Светлана Багдерина - День Медведя

• Название: День Медведя
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Юмористическая фантастика

Продолжение книги "Срочно требуется царь", Вторая книга "День Медведя"

---

Голова ее сквозь шапку смачно встретилась с булыжником, спина точно накрыла расположившиеся аккуратной кучкой мечи, а ноги в идеальной подсечке выбили опору из-под неподвижного Спири, покорно таращившегося на неотвратимо приближающиеся к его лицу смертоносные когти.

И гвардеец так же безропотно и смиренно, как стоял, солдатиком грохнулся на мостовую. Медведь тоже не успел ничего ни понять, ни изменить.

Огромная лапа, не встретив на описываемой траектории ожидаемого сопротивления в виде головы жертвы, разрывным снарядом пролетела поверху, ударила хозяина по плечу и вдруг сбила его со всех остававшихся не задействованными трех ног сразу.

Нет, конечно, ноги задние, имевшие более надежную опору, чем передняя часть зверя, попытались сохранить статус-кво, но битва их с выведенной из равновесия грудью и башкой была короткой и неравной. И уже через секунду вся громадная медвежья туша валялась на льду, уморительно-неподражаемо дрыгая всеми четырьмя… нет, шестью… восемью!!!.. лапами и так выражаясь на вполне человеческом языке, что если бы Серафиме больше нечем было сейчас заняться, то она бы попробовала покраснеть.

А в подворотне, за спиной поверженного медведя, стал четко виден прижавшийся левым плечом к стенке человек вполне обычной наружности[101]. Крепко зажмурив глаза, он что-то горячо нашептывал, не сводя глаз с зажатого в пальцах темного томика, едва заметно кивая при этом головой и чуть притопывая в такт. И что-то торопливо подсказывало Сеньке, что бормотал он явно не сонеты.

Чувство благородного возмущения взорвалось в Серафиминой душе жаждой глубокого морального удовлетворения, или хотя бы мести и крови и, не раздумывая более ни мгновения, она вскинула руку с так и не выпущенным из пальцев ножом[102].

Через долю секунды застигнутый врасплох колдун вскрикнул и выпустил из рук свою книжечку, вдруг разлетевшуюся на десятки хрупких пергаментных страниц прямо перед его напряженно сосредоточенным лицом.

Остатки страха, холода, безразличия и обреченности, оставшись без поддержки, неуверенно замерли, дрогнули, отшатнулись, смешались в одно изумленно-сконфуженное чувство и испарились, как мороженое на сковородке.

А маг, оставшийся вдруг с дрожащими пустыми руками, одним шальным взглядом правильно оценил оперативную обстановку, оттолкнулся от стены, развернулся и со всех ног бросился прочь, подскакивая и подпрыгивая на бегу, как испуганная курица[103].

– Стой, гад!!! – проревела царевна не хуже любого медведя и лихорадочно забарахталась на льду, пытаясь подняться.

Через несколько мгновений, когда, наконец-то, ей это удалось[104], узкая спина обладателя распущенного на листочки фолианта уже мелькала почти в конце длинной, как голенище модельного ботфорта, арки проходного двора.

– Врешь, не уйдешь!!! Шкуру спущу!!! Уши отрежу!!! – громко пообещала вслед ускоренно удаляющемуся труженику оккультный наук Серафима, выхватила из рукава еще один метательный нож и кинулась в погоню.

Неожиданный шум схватки за спиной заставил ее затормозить и остановиться в десяти метрах от только что покинутой неведомой зверюшки[105].

Издалека ей показалось, что таинственное животное так же таинственно пропало, как и возникло, а вместо него появились два человека, которые теперь пытались то ли задушить, то ли запинать третьего. Третий энергично против этого возражал, но силы были явно неравны.

Сенька взвыла от обиды, что их с Спирей обидчика ей сегодня поймать не придется, наугад запустила в скользящую, падающую, но неуклонно удаляющуюся законную добычу ножом, услышала, как тот зазвенел по камням мостовой далеко впереди удачливой мишени, плюнула с досадой в ту же сторону[106], и кинулась назад.

– У-у-у-у-у-у!!!.. Убью-у-у-у-у-у!!!.. – неистово проревела царевна, и от вызванного эффекта сама едва не споткнулась и не прикусила язык.

То ли акустика в переходе была почище, чем в Большом Лукоморском театре, то ли еще не до конца рассеялось остаточное действие заклинания неведомого мага, но шальной Сенькин вопль, пойманный в арке, усилился, умножился и разросся до размеров пресловутого медведя в считанные мгновения, сбивая с ног, срывая штукатурку с лепнины и циркулярной пилой разрезая барабанные перепонки.

– А-а-а-а!!!!!!.. А-а-а-а-а-а!!!!!!.. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!.. – и две фигуры в проулке, словно подпружиненные, вскочили и рванули вперед и прочь, так, словно под ногами у них была не обледеневшая корка, а олимпийская гаревая дорожка.

– Стой!.. Стой!.. Стой!.. – отчаянно пытаясь приподняться на колено, третий человек чертыхался и тянул им вслед руки – но тщетно.

– Ну-ка, иди сюда!.. – яростно стиснув зубы и подхваченный с мостовой наугад меч, Серафима бросилась к оставшемуся, полагая, что это один из нападавших на них злодеев, но сегодняшний вечер в ее гороскопе явно был расписан как «полный разочарований». С тротуара на нее глянула насупленная недовольная физиономия Спиридона.

– Я же их обоих уже в руках держал!.. – отчаянно морщась и безуспешно пытаясь подняться, горько пожаловался он. – Надо ж тебе…вам… твоему высочеству… было так орать!.. Они ж в один секунд от ума стали! Рванулись, как оглашенные! Где уж тут с одной рукой-то удержать!..

– А со второй что? – моментально позабыла про засаду и встревожилась по новому поводу Сенька. – Ключица? Бок? Вывих?

– Да…

– Что – да? – с напором врача-реаниматора со «скорой помощи» уточнила царевна.

– Всё – да… – неохотно признался Спиридон. – И локоть теперь еще… который медведь когтями задел…– болезненно кривясь и морщась, опустил очи долу и нехотя признался гвардеец. – Кстати, куда он подевался?

– Кто? Медведь? – спохватилась Сенька. – Вон валяется. Вернее, всё, что он него осталось.

Спиридон приподнялся неловко на здоровом локте, вытянул шею, вытаращил глаза и художественно присвистнул:

– С дуба падали листья ясеня…

В ответ на непонимающий взгляд царевны он слегка смутился, похлопал ресницами и сконфужено промямлил продолжение:

– Ничего себе, ничего себе… Но Серафима на его смущение внимания не обратила.

– Ты почему не встаешь? – встревожено нахмурилась она и напряженно уставилась на гвардейца, неуклюже, но изо всех сил пытающегося скрыть факт, что встать-то он и не может.

– Да… нога еще… зачем-то болит… – как можно беззаботнее проговорил он, и даже попробовал легкомысленно махнуть разодранной рукой.

– А точнее? Нога – понятие растяжимое, – встревожено уставилась на Спиридонов сапог, словно человек-рентген, Сенька.

– Вот и растянул… надеюсь…

– Погоди, не шевелись, я сейчас позову на помощь, носилки… Но помощь уже даже не шла – бежала сама.

Колдовской туман рассеялся уже по всему переулку, словно его и не было, и вся толпа – увеличившаяся в размерах раза в три за время их короткой схватки с ряжеными и неизвестным чародеем – оскальзываясь и толкаясь, помчалась к месту предполагаемого упокоения отпрысков двух царских домов.

– Вашвысочества?..

– Тетенька царевна?..

– Спиридон-батюшка?..

– Вы живые там?..

– Вон они, вон, вижу, вижу!!!..

– Точно, они!!!..

– А ведьмедь где?

– Где медведь?!..

– Так я и спрашиваю, где! Нету ведьмедя-то! Не видать!

– И верно, нету!

– Сбёг, что ли?!

– Да куда ему тут сбечь-то?

– Улятел, наверноть!

– Я ж говорил тебе – не заломает его медведь! Медведь – царев зверь! А ты – «кабыть» да «кабыть»!..

– Дак кабыть бы заломал, тадыть бы и вышлось… А так-то ничевось!

– А мы вам чего баяли, чудаки гороховые!

– От гороховых слышу!..

– Ой! Царевич-то ранетый!..

– Носилки надоть!..

– Носилки!..

Носилок у добрых горожан, разумеется, не обнаружилось, но зато тут же нашлось немало надежный рук и спин, и его недоказанное величество Спиридон Первый был оттранспортирован в управу на растерзание деду Щеглику и его помощникам – торжественно, со всеми почестями, как и положено царской особе инкогнито.

А Серафима, позаимствовав у одного из зевак факел, осталась на месте короткой, но бурной баталии, чтобы попробовать разобрать и распутать еще не затоптанные восторженными монархистами следы нападавших.

И, естественно, первое, на что она обратила внимание, была шкура, оставленная беглым медведем на поле проигранного боя.

Она лежала жалкой драной бесформенной кучей у стены дома и действительно источала запах типичного лукоморского подъезда – неповторимый и устойчивый аромат кипучей жизнедеятельности множества невоздержанных кошек.

Причина сего загадочного явления природы выяснилась скоро и совершено случайно: глянув на внутреннюю сторону шкуры, в неверном свете тихо шкворчащего смолой факела она увидела бирку: «Щкура мед вед истинный кращеный соединенный из щкура кош ка помоечный. Гокти литье из сталь. Зуб литье белий метал. Сделано в Вамаяси».