Семен Нариньяни - Со спичкой вокруг солнца

• Название: Со спичкой вокруг солнца
• Автор: Семен Нариньяни
• Издательство: СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1978
• ISBN: 10302-213

Юмористические рассказы и фельетоны известного писателя и журналиста Семена Нариньяни (1908 — 1974) знакомы читателям по книгам «Кукарача», «Фельетон о фельетоне», «Рядом с нами», «Со спичкой вокруг солнца».

В настоящую книгу вошли лучшие произведения, написанные С. Нариньяни в разные годы.

Главная тема книги — проблемы социалистической морали, утверждение советских принципов этики в отношениях между людьми.

---

— Помилуй боже, разве можно, наш центр — звезда команды!

Ну, а раз центр — звезда, то с него начинают сдувать пылинки. И делает это не только тренер, но и всякие меценатствующие начальники. Команда возвращается из очередной поездки. Все игроки едут с вокзала в автобусе, а центру подают лимузин директора завода.

Портят мальчишек не только меценаты. Три месяца назад центр попал в больницу. Его пришла навестить мать. И мать принесла сыну не фрукты, не книги, а бутылку водки.

Врачи отобрали у мамы бутылку.

— Не портите парня. Пристрастится сын к водке — плакать будете.

А мать, вместо того чтобы прислушаться к словам врачей, шепнула сыну:

— Спусти бинт в окошко, я тебе с улицы подарок пришлю.

И прислала: вместо одной бутылки — две. А на сына водка действует одуряюще. Выпита всего стопка, и перед нами уже не милый, славный парень, а драчун и забияка. Вот и на этот раз попробовал сын маминого подарочка и начал буйствовать. Врачи, больные хотят его угомонить, а он на них с кулаками.

Голова у молодого футболиста кружилась все больше и больше. Вот тут управлению футбола и вмешаться бы в жизнь центра нападения, поговорить с матерью, сделать серьезное предупреждение тренеру, ударить по рукам меценатов. А высокие спортивные инстанции подлили масла в огонь: взяли и присвоили девятнадцатилетнему пареньку звание заслуженного мастера спорта.

— Центр нападения — талантливый футболист. Он забил в последних играх дюжину мячей в ворота противника.

Пусть талант, пусть забил. Но зачем было спешить с присвоением почетного звания? У нас есть талантливые люди не только в спорте, — в музыке, живописи, науке. Но ни Шостаковичу, ни Хачатуряну, ни Туполеву, ни Улановой, ни Рихтеру, ни Долухановой не присваивали почетных званий в девятнадцать лет. Почетное звание нужно завоевать, заслужить, выстрадать подвижническим трудом. А от легких наград наступает быстрое пресыщение.

— Я всего уже достиг, все испытал, изведал. Я ел даже салат за тридцать семь рублей пятьдесят копеек, — говорит центр нападения команды.

И вот такой пресыщенный вниманием молодой человек начинает забываться. Ему уже наплевать на честь спортивного общества, наплевать на товарищей. Он любит уже не спорт, а себя в спорте.

Держится такой спортсмен и на футбольном поле и в жизни не так, как требуют общепринятые правила, а так, как хочет его левая нога. Левая нога хороша, когда она бьет по воротам да и не промахивается. А во всех остальных случаях левую ногу следует держать под контролем.

А наш центр нападения не желает контролировать свои действия. Он выступает в соревнованиях не как член команды, а как знатный гастролер на бедной провинциальной сцене, Товарищи стараются, потеют, выкатывают ему мячи, а он кокетничает. Один раз ударит, а три пропустит мяч мимо,

— Мне это можно. Я звезда.

Тлетворное влияние звездной болезни коснулось не только центра нападения, но и его товарища — правого полусреднего. Спросите футболистов команды, почему они провели прошлый сезон ниже своих возможностей, и они скажут вам прямо:

— Кроме центра нападения, в этом немалую роль сыграл и правый полусредний.

Полусредний тоже, оказывается, почувствовал признаки пресыщения. Он, сказывается, тоже уже отведал свою порцию салата за 37 рублей 50 копеек.

Команда старается провести игру как можно лучше, а полусредний сводит на нет все старания товарищей. Бьет с трех метров — и мимо. Да и как попасть в ворота, если после вчерашней вечеринки до сих пор в глазах зеленые круги?

Терпение игроков футбольной команды лопнуло, и они собрались, чтобы начистоту поговорить со своими «звездами». Решение было единодушным: вывести пьяниц из состава команды и просить высокие спортивные инстанции снять с футболистов звание заслуженных мастеров спорта. Была у игроков команды еще и вторая просьба, так сказать, неофициальная, и уже не к спортивному начальству, а к нам, журналистам: рассказать на страницах печати в профилактических целях о людях, зараженных микробом звездной болезни. И вот, внимая просьбе футболистов, автор и написал этот фельетон.

1958

ОДНА СЛЕЗА

Разык Азимович пришел в райком партии за час до начала приема посетителей. Дело у Разыка Азимовича безотлагательное, и тем не менее, прежде чем заговорить о нем с помощником секретаря райкома, Разык Азимович, согласно правилам деликатного обхождения, осведомляется у этого помощника о его здоровье, о здоровье его отца, деда, родных и двоюродных братьев, племянников, сыновей. Говорит Разык Азимович почему-то вкрадчивым полушепотом, словно речь идет не о старческом кашле деда помощника секретаря и детском поносе его меньшего сына, а о секретных делах особой государственной важности.

Поговорив о членах семьи помощника секретаря, Разык Азимович не оставил вниманием и самого секретаря:

— Как здоровье Абдувахида Хасановича, его уважаемого отца, его братьев…

Но помощнику уже надоел вкрадчивый полушепот дотошного посетителя, и он в нарушение этикета оборвал его.

— Простите, некогда,

— А как настроение Абдувахида Хасановича? — не унимался посетитель. — Приветлив ли он? Не раздражен ли чем?

Разык Азимович Разаков задавал все эти вопросы неспроста. Он так много шкодил в последнее время, этот самый Разаков, что ему было боязно попадаться секретарю под сердитую руку.

Но бояться шкоде сегодня, оказывается, нечего. Абдувахид Хасанович Хасанов был с утра и в добром здравии и в хорошем настроении. Это обстоятельство вселяет надежду в сердце Разыка Азимовича. Он улыбается помощнику и так с застывшей на лице улыбкой направляется к двери кабинета.

— Разрешите войти?

А секретарю райкома достаточно было только услышать подобострастный медоточивый голос Разакова, как от хорошего секретарского настроения не осталось и следа. Секретарь вытаскивает папку с «делом» Разыка Азимовича и начинает строгий, нелицеприятный разговор.

Разакову доверен ответственный пост — заведующего райфо. Этот заведующий должен как будто бы стоять на страже государственных интересов. Контролировать, поправлять ошибки других. А Разык Азимович сам занялся очковтирательством. Он хвалил себя за работу, которую он делал, писал о достижениях, которых не было.

Зав. райфо оказался не только очковтирателем, но и греховодником. Он пытался организовать при своей особе нечто вроде гарема. Разык Азимович сделал даже одной из своих сотрудниц грязное предложение и получил в ответ звонкую пощечину.

Секретарь райкома полон негодования. Секретарю хочется выставить этого нечистоплотного гражданина за дверь. Но секретарь не выставляет, он смотрит в лицо Разакову и не узнает его. Вместо широкой, дежурной улыбки на этом лице теперь застыли скорбь и печаль. Разаков ни от чего не отказывается. Ни в чем не оправдывается.

— Да, занимался припиской. Да, получил пощечину.

Разык Азимович смотрит на секретаря взглядом обреченного человека, и из его глаза скатывается вниз на пол слеза. Всего одна. Но ее одной хватило, чтобы внести смятение в душу секретаря. Секретарь бросается к графину с водой. Вместо того, чтобы ругать очковтирателя, секретарь ругает в душе себя. Не был ли он слишком суров с этим Рязановым? Не сказал ли чего лишнего?

Мужская слеза выбила секретаря из привычной колеи, обезоружила его. Разаков ушел, а секретарь райкома все еще вне себя. Конечно, оставлять Разакова в райфо дольше нельзя. Однако ему нужно дать возможность исправиться. Но где? Две недели думал секретарь и наконец пришел к заключению, что наиболее подходящим местом для исправления антиобщественных черт характера зав. райфинотделом будет пост директора швейно-трикотажной фабрики.

Так наступил второй этап в жизни и деятельности Разыка Разакова, и продолжался этот этап примерно около года. Однако старые антиобщественные черты характера вместо того, чтобы исчезнуть, обросли за это время новыми, не менее отвратительными. Очковтиратель стал грубияном, фанфароном. Он ни с кем не желал считаться. Ни с людьми, ни с общественными организациями. Для Разакова на фабрике был только один авторитет — сам Разаков. Ему ничего не стоило накричать на рабочего, оборвать его на собрании, выставить из кабинета инженера. Мало разбираясь в тонкостях швейного и трикотажного производства, он вмешивался в технологический процесс, менял размеры, раскрои. Брак рос не по дням, а по часам.

Над головой Разыка Азимовича сгустились тучи. И снова ему пришлось идти в райком, снова менять свой малоприятный бас на медоточивый полушепот. И он сменил. И он пошел. Вежливо поклонился уборщице, поздоровался за руку с курьером,

— Как здоровье? Ваше? Вашего драгоценного отца? Старшего сына?