Евгений Тарле - Северная война и шведское нашествие на Россию

• Название: Северная война и шведское нашествие на Россию
• Автор: Евгений Тарле
• Жанр: История

В основу своей работы о шведском нашествии автор положил прежде всего и больше всего, конечно, русские, материалы: как неизданные архивные данные, так и опубликованные источники. А затем, ставя одной из целей своего исследования опровержение фактами старых, новых и новейших враждебных России измышлений западноевропейской историографии о Северной войне и, в частности, о нашествии 1708–1709 гг., я должен был, разумеется, привлечь и почти вовсе игнорируемые нашей старой, дореволюционной историографией и особенно старательно замалчиваемые западными историками шведские, английские, французские, немецкие свидетельства.

---

В Литве (в Гродно и других местах) у Карла XII было больше 40 тыс. человек уже в конце 1707 г. Предполагалось, что летом 1708 г. к этой главной армии подойдет корпус Левенгаупта, стоявший в Курляндии и пополнявшийся рекрутами из Швеции. Предполагалось, что Левенгаупт приведет 15–20 тыс. человек. На самом деле к моменту выступления его корпуса в поход у Левенгаупта было 16 тыс. Они должны были служить охраной громадного обоза, который Левенгаупту поручено было доставить в армию Карла перед его вторжением в Россию. В Померании, частично в Прибалтике и Польше стояло гарнизонами около 30 тыс. с лишком человек, но они не должны были принять участие в походе на Москву. Их приходилось оставить там, где они были, чтобы сохранять эти территории под шведской властью. Карл настолько был уверен в быстрой и легкой победе над Россией, что без малейших колебаний решил оставить 9 тыс. генералу Крассову не для охраны Швеции, которой никто не грозил, а так, на всякий случай, прежде всего для ограждения крайне шаткого польского престола Станислава Лещинского. Для похода на Москву и полного завоевания России и покорения всего русского народа Карлу показалось за глаза достаточно 35–36 тыс. человек.

28 января 1708 г. Карл XII вошел в Гродно, а оттуда двинулся в Сморгонь. Завоевательный поход начался. В документах кабинета Петра есть определенные свидетельства об усилиях русской дипломатии еще в январе 1708 г., когда предстоящее шведское нашествие на Россию уже было несомненно, вступить вновь в союзные отношения с королем Августом. При этом и Август, осмелевший ввиду перспективы предстоящего долгого отсутствия Карла, уже завел тайные сношения и в Берлине и в Вене. Андрей Артамонович Матвеев делал в это же время попытки вовлечь в "великий союз" также Голландию и Англию, но дело не двигалось, и обе морские державы старались свалить друг на друга вину в этом.[165] Ничего из этих попыток не вышло.

Русские весной 1708 г. не знали точно ни когда Карл пойдет, ни куда он пойдет: на северо-восток выбивать русских из Ингрии, или на Смоленск-Можайск-Москву; затем до середины сентября никто не знал, куда он двинется из Старишей, будет ли продолжать свой путь на Смоленск, или пойдет на юг, круто повернув под прямым углом, на Украину.

В Сморгони, где Карл пробыл больше месяца с начала февраля 1708 г. до середины марта, и затем в Радашковичах, местечке к северо-востоку от Сморгони, где король оставался с середины марта до начала июня, Карл, с одной стороны, собирал необходимый запас провианта (причем собрал очень недостаточно), а с другой стороны, устанавливал план действий в предстоящей войне. Что провиант собирался наскоро и небрежно, это казалось тогда не так и важно: знали, что Левенгаупт усердно собирает свой колоссальный обоз в Курляндии, Литве, польской Восточной Пруссии и уже в начале похода приведет его к армии. Зато обсуждение планов предстоящего похода не доставляло ничего, кроме удовольствия, и внушало самые радужные надежды. Особенно отрадное впечатление на короля производили сообщения изменника и перебежчика немца Мюленфельса, безмерно много лгавшего о внутренних делах в России. О Мазепе Мюленфельс, конечно, еще ничего не знал, начальные изменнические сношения Мазепы были покрыты глубокой тайной. Но король, сопоставляя фантастические сообщения Мюленфельса со своими секретными данными о готовности гетмана перейти на сторону шведов, поспешил сделать желательный для себя вывод, что не только Украина, но и весь восток России будут приветствовать шведское вторжение.

* * *

Для более отчетливой ориентировки читателя в дальнейших движениях шведской армии во время нашествия напомним тут же в самом сжатом виде, через какие этапы вел шведский полководец свою армию к ее плачевному концу.

От Гродно через Лиду и Ольшаны Карл XII прошел в Сморгонь. Около пяти недель он не двигается из Сморгони. Только 17 марта 1708 г. Карл XII выходит оттуда, и на другой день, 18 марта, он уже в Радашковичах, где и остается целых три месяца. Летописец похода и панегирист короля Нордберг дает объяснение этому, на первый взгляд загадочному, долгому бездействию: тут оказалось возможным находить пищу. Не то чтобы жители доставляли шведам провиант, ничего подобного! Население закопало все, что у него было по этой части, в землю, и "солдаты сначала с большим трудом открывали склады, устроенные под землей, в которых жители прятала свой хлеб. Но в несколько дней солдаты так наловчились находить эти склады, что почти ни в чем не нуждались". Откопав и съев весь припрятанный от шведов хлеб, армия двинулась дальше.

Эти соображения оказывали влияние и впредь, и если о них забыть, то просто необъяснима будет медлительность действий Карла XII, вовсе не бывшая ни в натуре, ни в практике шведского полководца. Приходит Карл в Могилев 18 июля и сидит там четыре недели. Почему? Нордберг прежде всего приводит ту же причину: "Так как в этом месте хорошие запасы всякого рода, то король пробыл здесь четыре недели, как для того, чтобы сделать запас, необходимый для пропитания армии на походе, так и затем, чтобы дать раненым оправиться". Битва при Головчине, потери шведов при налетах нерегулярной конницы и расправа крестьян с отстающими все уменьшали численность. вторгшейся в Белоруссию шведской армии и понуждали заботиться о возвращении раненых в строй. Наконец, следовало подождать присоединения Левенгаупта с его громадным обозом.[166] Из Радашковичей путь армии нашествия шел через Минск (начало июня), Березину, Головчин (3 июля 1708 г.), Могилев. Из Могилева (все время имея в виду дорогу Смоленск-Можайск-Москва) Карл XII прошел через Чериков в Стариши (10–15 сентября). Тут намеченный план изменился: решено было, не теряя из вида конечную цель — Москву, идти на Украину, и король круто повернул на юг, не дождавшись Левенгаупта, разгромленного русскими войсками при Лесной 28 сентября 1708 г.

Пройдя через Кричев, шведская армия вступает в Северскую Украину (15 сентября — середина октября). Ближайшей (очень настоятельной) целью шведского верховного командования стали поиски, подходящего города для устройства главной квартиры и для временного расположения армии. Эти поиски долго не могли увенчаться успехом: ни Стародуба, ни Новгорода-Северского они взять не могли и не решились даже совершить нападение на эти важные пункты. Оставалось, после прибытия к шведам Мазепы (24 октября), идти в его столицу, богатый Батурин. Но 2 ноября 1708 г. Меншиков разгромил и сжег Батурин дотла, вывезя большое количество орудий и не очень много припасов, уцелевших при разгроме города. От развалин Батурина, мимо которых прошла шведская армия, Карл по совету Мазепы пошел в Ромны (середина ноября), а затем, спустя несколько недель (18 декабря), в Гадяч. Отсюда Карл XII имел в конце декабря намерение возобновить движение на восток по направлению к тогдашней ставке Петра в Лебедине. Но отчаянное сопротивление в лежавшем по дороге Веприке (6 января 1709 г.) заставило изменить план и пойти в Зенков, а оттуда в Опошню. Из Опошни и было предпринято. опустошение городов и местечек Слободской Украины по линии: Опошня, Ахтырка (которую ни взять, ни даже осадить уже не было сил), от Ахтырки — на Краснокутск и Коломак и возвращение в Опошню (январь-февраль 1709 г.). Ближним намерением становится овладение Полтавой. Из Опошни король с армией постепенно продвигается к югу: сначала в Будищи и Жуки (середина марта-конец апреля) и, наконец, под полтавские валы, где с конца апреля и располагается лагерем для долгой и безуспешной осады города.

Три месяца (начало апреля — конец июня) Карл стоит под Полтавой — и 27 июня 1709 г. терпит в открытом бою с близко придвинувшейся к его лагерю русской армией страшное, уничтожающее поражение. Затем — двое с половиной суток бегства остатков армии с королем во главе в Переволочную, и 30 июня 1709 г. бегство Карла XII за Днепр, в турецкие степи, и безусловная сдача брошенных им остатков шведской армии отряду Меншикова.

Таков маршрут шведской армии от начала ее нашествия до ее печального конца.

2

Богатая документация, изданная и отчасти обработанная А. З. Мышлаевским, хотя она относится больше всего не к тому театру военных действий и не к тому периоду, которым мы тут занимаемся, дает ряд ценных указаний, оставленных, к сожалению, без внимания подавляющим большинством историков, писавших о Полтаве. Их явно отпугивало самое название сборника этой документации, уводящее мысль от Полтавы к Выборгу и Петербургу.[167] Но нельзя понять успеха под Полтавой, игнорируя тот грозный для России факт, что враг, желавший ее уничтожить в Москве, одновременно готов был броситься на нее не только с запада, но и с севера. Петр, выигравший Полтавское сражение как стратег и тактик, выиграл его задолго до 27 июня 1709 г. именно как большой стратег.

В начале 1708 г. русское командование должно было считаться с тремя вариантами нападения шведов на Россию, и каждый из этих вариантов мог выразиться в виде одновременной двойной атаки: на Москву и на Петербург. В распоряжении русского командования была налицо армия, состоявшая из двух группировок: полевая армия в 83 тыс. человек и ингерманландский корпус (Апраксина) у Петербурга в 24 тыс. человек. В общем — 107 тыс. человек. Войска были распределены так, чтобы в любом варианте и в любом из двух направлений каждого варианта быть численно сильнее неприятеля. Петр знал, что хотя численно войска шведов в 1708 г. уступают русским (считалось, что у Карла для начала похода было в общем для обоих ударов вместе — с запада и с севера — 63 тыс. человек), но шведская армия была прекрасно обучена, обладала многочисленным, очень тренированным в долгих походах составом нижних чинов и офицеров, была одурманена долгими победами, которые ей удавалось одерживать, верой в таланты, энергию, неустрашимость, вечную удачу Карла XII.