Олег Верещагин - Garaf

• Название: Garaf
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Фэнтези

ОТ АВТОРА

(содержит элементы ритуального проклятья святотатцам)

Итак, я не выдержал.

Сорвался.

Нарушил клятву, которую повторял… ммм… да, повторял двадцать четыре года, почти каждый раз, когда обдумывал новые и новые сюжет своих книг (которые начал писать класса со второго, беспощадно коверкая нравившиеся мне произведения!).

Страшную клятву…

Никогда не писать ничего о мире Джона Роналда Руэла Толкиена!

НИ! КОГ! ДА!

…Все знают, как твёрдо я соблюдал клятву. И в тяжкие, чёрные годы владычества графомана и плагиаторщика Перумова, чьи первые книги я сдуру купил в 95–м. И в ещё более тяжкие, хотя и не чёрные, а галлюцинаторно–розово–голубые годы тошнотного (увы — необходимого по профессии!) чтения опусов про добрых орков и пьяных эльфов (на тему: «Я там был, я всё видел, Профессор ошибался и всё было не так!»).

Я держался.

Я твёрдо не хотел осквернять страну, которая открылась однажды девятилетнему пацану на крыше сарая, где он, совершенно потрясённый, увидел перед собой мир (позже я узнал — значительно порезанный цензурой…) какого–то Толкиена, о котором я тогда ничего не знал толком, кроме того, что ТАКИХ книг я не читал ещё ни разу. Я принял Средиземье всё, целиком и мгновенно, чем поразил родителей (не нашедших в этой книге ничего интересного… впрочем, папа уже не первый год искал истину на дне стакана, а мама позже книгу всё–таки прочитала…), да и большинство друзей–приятелей (лишь позже, в подростковые годы, мне удалось совратить пару человек на те же тропы, которым и снова и снова отправлялся странствовать я (хорошо, что книги тогда издавали добротно!!!)…) Как же я жалел, что могу читать и перечитывать только ОДНУ часть…

Короче, я был верен той клятве, не желая пятнать Средиземье своими следами…

…Во всём виноват Пашка.

Я повторяю это снова — во всём виноват Пашка, и прошу зафиксировать это для будущих поколений — во всём виноват малолетний (14 лет на момент того разговора) засранец (я не откажусь от своих слов даже под пыткой) Павел Зубков.

Это поразительно начитанный и умный (даже по меркам моего детства, когда мальчишки читали в сто раз — без преувеличения — больше… да и умнее были значительно) мальчишка, которому я обязан кропотливой работой по перепечатке некоторых моих книг (и многочисленными опечатками в оных). Интересы Пашки в музыке и литературе до такой степени совпадали с моими, что я, поэкспериментировав, начал давать ему «потоком» всё, что читал и слушал сам…

…пока не споткнулся на Толкиене. Дж.Р.Р. Великом Профессоре.

А ведь я был уверен — уверен! — что книга Пашке понравится!!!

И добро бы он просто промолчал. Хотя бы из вежливости.

Белобрысый потомок русских, немцев и скандинавов (в его жилах течёт именно эта жуткая смесь), экс–беженец из Казахстана и пр. и др — короче, Павел Зубков не пожелал щадить моих чувств. Правда, конспективно — весной 2008 года, отдавая мне первый том — он сказал просто: «Фиг–ня!» — именно так, раздельно. Я так очумел, что решил, будто ослышался и через какое–то время поинтересовался, нести ли вторую книгу. В ответ на что получил недоумённый взгляд и почти ласковое, как будто обращённое к умалишённому, пояснение: «Олег Николаевич, но это же правда фигня…» Я повторил вопрос с угрозой в голосе: нести или нет?! Павел огрызнулся: «Нет!» На майке у него в тот момент был изображён наш тамбовский символ, и вообще он сам сильно напоминал собирающегося тяпнуть надоедливую руку молодого волка.

Я «отпал». Гнев бушевал в моей груди. Мне хотелось сказать то, что я никогда не говорил ни одному из своих подопечных — сакраментальное и очень обидное, но часто употребляемое многими моими коллегами: «Мал ещё рассуждать!» Но я удержался… Я ведь сам вызвал его на этот разговор.

Толкиен всё написал не так, потому что не так пишет Пехов. А как пишет Пехов — это и есть правильно. Эльфы, орки, гоблины и вообще. У Пехова — правильно, у Толкиена — нет.

Мне захотелось убить Пехова, которого я и раньше–то не любил. Но было уже поздно. Пашка получил сильнейшую дозу антитолкиеновской сыворотки — прочёл русского автора, пишущего фэнтэзи на западные темы. Причём автора совершенно не задумывающегося над категориями добра и зла, а просто гонящего острый сюжет. Смертельное и неотразимое блюдо даже для очень умного мальчишки, вовремя не прочитавшего Профессора.

Я был бессилен.

Спасать Пашку было поздно. Увы. И я решил отомстить. Совершенно недостойно отомстить четырнадцатилетнему подростку.

Я сделал Пашку Зубкова главным героем этой книги.

Всю тонкость моей мести вы поймёте позже…

…Хочу предупредить сразу — эта книга — книга правоверного толкиниста (хотя и не толкинутого). Любителям «смотреть на вещи с ТОЙ стороны» и вообще выискивать сложные объяснения простым вещам она покажется унылой и скучной, как Библия — завзятому атеисту. Те, кто захочет найти тут «новый подход, «оригинальное видение» или — не дай боги! — «революционные концепции» будут жестоко разочарованы. Всё очень традиционно. Во всём. От секса до политики.

Увы.

Но хочу предупредить так же, что, в отличие от «коренного» мира моя книга по изложению вовсе не эпична. Это не большое полотно величавого старинного гобелена, прекрасного и бесценного, с которым надо обращаться бережно (усердно пашущие толкиеновскую ниву об этом забывают…). Это — картина неореалиста–романтика, где видно, как конь роняет с губ пену, а из–под ногтей руки, сжимающей меч, выступает кровь…

И конечно же, эта книга не была бы моей книгой, не стань её главным героем «наш человек там». Такой, какой он есть. Мой любимый «герой с улицы».

Книга именно моя — о Добре и Зле, о выборе и страхе, о боли и любви… Ну и немножко всё–таки — см. строчку ниже.

Месть! Смерть!! И преисподняя!!!

Итак — от начала Третьей Эпохи прошло 1408 лет.

У нас же было лето 200… года.

---

Стихи на самом деле Павла Зубкова! (Отрывок из поэмы «Базар времён татаро–монгольского нашествия»)

— Тихо, — вдруг сказал Эйнор. Только что он смеялся — и вдруг, не переставая посмеиваться, ухитрился одновременно произнести это. — Орки.

От одного слова внутри у Гарава (у Пашки) всё сжалось в тугой ком — и пришёл унизительный, тягучий страх. Фередир продолжал смеяться, даже назад откинулся — так, что оказался рядом со своим щитом.

— Много? — тихо спросил он.

— Не знаю, — Эйнор подбросил в костерок клубок сухих веточек. — Вокруг. Щиты приготовьте. Каждый закроет свою сторону, потом — как получится, от костра не отходить… щиты!!! — это он уже крикнул.

Гарав сам не помнил, как и когда он успел сунуть левую руку в ремни щита и вздёрнуть его вверх, правой рукой нахлобучивая шлем. Конечно, получилось не очень удачно, и он несколько секунд ничего не видел… зато почувствовал два тяжёлых удара в щит (едва не опрокинувших его на спину) и услышал визгливые гортанные вопли.

Он вскочил, уже сжимая в правой руке меч, выхваченный из ножен. Из темноты приближались несколько коренастых чёрных фигур — как будто куски этой самой темноты ожили и надвигались, издавая низкое урчание и похрюкиванье. Мелькнули несколько алых вспышек — отсветы костра на металле.

Пашка почувствовал, что сейчас побежит. Ему показалось, что он стоит один на ледяном ветру — как там, на склоне… Сил стоять и ждать не было, бежать, бросив бесполезный металл — казалось правильным, единственным спасением.

— Дагор, Кардолан, дагор, дагор! — раздался позади рык, в котором почти нельзя было узнать голос Эйнора. — Подходите, твари!

Локоть Гарава ткнулся во что–то твёрдое.

Это был щит Фередира. Сбоку. Рядом.

В прорези шлема сверкали зубы — Фередир смеялся.

Наваждение распалось, хотя страх и не ушёл — но это был знакомый страх, и Гарав знал: он всегда до драки, потом — исчезает.

Надо просто представить, что это ролёвка. Просто ролёвка.

— Хх–у!

Удар небольшого круглого щита в щит Гарава был так силён, что мальчишка качнулся на поспешно отставленную назад ногу. Что–то больно ударило по левой ноге над коленом, шаркнуло по кольчуге.

Визг.

Вонь.

Тараторящий высокий голос.

— Аххх… су–ка… — Гарав ударил кулаком с зажатой рукоятью меча между жёлтых, светящихся бешенством круглых глаз — они были совсем близко.

— Йииии!!! — высокий голос сорвался на вопль. Гарав отбросил орка щитом:

— Пошшшшш… тварррь!

Крух, дранг! Меч и ятяган столкнулись крест–накрест дважды, вышибая яркие

искры перед лицами другого орка и человеческого мальчишки. Гарав ощутил — не увидел, а ощутил слева опасное движение, выставил туда щит, принял удар другого ятагана на него, ещё дважды отбил первый ятаган мечом, отбросил второго нападавшего щитом и его ребром ударил первого по шее сбоку. Орк взвизгнул, уронил щит и прыгнул в темноту. Второй попятился — и Гарав, не удерживая удара, полоснул его мечом по голове.

— Храааа… йакккх…

— Уйдёт! — рычание за спиной. Справа выскочил Фередир, натягивая тетиву — и когда успел снарядить?! — своего длинного лука. Скрррр — услышал Гарав голос лука… твванггг!

Убегавшее чёрное пятно исчезло, как растаяло.

— Что, всё, что ли? — Гарав не узнал своего голоса — взвинченного, тонкого.

— Всё, — Эйнор повернулся к нему — с длинного меча рыцаря тягуче падали чёрные струйки. — Теперь понял, почему мы доспехов не снимали? Ну да орки как у тебя в песне — один к пяти привыкли воевать. А нас, сам видишь, трое на десятерых получилось. Не тот расклад.

Гарав увидел, что вокруг валяются с десяток чёрных тел. Два или три ещё корчились, и кто–то тонко пищал, как придавленная крыса.

— Трое мои, — сообщил Фередир. — Двое мечом, одного стрелой.

— А я только одного, — сказал Гарав. — Кажется.

— А я в первом бою ни одного не убил, только чуть голову своему коню не оттяпал, — вспомнил Эйнор.

— Не одного, — Фередир тем временем нагнулся над лежащим чуть дальше убитого Гаравом ещё одним орком. — Это тоже твой. Чем ты его так?

— Мечом… рукояткой, — мальчишка посмотрел на меч и увидел, что крестовина испачкана кровью и какой–то слизью. — А… куда я его?

— В глаз, в левый. Наповал. А этому башку вместе со шлемом разрубил.

— Тупой удар, — осуждающе сказал Эйнор. — Клинок наверняка защербился… Так. Тут должны быть двое живых.

Фередир быстро поджёг в костре факел, посветил вокруг. Гарав замер.

Впервые в жизни он увидел то, что бывает после рукопашной. И поразился — не испугался, а именно поразился тому, что увидел. Орки лежали в лужах чёрной крови и выглядели в общем–то не страшнее забитых свиней или телят. И дело было совсем не в этом…

…Удары Эйнора различались сразу. Они были точные и аккуратные, как будто их наносил не человек. Один орк был разрублен от левого плеча до правого бедра — вместе с кожаным доспехом, усиленным металлической сеткой — не прорублен, а именно разрублен, на две части. У другого — в прочном доспехе — была отсечена голова вместе с латным воротником. У третьего — снизу вверх, от паха до горла — вскрыто тело, как у препарированной лягушки. Ещё двое с хрипами корчились, и Гарав изумлённо сообразил, что Эйнор бил их плашмя — это что же, рыцарь в бою ухитрялся думать о пленных?

Подошёл Фередир — он ходил за стрелой. Ухмыльнулся:

— Точно в затылок попал… Какого надо брать?

Гарав закинул за спину щит, стащил шлем и понял, что забыл поднять защитную стрелку. Да уж…

— Почисть мечи, — приказал Эйнор, передавая Гараву Бар. Фередир тоже подал свой. — Как следует, у них очень едкая кровь… Этого.

Гарав отошёл к огню. За спиной жутко завизжал орк — и тут же заткнулся. А через полминуты, когда Гарав только–только взялся за чистку, к костру вышли Фередир — он нёс оба щита и оба шлема — свои и Эйнора — и сам Эйнор. Он тащил за шиворот и за вывернутую левую руку стонущего орка — ноги у того были связаны, правая рука болталась, явно перебитая и видимо, даже раздробленная.

Эйнор швырнул орка к огню, и тот сел, как–то по–животному подтянув под себя

ноги. Губы орка тряслись, он часто сглатывал, по щекам из часто мигающих круглых глаз тянулись две дорожки слёз. От него отвратительно разило — Гарав теперь сам удивлялся, как не обнаружил врагов по запаху. Даже куски кольчуги, тут и там нашитые на кожаную куртку, выглядели как–то жалко, словно орка ошкурили заживо.

Но нет. Как раз жалости Гарав и не ощущал. Он ещё раз заглянул в себя. Нет, не было жалости. Да, орк выглядел жалко. Но пять минут назад, когда они вдесятером бросились на троих — будучи уверенными, что их не заметили — он, жалкий, сейчас, вполне готов был резать и убивать без раздумий.

— Дай шило, — сказал Эйнор. Гарав покопался в сумке, перебросил рыцарю шило. Тот аккуратно пристроил его у огня — тонким гранёным наконечником в пламя. Орк посмотрел туда и стал вздрагивать. — Ты не сюда смотри, — сказал Эйнор — Гарав не сразу понял, что рыцарь говорит не с ним, а с орком. — Ты смотри на него, — кивок в сторону Гарава. — Этот парень был у вас в плену. Может, мне не возиться с тобой, а отдать тебя сразу ему?

Глаза орка метнулись к Гараву. Тот подыграл. Точнее — как подыграл? Не скалился, не угрожал… да нет, даже не изображал ничего. Просто ответил своим взглядом — и при виде глаз орка вспомнил свой плен. Очевидно, этого оказалось достаточно — орк заметался у огня и взвыл, опираясь на здоровую лапу и подтягивая связанные ноги.

— Нет, нет, не я! — закричал орк. Он кричал на вестроне, хотя и с грубым акцентом, явно ему не хватало слов. — Не я главный! Не я старший! Я не хотел напасть!

— Кто приказал напасть? — Эйнор перетёк на колено — ближе к орку.

— Старший! Вон лежит! — орка затряс головой в сторону обезглавленного. — Старший!

— Ему кто приказал? — настаивал Эйнор. Орк моргнул:

— Ни–кто–о… Мы с гор пришли, увидели огонь — напали за добычей.

Гарав уловил, что Эйнор облегчённо перевёл дыхание. И понял — почему. Значит, это просто мелкая банда, а не спланированное нападение.

— Здесь все? — Эйнор поворочал в огне шило. — Ваши все?

— Ты отпустишь меня, тарк? — голос орка стал умоляющим. — Я сразу уйду в горы. Я не буду тут больше. Старший виноват. Даже днём от солнца было не спрятаться, и совсем нет добычи.

— Здесь все? — Эйнор подён раскалённое уже докрасна шило к морде орка.

— Ааааа! Нет! Ещё пятеро в лагере! — орк замотал башкой. — Там! — он здоровой рукой затыкал в сторону.

— Далеко? — Эйнор приблизил шило ещё, сделал движение к глазу.

— Ааааа! Нет, нет, нет, рядом, близко, здесь! Совсем мало идти! — взвыл орк. — Там пленные! Пленные!!!

— Пленные? — Эйно опустил руку. — Какие пленные?!

Глава 16 -