Абдухаким Фазылов - Судьбы вертящееся колесо

• Название: Судьбы вертящееся колесо
• Автор: Абдухаким Фазылов
• Издательство: издательство ЦК ЛКСМ Узбекистана «Ёш гвардия»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1987

Абдухаким Фазылов — научный работник, кандидат физико-математических наук, писатель, автор ряда научно-фантастических повестей и рассказов, участник I Всесоюзного семинара молодых фантастов, проходившего в Москве в 1982 году.

В предлагаемом сборнике автор, используя сюжетные приемы художественной фантастики, на примере гротескно обрисованных жизненных коллизий нашего современника, людей далекого будущего, показывает становление борца против все еще встречающегося проявления несправедливости в нашей жизни («Уникальное подпространство»), борьбу за сохранение духовного наследия исторического прошлого человечества («Судьбы вертящееся колесо»). Герои рассказов ведут неустанный поиск тайн природы в условиях религиозного фанатизма, социальной несправедливости и перед лицом необузданной стихии.

Повести и рассказы сборника охватывают широкий диапазон направлений современной фантастики.

---

Я чувствовал, что теряю самообладание.

— Не интересует меня твоя философия. Я самый обыкновенный человек и считаю, что меня несправедливо притесняют. Я им покажу, как…

— Ха-ха-ха! Личные счеты, корысть, — восторженно взвизгнул, потирая руки, шайтан, — так мне приятнее работать!

У меня в руках оказался тяжеловесный том недавно переплетенного институтского годового отчета, готовый плюхнуться на шайтана…

* * *

Небеса не собирались разверзнуться и не случилось страшного землетрясения, к удивлению сотрудников, для которых незыблемость авторитета директора и его зама были не меньше, чем одна из основ мироздания. Дела в институте шли своим чередом, и все постепенно начали забывать, как правильно предсказал это Расул Сагдуллаевич, о необычном случае в кабинете директора. Казалось, понимание между шефом и «Правой рукой» даже возросло пуще прежнего. Сбитые с толку завлабы спешили засвидетельствовать свои верноподданнические чувства, тщательно скрывая недавнее нетерпение в ожидании крупных перемен «наверху». Все лишний раз убеждались, что в этом институте ничему не надо удивляться и, самое главное, не надо раньше времени выдавать свое отношение ко всяким неожиданностям, особенно если неожиданности касаются личностей из руководства.

Поучительным примером послужили два инцидента, когда не в меру преданные своим шефам сотрудники — один Бузрукходже Саидходжаевичу, другой Расулу Сагдуллаевичу — понесли публичные наказания. Первый, будучи обижен при обычном, мягко говоря, не совсем равномерном дележе поступивших на склад дефицитных химреактивов, потерял осторожность и во всеуслышание накричал на сотрудников лаборатории «Правой руки», что их время уже кончилось, мол, хватит обирать других, скоро все равно их всех разгонят во главе с шефом. Поспешив лишний раз засвидетельствовать свою верность «Правой руке» и Алиму Акрамовичу, Бузрукходжа Саидходжаевич уволил этого не в меру преданного сотрудника «по собственному желанию».

А второй, у которого подошла очередь на получение дефицитной мебели через профсоюзную организацию института, шепотом поинтересовался у председателя месткома — рассчитывать ли ему на что-нибудь перед фактом ожидаемого снятия с поста «Правой руки». Информированный по секрету об этом «предательском» вопросе «Правая рука» лишил его очереди на дефицитную мебель и, мало того, в обстановке один на один заявил, чтобы тот не рассчитывал и на премию за этот год.

После этого жизнь в институте быстро вошла в прежнюю колею. Было такое впечатление, что случившееся даже пошло на пользу союзу шефа и «Правой руки», так как сотрудники еще долгое время на словах и на деле соревновались в проявлении своих верноподданнических чувств к этому союзу… Да, у них завидное умение нейтрализовать, а потом даже повернуть в свою пользу любой, даже самый неожиданный ход событий…

* * *

В пестро оформленном конференц-зале института (портрет великого философа Аристотеля здесь соседствовал, например, с каллиграфически выведенным текстом соцобязательств лабораторий) сходился на одно из первых заседаний Совет по присуждению ученых степеней в области химии катализа. Отец Совета, прошу прощения, председатель — Алим Акрамович — еще не появился. Совет был организован недавно, как результат воплощения в жизнь ненасытного желания директора иметь под рукой побольше средств, действенно влияющих на судьбы людей, и благодаря его таланту пробивать дела, мягко говоря, не совсем укладывающиеся в рамки установленных правил и норм. При пробивании вожделенного Совета основная трудность, возникшая перед будущим председателем, была в отсутствии в городе необходимого контингента ученых, специализирующихся в области химии катализа. Но, посудите сами, разве можно отказать себе в соблазне иметь под рукой собственный Совет из-за такой пустяковой причины? Если специалистов нет, то их надо «сделать»! И вот, недолго думая, Алим Акрамович благословил своих самых шустрых воспитанников на поиски тех химиков, которые могли бы быть соавторами хотя бы одной научной статьи, где лишь мимоходом упоминается хоть что-нибудь, касающееся, химии катализа. Такие люди, конечно, нашлись (ведь что ищешь, то всегда найдешь). Преподнести их общественности как крупных специалистов в этой области и включить в состав будущего Совета, не забывая в то же время делать это как величайшее одолжение этим «специалистам», было для шефа делом техники (недоумения «непонимающих» этих шагов он пресекал в корне страдальческим самобичеванием — он-де вынужден выкручиваться подобным образом исключительно в интересах региона: иметь возможность готовить собственные высококвалифицированные кадры — то бишь штамповать кандидатов).

Да, Совет стоил загубленных в ходе его пробивания нервных клеток. Ведь он будет тем мощным рычагом, с помощью которого председатель эффективно, в первую очередь, с платформы своих интересов будет управлять подрастающим поколением ученых. Действительно, продержав несколько месяцев готовую диссертацию любого, даже самого одаренного аспиранта, он делал его шелковым, непременно добиваясь, чтобы тот публично признавал в директоре учителя-благодетеля, без которого бедный диссертант никогда в жизни не стал бы кандидатом наук. Определенная часть этих кандидатов, из числа тех, кто имеет особый талант в послушании я подхалимаже, в последующем будет включена в число доверенных людей. Дав начальный импульс карьере проходимца блестяще организованной защитой, председатель становился духовным отцом последнего. Такие не забывают «добро»…

И вот члены этого свежесостряпанного Совета в ожидании председателя, и в то же время пользуясь его отсутствием, развлекались игрой в демонстрацию самодеятельности, независимости и даже научной принципиальности.

Наконец в окружении ближайшей свиты в зал вплыл сияющий председатель. Сиять, как вы сами понимаете, он имел полное основание. Еще бы, по мановению его властной дирижерской руки сегодня заиграет еще один мощный оркестр.

На сегодняшнее заседание была назначена защита кандидатской диссертации одного из аспирантов Расула Сагдуллаевича. Последний факт однозначно определял исход этой процедуры, которую и называть-то защитой было некорректно… Действительно, не от членов же Совета защищаться. Они как раз, несомненно, выступят за эту «работу». Да, не следует забывать, что обычно в зале при защитах присутствует небольшая толпа случайных зевак и родственники диссертанта. Возможно, от них и придется «защищаться».

После выполнения обычных формальностей, сводящихся к зачитыванию биографии диссертанта, справок о его научном пути и так далее, начался сам научный доклад. С кисло-сладким выражением лица диссертант начал декламировать текст, осточертевший ему во время заучивания наизусть. Члены совета мирно занимались своими делами.

Отрешенный вид докладчика и его монотонный голос говорили только об одном — какое вам удовольствие слушать эту муру? Просто жалко вашего времени!.. Скоро поведение аспиранта слегка раздразнило Алима Акрамовича. Ради репутации нового Совета следовало бы проявить некую строгость и немного отрезвить диссертанта. Кроме того, наступила пора напустить на него положенную дозу страха, чтобы он, как положено в таких случаях, запомнил на всю жизнь, как и кто спас его от явного провала. Руководствуясь этими почти противоречивыми соображениями, Алим Акрамович бесцеремонно, тоном рассеянного ученого, которому не до формальностей, перебил диссертанта:

— Послушайте! Вы уже говорите целых пятнадцать минут из двадцати, отпущенных вам. А я до сих пор не могу уловить логическую нить вашего выступления. Расскажите лучше про основные результаты вашей работы.

Диссертант явно не ожидал, что его перебьют, да еще вопросом, ставящим под сомнение смысл всего доклада. Заметно побледнев, он проговорил, заикаясь:

— Алим Акрамович, основные результаты я уже изложил. Осталось рассказать только о перспективах развития этой темы.

Алим Акрамович, в планы которого, конечно, никак не входило напряжение обстановки, все же не выдержал, усмотрев столь явный намек на то, что он не слушает доклад или еще хуже — не понимает его.

— Да что вы говорите?! Не только я, ни один член Совета не понял еще сути вашей работы, — произнося это, Алим Акрамович глазами обвел «просыпающиеся» ряды Совета, — а вы утверждаете, что уже все рассказали.

Это окончательно убило диссертанта. Полностью растерявшись, он замолчал, опасаясь следующим ответом еще больше осложнить обстановку, а глаза его отчаянно искали поддержку у сидящего в зале Расула Сагдуллаевича. Тем временем Совет ожил. Но большинство находилось в замешательстве, не зная, как себя вести. Дело в том, что ситуация была несколько однозначной, что даже специальной работы среди них не было проведено. Все и так понимали, что диссертант— «свой человек» (не слепые ведь!), в его защите кровно заинтересован «Правая рука», следовательно, и сам Алим Акрамович. А он, Алим Акрамович, вдруг повел себя так, что даже «Правая рука» вначале несколько растерялся. Поскольку никто точно не ведал, что на уме у Алима Акрамовича, большинство очень умно решило воздержаться от какого-либо шага. Но, оказалось, этого было мало. Если бы знал Алим Акрамович, чем обернется его неуместная вольность! Дело в том, что в составе Совета было несколько новых членов, которые по-своему были преданы шефу, но еще не совсем ориентировались в неожиданных ситуациях, порождаемых изощренной сложностью его, шефа, натуры. Один из них, приняв грозные вопросы за сигнал расправиться с диссертантом, с нескрываемой иронией задал вопрос, который прозвучал в затихшем зале как смертный приговор: