку "3" подушечкой большого пальца. Ноготь упирается в рамочку, и палец не касается кнопки. Цок. Девушка поворачивет руку и вставляет в углубление сам ноготь, нажимая им на кнопку. Цок. Кнопка не срабатывает, так как ей хочется почувствовать девушкино прикосновение, а не царапание. В это время двери закрываются, лифт начинает двигаться – мне-то на пятый, и ногти у меня покороче будут. У девушки паника, она лихорадочно жмет кнопку указательным пальцем (цок!), указательным ногтем (цок!!), и, наконец, костяшкой согнутого пальца (туп!). Палец толстоват, и кнопка не срабатывает.

Доезжаем до пятого. Дверь открывается, я выхожу. Она стоит в лифте, растерянно смотрит на меня. Я великодушно возвращаюсь, нажимаю ей на троечку и выхожу.

Настроение приподнятое.

Люда

В пятой квартире, наискосок от нашей, жила тетя Люда. Худая, бледная женщина. Курила "Приму", сипло кашляла и пила вечерами от одиночества. Часто приходила попросить денег у моей мамы. Отца побаивалась, и ничего у него не просила.

Носила тетя Люда вечно какие-то балахоны, вытянутые свитера и длинные, до колен, "кардиганы" – так это называлось. В эти вещи было удобно кутаться, прятать руки в рукава – тетя Люда всегда мерзла. Пока не выпьет.

Однажды в дверь позвонили. Мама посмотрела в глазок – у двери плакала тетя Люда. Упершись лбом в дермантиновую обивку, она тряслась и всхлипывала. Испуганная мама отрыла. Тетя Люда не могла стоять на ногах, осела по стене, проджолжая вслипывать.

– Люда, Люда, что случилось?

Оказалось – Люда смеется.

На последнем издыхании, захлебываясь, не в состоянии сделать нормального вдоха. Прижимая к груди какую-то белую тряпочку и выдыхая какое-то слово:

– Пости… посди… ала!…

– Что? Люда, что?

И тут она вытянула вперед руки с тряпочкой, вдохнула и повторила:

– Постираааалааа!

В руках у тети Люды был ее кардиган – длинная, до колен, кофта на пуговицах, связанная из толстой шерсти, с непомерными рукавами. Только теперь кардиган был сантиметров тридцать в длину. Сел. Но сохранил при том все пропорции – даже огромные теперь пуговицы точно совпадали с петлями.

Тетю Люду отпоили водичкой. Кардиган надели на плюшевого медведя – оказался впору. Так и стоял на пианино в единственной комнате тети Люды. Редким гостям она говорила:

– А вот эту кофточку я носила. Месяца три назад. Она мне до колен была.

Гости странно переглядывались.

Школа

В пятом классе к нам прислали новенького. Я плохо помню, как он выглядел, потому что проучился он с нами месяца два. Парень был хмур и нелюдим, как все новенькие. Из-за парты почти не выходил, даже на переменах.

Новичка определили в нашу английскую группу. Спросили – он ответил. Сидел на уроках, пыхтел над учебником, что-то такое записывал в тетрадочку… Дней через пяток (!) англичанка Татьяна Николаевна решила, что парень освоился, и его уже можно спрашивать. Тот встал, помолчал немного и ответил:

– А у нас таких букв не было.

После небольших разборок его отправили в немецкую группу. Там история повторилась.

Выяснилось, что в прежней школе новичок учил испанский.

В учебнике по анатомии человека была картинка – развитие человека от зародыша до взрослого индивида. Отряд из десятка… эээ… человек. Все они были нарисованы одного размера. В моем учебнике каждый из них был старательно одет в фашистскую форму самых невероятных разновидностей – каски с рогами, пилотки, фуражки, сапоги, шмайссеры. Весь клас просил у меня учебник ненадолго – порыдать.