Николай Гринько - Байки

• Название: Байки
• Автор: Николай Гринько
• Жанр: Юмористическая проза

Смешные байки из жизни звукорежиссёра Останкино и его знакомых

---

Ромке повезло больше. Стакан ему машина выдала. Тот повис в пластиковых зажимах, и Ромка расслабился. Зря. У стакана не оказалось дна! Снова две кривенькие струи, на этот раз сквозь стакан.

А он все стоит на этаже и самодовольно урчит. Даже если попинать вчетвером. И матом его, родного, матом.

Пойду за кофе…

Восстание машин

Нет, это просто судьба. Злой рок. Тяжелый и металлический. У меня хронически не складываются отношения с автоматами по продаже кофе. На очередной новой работе в темном углу был обнаружен мрачный шкаф с надписью, знакомой по "Ночному дозору" – NESCAFE.

Я еще по Останкино помню, что от этих гробов можно ждать чего угодно. Помнится, Николай Николаевич Дроздов решил купить у него шоколадку. Автомат съел деньги, а товар подвесил внутри себя, зацепив за пружинку. В пищеприемник шоколад не упал. И тогда дядь Коля решил потрясти машину. Схватил за верхние углы и дернул на себя. Чуть не придавило. Мы втроем вызволяли старика из-под накрененного ящика. "В мире животных" выходит в эфир до сих пор – мы спасли программу.

Новый агрегат начал с грубой лести – с перепугу выдал мне сдачи на целых шесть рублей больше. Казалось, жизнь налаживается.

Ага, щас!

Вчера он, утробно булькнув, съел деньги и начал брызгать кофеином, не выдав мне стакан. Это у них, у автоматов, традиция – с довольной мордой пить твой кофе на твои же деньги. Я поматерился, но понял, что стаканы кончились. А кофе нет. Не кончился, в смысле. И если поставить кружку – будет мне немного счастья. Двести граммов. С сахаром и сливками.

Сбегал, принес кружку. Сунул ее зверю в грызло, снова накормил бумагой и металлом, нажал "Двойной сахар" и "Моккачино". Жду.

В красную пластиковую кружку выплевывается сразу два стакана, один в одном, и монстр начинает изрыгать кофе. С животным возгласом я попытался вырвать из пасти хотя бы кружку.

Ага, щас, дубль два!

Не отпускает. И поливает это кривое сооружение горячей жижей, обжигающей пальцы вырывающего страдальца. Меня.

И ни одной каплей не попал в емкость.

Когда издевательство закончилось, на панельке появилась стандартная надпись:

"Напиток готов. До свидания!"

Хамье.

Ксива

У меня в кармане лежат два пропуска с различных мест работы и магнитная карточка на метро.

Охранник в Останкино нахмурился и грозно спросил:

– Что это?

Я вопроса не понял. Он повторил. Оказалось, что я показывал ему пропуск в "Известия". Перепутал.

А вот в Известиях все гораздо проще. Однажды охранник на входе ни с того ни с сего начал мне лучезарно улыбаться. Я улыбнулся в ответ. И только в лифте понял, что держу в руках "метровый" проездной, по которому только что прошел пост.

Одна девушка пять лет ездила в метро по студенческому билету. Бесплатно. Показывала его тетке у турникетов – и проходила. Потом она закончила институт. Настала пора платить за каждую поездку пятикопеечную монету (это вон еще когда было!). Однажды девушка обнаружила себя в метро с пятью копейками в руках. За турникетами. Она просто показала тетке монетку, и та, совершенно одурев от работы и духоты, ее пропустила. Девушка была хорошая и старалась больше так не делать. Но все равно иногда, запамятовав, проходила по пятаку, как по пропуску.

И лишь однажды грозная турникетная тетка закричала ей вслед:

– Что ты мне тут пятак показываешь?! Проезд пятнадцать копеек давно!

Начиналась перестройка.

Лагеря

В пионерском лагере я прожил две жизни. С обеих сторон. Сначала я был там пионером, потом – вожатым.

Родителям очень важно иногда побыть без детей. Но в 10 лет этого понять невозможно. Лагерь был совсем рядом с нашим поселком, и меня отправили туда пешком. Я шел через поле с чемоданом в руке и плакал. Казалось, что родители меня предали и выгнали из беззаботного, желтого лета в серое, казенное подобие школы. Я думал, меня лишили каникул. Новорожденные серые кузнечики брызгали во все стороны из-под ног и прятались в траве. Я вошел в ворота лагеря, как, наверное, поднимаются на эшафот.

Хуже всего оказалось то, что я опоздал на пару дней. Остальные дети уже успели выбрать себе самые удобные кровати, подружиться, поссориться и установить собственную внутреннюю субординацию. Уже были выявлены хулиганы, тихони, лидеры и их подпевалы. Мне осталась единственная роль – я был новеньким. Жуть.

Чтобы намазать человека во сне зубной пастой, нужно следовать установленным правилам. Тюбик нужно еще с вечера положить в трусы – тогда он очень скоро нагреется до температуры тела, и жертва не проснется от холода на лице. Можно, конечно, зажать тюбик под мышкой, но в трусы надежнее. Для лучшего результата нужно проснуться в три часа ночи. Конечно, в четыре было бы еще правильнее, но продрать глаза в такую рань очень сложно. Поэтому нужно поставить будильник (если есть) на три. Мазать нужно медленно, плавными движениями. Если жертва проснется – лучше всего не прятаться под ее кровать и не бежать, хохоча и роняя стулья, а застыть и отвести глаза. Есть шанс, что намазываемый поозирается, ничего не поймет и снова уснет.

А вот для того, чтобы девчонки не пришли мазать мальчишек, нужно установить сигнализацию. У входа в палату на самый край табурета ставится железное ведро. Можно с водой. Ниткой ведро привязывается к ручке двери. Достаточно потянуть дверь – ведро падает и грохотом будит всех окружающих. В том числе насмерть перепуганных вожатых.

Почему мы воровали в столовой хлеб? Странно, но мы тащили его после ужина под рубашками, мимо строгих дежурных, а потом съедали после отбоя. И самые обычные карамельки и яблоки, привезенные родителями, представляли в лагере гораздо большую ценность, чем дома. Дома я их и не ел вовсе. А вокруг были чьи-то дачи, и на теплицы и грядки ночью совершались набеги. Трофеи – несъедобные в домашних условиях огурцы и помидоры – уничтожались молниеносно, по дороге в палату. Все-таки не зря это место назвали лагерем…

Купание считалось высшим благом. Дождливый день – самым большим горем, ибо купаться нельзя. На пирс официально ходили два раза в день, а неофициально – сбегали еще пару раз в сутки. Там тоже выставлялись дежурные, которые ловили и записывали в тетради нарушителей режима. Странно, что назавтра дежурным вполне мог оказаться любой из сегодняшних нарушителей, и он с таким же рвением будет выуживать из воды вчерашних дежурных.

Утренняя гимнастика – пытка. Подъем – мучение. Впрочем, как и отбой. Подушка – основное оружие. Печенье на полдник – богатство, на которое можно выменять почти все. Любая каша однозначно ядовита. Вареное яйцо – метательный снаряд.

Пионерская организация в лагере ощущалась слабо. Линейки проходили вяло, никто не заставлял носить галстук весь день, поручения сводились к уборке территории.

Другом становился любой, кто заговорил с тобой сегодня. Врагов, кажется, не было.

Через двадцать дней все закончилось. Все обещали в конце какую-то «королевскую ночь», во время которой можно будет почти все, но ничего не произошло. Назавтра приехали родители. Уезжать не хотелось. Хотелось остаться на второй сезон. Со всех друзей были собраны адреса и обещания писать письма.

Писем никто никому не писал.

Лагеря – II

Вожатый в пионерском лагере – фигура особенная. С одной стороны, у него под началом человек тридцать головорезов самого взрывоопасного возраста. С другой – он сам не очень далеко ушел от этих бандитов, и вышестоящему начальству в лице старшей вожатой и начальника лагеря подчиняться не очень торопится. Отсюда все прелести вожатской жизни.

Кто, интересно, придумал, что воспитателя (краснеющую второкурсницу из пединститута) и вожатого (ухмыляющегося лоботряса с гитарой) можно поселить на два месяца в одной комнатке, запирающейся изнутри? Думал ли этот человек о последствиях? Спасибо этому человеку, у меня к нему претензий нет.

Детям перед сном не нужно рассказывать страшные истории. Особенно, если дети не очень взрослые. Лучше захватить с собой любую книжку Крапивина и читать ежевечерне по паре глав. Дети нынешние почему-то с этим писателем не знакомы, и слушают взахлеб, если можно так выразиться. И уговаривают почитать еще.

– Хорошо, но только, чтобы было тихо, – и будет тихо.

Наказывать их все-таки приходится. Чаще всего достаточно какое-то время игнорировать провинившегося. Если не действует – применяются изощренные вожатские пытки. Можно в трусах выставить на веранду и запретить с нее выходить. Правда, привидение еще долго будет шляться мимо девчоночьих окон. Самых активных ставим в шеренгу, даем в вытянутые вперед руки по подушке и запрещаем эти руки опускать. И мышцы качаются, и спится потом гораздо лучше. Однажды одного балбеса привязали к стулу и выставили на улицу, в кусты. В кустах живут комары, если кто не знает. Жестоко. Но действенно. Всю смену никто пискнуть не смел.