Е. Мадлевская - Русская мифология. Энциклопедия

• Название: Русская мифология. Энциклопедия
• Автор: Е. Мадлевская
• Издательство: Эксмо, МИДГАРД
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-13535-9

Русская мифология — совершенно особый мифологический мир. Этот мир рано утратил свои божества — сохранились лишь перечисления имен и упоминания в летописях о низвержении «идолов» — и обратился к Белому Богу. Однако христианство не сумело вытеснить из народного сознания представление о «соседях» — многочисленных домашних, полевых, лесных, водяных и других духах, которые издавна соседствовали с человеком. Так сложилась уникальная ситуация двоеверия, составившего основу русской мифологии. Как был сотворен белый свет и возникли славянские и «чужеземные» народы; откуда «есть пошла земля Русская»; как поклонялись богам, умилостивляли лесных и водяных духов, почитали святых, совершали семейные обряды и справляли общие праздники — обо всем этом и о многом другом рассказывается на страницах этой книги.

---

С троицкой березкой были связаны поверья. В Костромской губернии верили, что девушка, вставшая быстрей других под завитую березу, первой выйдет замуж. Здесь же полагали: если сесть в тень троицкой березки и загадать желание, оно обязательно исполнится.

Таким образом, использование березы в троицких обрядах обусловливалось представлениями об образе этого дерева как воплощении плодородия, как объекте, соединяющем мир живых и мир мертвых и мифологических существ как родовом центре, который в древние времена соотносился с божеством-предком, прародительницей, покровительствующей женщинам.

Береза играла немалую роль и в обрядах жизненного цикла. В брачной обрядности в центральных и поволжских губерниях она нередко использовалась в качестве свадебного атрибута — украшенного деревца, являвшегося символом и каждой конкретной невесты, и девичьего круга в целом. На Русском Севере береза была обязательным атрибутом при подготовке бани невесты: ветки деревца втыкали в потолок и стены бани; дорогу к ней «торили» убанченными веточками; украшенный березовый веник укрепляли на верху бани. Для осуществления предсвадебного омовения невесты старались выбрать березовые дрова.

В восточнославянской похоронной традиции березу использовали непосредственно при подготовке «места» для покойника: гроб чаще всего застилали березовыми листьями или вениками, ими же набивали и подушку, которую клали умершему под голову. Березу сажали также на могиле.

Кроме продуцирующих и посреднических качеств, береза в народных представлениях наделялась защитными свойствами. После использования веток березы в весенне-летних обрядах, их не выбрасывали просто так, а затыкали под крышу дома на чердаке, веря, что они могут защитить жилище от молнии. В Московской губернии троицкую березку оставляли в поле, чтобы уберечь посевы от градобития. Накануне дня Ивана Купалы ветки березы втыкали над дверями хлевов, чтобы ведьмы, особенно активные в это время, не навредили скоту.

Целебные свойства березы широко использовали в лечебной магии. У русских больного отводили к березе, скручивали ее ветки и грозили ей не отпускать их до тех пор, пока болезнь не отступит. В Тобольской губернии для изгнания лихорадки срубали березовое дерево и волочили его по дороге за село. Во многих местах под березу было принято выливать воду после мытья больного ребенка. В заговорных текстах болезни нередко отсылаются именно под это дерево: «не пойдешь, жаба добром, — обую жабу в бе-резовы лапти, в ременные оборы и брошу жабу под березов куст, чтобы не болело, чтобы не щемило». Особенно целебными считали почки, ветки, листья, кору, сок березы, наросты на стволе. Освященными в церкви в календарные праздники ветками хлестали больного, чтобы сообщить ему силу растения. Из почек, листьев и наростов изготавливали отвары от разных болезней. Березовый сок издавна считался омолаживающим и очищающим средством. Весной, особенно в праздничные дни, девушки и женщины пили сок и умывались им для красоты и здоровья.

Посредническая роль березы в мифологической картине мирового пространства объясняет противоречивые представления о ней в народных поверьях. Так, на Русском Севере место, где стояли когда-то березы, считалось несчастливым. На таких местах никогда не ставили домов. В Полесье в некоторых местах существовал запрет сажать березу рядом с домом, так как, по поверьям, на хозяев нападут болезни и вся семья вымрет. Вместе с тем в народных легендах береза выступает как благословенное дерево, так как она укрыла от преследований черта св. Пятницу. В любом случае многочисленные описания обрядов и действий с березой свидетельствуют о глубоком почитании этого дерева.

Иван-да-марья

У восточных славян цветок иван-да-марья являлся символом купальских празднований. Во многих местностях у русских он известен также под названиями «цветок Купалы», «купавка»,

«купальница», «Иваньковский цвет». Белорусы называют его «брат и сестра» и «цветок плача», а украинцы — «братками».

Происхождение этого цветка у восточных славян и некоторых народов, соседствующих с ними — поляков, литовцев, связывается с фольклорным мотивом наказания брата и сестры за инцест — кровосмесительный брак. Так, у русских известно поверье о превращении брата и сестры, вступивших в запретную связь, в цветок, который, соответственно их именам — Иван и Марья, так и стал называться иван-да-марья. У украинцев и поляков широко распространены легенды с близким сюжетом: брат и сестра, разлученные в детстве, долго ходили по свету, а встретившись, не узнали друг друга, поженились и лишь позже узнали, что они брат и сестра. От стыда и горя они превратились в траву, цветы которой — синего и желтого цвета. В фольклоре всех восточных славян встречаются баллады и песни, в которых рассказывается о том, что брат и сестра едва не поженились или уже повенчались, но перед брачной ночью узнали о своем родстве:

А в скресенье венчали,
В понедельник спать клали.
Стал пытати детина,
Якого роду девчина.
«Я с Киева войтовна, По батюшке Карповна!»
Стала пытати девчина,
Якого роду детина:
«Я с Киева войтович, По батюшке Карпович!»
«Ах, и где ж тому было,
Чтоб сестра за брата шла?
Сестра за брата не йдет,
А брат сестру не берет!
Мы пойдем у поле,
Мы скинемся травою
А что братец с сестрою!»

Эти баллады чаще всего использовались в качестве купальских песен. Невольное нарушение брачного запрета, встречающееся в обрядовых песнях на этот сюжет, соотносится с бытовавшими в народе рассказами о том, что в купальскую ночь в древние времена снимались запреты на любовные отношения между всеми мужчинами и женщинами. Этим обычаем объясняется и тот факт, что инцестуальные мотивы являются наиболее частыми именно в купальских песнях. Широко был распространен, например, купальский песенный сюжет о брате, который хочет убить свою сестру-соблазнительницу. В другой песне делается акцент на том, что инициатива в предложении инцеста принадлежит сестре:

Ходит коник
Вороненький.
На том коне <…>
Иван сидит,
За ним Марья <…>
Вдогон бежит:
«Постой, Иван <…>
Скажу нечто! <…>
Тебя люблю <…>
С тобой пойду!
Загадаю <…>
Три загадки.
А что растет <…>
Без кореня?
А что горит <…>
Без полымя?
А что бежит <…>
Без повода?»

В этой песне содержится архаичный мотив разгадывания загадок космогонического характера (в данном случае разгадка — камень, сажа, вода), который в мифопоэтических текстах имеет отношение к теме испытания на знания, свидетельствующие о готовности к браку.

Сопоставив фольклорный и обрядовый материал восточных славян с мифологиями других народов, исследователи пришли к выводу, что в основе легенд, поверий, купальских песен об инцесте, в том числе и текстов о происхождении цветка иван-да-марьи, лежит архаичный миф о близнецах, один из которых — Иван — связан с жизнью и огнем, а другой — Марья — со смертью и водой. Их отношения в обрядовых песнях соотносятся с древним мотивом брачного поединка огня и воды, то есть именно тех противостоящих друг другу природных стихий, которые имели первостепенное значение в купальской обрядности.

Песни о происхождении цветка иван-да-марьи, связанного с нарушением брачного запрета между братом и сестрой, исполняли в купальскую ночь, пока не сгорало колесо и не затухал обрядовый костер.

В украинских поверьях этот цветок является символом спасения от любви людей, близких по крови. У русских иван-да-марью наряду с некоторыми другими травами использовали для изготовления венков — девичьих головных уборов купальского праздника. Бросая эти венки в воду, девушки гадали о своей судьбе: если венок прибьется обратно к берегу, значит, в этом году остаться в девушках; уплывет к другому берегу — к замужеству; ну, а если венок потонет — гадающую ждет смерть. В Санкт-Петербургской губернии девушки, совершая ритуальное омовение в день Ивана Купалы, входили в воду с цветами иван-да-марьи и отпускали их: если цветок тонул, это предвещало смерть.

Как и другие травы, цветок иван-да-марья в день летнего солнцестояния, когда природа достигала наивысшего расцвета, обладал, по народным представлениям, магической силой, которой крестьяне старались успеть воспользоваться. Повсеместно в день Аграфены Купальницы и Ивана Купалы в лесах и полях собирали травы и цветы. Как правило, за ними отправлялись девушки и молодки — вышедшие замуж в текущем году. В Псковской губернии они, ходили по полю в «рядок» — взявшись за руки, пять-шесть человек — и, собирая растения, обязательно пели: