Е. Мадлевская - Русская мифология. Энциклопедия

• Название: Русская мифология. Энциклопедия
• Автор: Е. Мадлевская
• Издательство: Эксмо, МИДГАРД
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-13535-9

Русская мифология — совершенно особый мифологический мир. Этот мир рано утратил свои божества — сохранились лишь перечисления имен и упоминания в летописях о низвержении «идолов» — и обратился к Белому Богу. Однако христианство не сумело вытеснить из народного сознания представление о «соседях» — многочисленных домашних, полевых, лесных, водяных и других духах, которые издавна соседствовали с человеком. Так сложилась уникальная ситуация двоеверия, составившего основу русской мифологии. Как был сотворен белый свет и возникли славянские и «чужеземные» народы; откуда «есть пошла земля Русская»; как поклонялись богам, умилостивляли лесных и водяных духов, почитали святых, совершали семейные обряды и справляли общие праздники — обо всем этом и о многом другом рассказывается на страницах этой книги.

---

В календарном обрядовом цикле использование березы как ритуального предмета связано прежде всего с обрядами, касающимися женской и девичьей групп крестьянской общины, а в свадьбе — с действами, в которых принимали участие невеста и ее подруги. В обрядовой и необрядовой лирике восточных славян образ березы всегда выступает как символ девушки. В белорусских похоронных причитаниях умершую девушку называют «белой березой».

Как один из вариантов мирового древа, представляющего собой пространственную модель мира, образ березы в народном сознании соотносится с душами умерших и имеющими потустороннюю природу мифологическими существами. Во время празднования троицко-семицкого цикла, включающего обряды самого большого и важного в году поминовения «родителей», а также умерших не своей смертью, береза в сознании русских крестьян воспринималась как связующая нить с миром предков. В мифологических представлениях восточных славян период Троицы и Семика относился к тем календарным промежуткам, когда предки временно покидали «тот свет» и появлялись в мире живых. Местом их пребывания на земле была свежая зелень деревьев. Поэтому для душ «родителей» из леса приносили березы и устанавливали их около домов. На Псковщине считали, что «у березок родители стоят». Это объясняли и другими словами: «На березу прилетит кукушка, кукушка — это почти то же самое, что родители». Под деревцем ставили ковшик с водой, чтобы «родители мылись». Березы, поставленные с двух сторон крыльца, по поверьям, указывали предкам доро в дом. Жители Дмитровского края Московской губернии верили, что на Троицу души покойных родственников вселяются в ветви берез, украшавших избы. О связи душ умерших и березы свидетельствует калужское выражение «в березки собирается»: так говорили об умирающем человеке.

Использование березы в троицкой поминальной обрядности не ограничивается установкой деревьев около домов или украшением избы свежими веточками. Поминовение, которое осмыслялось как общение живых и мертвых, включало обязательное посещение кладбищя, чтобы «поклониться умершим родным и знакомым». Кроме поминальной еды, в составе которой обязательно были крашенные березовым листом яйца, сюда приносили березовые ветки, венки, веники. На Новгородчине, Псковщине, в Санкт-Петербургской, Тульской губерниях основным ритуальным действом на кладбищах было «опахивание» могил. Их обметали березовыми веточками или вениками, после чего веточки втыкали в могильную землю. В Псковской губернии считали, что таким образом «глаза у родителей прочищают», «мертвым глаза открывают». В Новгородской и южнорусских берни-ях опахивание совершали для того, чтобы «родителей попарить», чтобы их «душеньки порадовались». Перед уходом могилку «запахивали» — снова «закрывали родителям глаза».

Троицкая неделя называлась также «Русальной»: по поверьям, только на этой неделе на земле появлялись русалки — сезонные мифологические существа. Народные представления о них соотносились с поминальной направленностью праздника Троицы, так как русалками, согласно поверьям, становились умершие некрещеные дети и не успевшие выйти замуж девушки, утонувшие или утопившиеся девушки и молодые женщины, а также те, кто умер на Русальной неделе. Береза считалась излюбленным местопребыванием русалок. В русальных песнях они представляются сидящими на зеленеющей или кривой березе. Так, на Смоленщине пели:

У варот бяреза Зилина стыяла
Ветьтикым махала;
На той на бярезе
Русалка сядела

Во многих местностях у русских полагали, что во время пребывания на земле русалки живут на плакучих березах, качаются на их ветвях или сидят под деревом. Специально для качания русалок в Смоленской губернии на березах сплетали ветви. На ближайших к дому березах для них оставляли сорочки и другую одежду, поскольку чаще всего русалок представляли нагими или в белых одеждах. У украинцев и белорусов березы с ветвями до земли назывались «русальными», и в течение Русальной недели к ним опасались приближаться, так как русалки считались опасными существами.

Самое яркое использование береза нашла в троицких обычаях и ритуалах, связанных с возрастными группами девушек и молодых женщин. В Троицу они украшали себя венками березовых веток, и основным атрибутом обрядов с их участием была березка. Троицкое ритуальное деревце в разных местных традициях у русских называли также «кумой», «гостейкой», «садом», «весной», «девичьей красотой». Живая или срубленная, она всю праздничную неделю служила центром молодежных гуляний.

До Троицкой недели, воспринимавшейся как время вступления растительности в силу, повсеместно существовал запрет ломать березу. С наступлением праздника, по народным представлениям, возникала возможность передать продуцирующую силу дерева и земле, и людям. С этой целью совершали разнообразные обряды с березой, выступавшей в роли ритуального предмета. В обрядах кумления, то есть установления отношений духовного родства, в данном случае — между представительницами женского пола, и в ритуале «проводов» березки, приходившихся по большей части на троицко-семицкий цикл весеннее-летних праздников, нередко использовалось одно и то же деревце. Его обычно выбирали заранее: девушки шли в лес, к реке или на луг и присматривали молодую кудрявую березу, с длинными ветками или с двумя вершинами. Иногда ее «заламывали», то есть отмечали, надламывая верхушку.

В день кумления участницы обряда — девушки и молодые женщины — тайно от всех приходили к березке, украшали ее своими лентами, платками, бусами и «завивали» концы ее ветвей в виде кругов. В некоторых местностях сплетали верхушки двух берез, отчего получались ворота. Затем девушки и молодки разбивались на пары: каждая выбирала себе подругу. Они вешали на деревце свои нательные крестики, крестились, трижды целовали друг друга через завитые ветви березы или через крест, целовали также сам крестик с двух сторон, затем обменивались крестами и объявляли себя кумами. На Смоленщине при этом приговаривали:

Покумимся, кума, покумимся,
Чтобы нам с тобой не бранится,
А вечно дружится.

В Орловской губернии наблюдающие участницы припевали:

Вы, кумушки, вы, голубушки,
Кумитеся, любитеся!
Не ругайтеся, не бранитеся!
Сойдитеся, полюбитеся!
Полюбитеся, подружитеся!
Подружитеся, поцелуйтеся!

В некоторых местных традициях девушки, чтобы стать кумами, три раза обходили дерево, взявшись за руки, или под «воротами» из двух берез.

Кумление сопровождалось обменом вещами: кумушки дарили друг другу на время или навсегда ленты, бусы, серьги; обменивались и предметами одежды — платками, венками, головными уборами, передниками и даже всем «платьем». Во Владимирской губернии девушки на время праздничной трапезы после кумления надевали женские головные уборы, а молодки — девичьи. У русских известен также обычай обмениваться волосами: во время кумления девушка вырывала у себя волос и клала его на голову своей куме, которая делала то же самое. Предметами одаривания были обрядовые блюда — куличи и яйца, окрашенные в красный или желтый цвет. Сразу после обмена крестами и дарами участницы обряда называли друг друга «сестрами», «кумами», «подругами». Отношения кумовства-посестримства нередко сохранялись на всю жизнь, на год, но чаще всего они заканчивались при первой же ссоре или после второй части обряда — раскумления.

Во многих местах «кумой» величали и березку, которой отдавали свои ленты и украшения. На Орловщине при этом пели, обращаясь к деревцу:

Покумимся, кумушка,
Белая голубушка,
Чтоб нам не браниться,
А весь век дружится!

После кумления участницы под березкой устраивали в складчину трапезу, во время которой обменивались пожеланиями: каждой присутствующей желали того, что соответствовало ее возрасту и семейному положению. Девушкам-подросткам говорили: «Еще тебе подрасти, да побольше расцвести!»; девушкам постарше и заневестившимся желали: «До налетья косу тебе расплести надвое! Чтобы свахи и сваты не выходили из хаты, чтоб не сидеть тебе век по подлавочью»; женщинам — «На лето сына родить! На тот год сам-третий тебе быть», то есть родить двойню.

Иногда по завершении кумления, происходившего тайно, без «зрителей», на трапезу приглашали парней и молодых мужчин. Они приносили подарки — сласти и хмельные напитки, а девушки угощали их яичницей. После трапезы молодежь расходилась гулять парами; причем девушка сама выбирала парня и на глазах у всех, не стесняясь, обнималась с ним. Такое поведение было позволительно лишь в этот праздничный день.