Тиамат - ЭКЛИПСИС

• Название: ЭКЛИПСИС
• Автор: Тиамат
• Жанр: Эротика

Фэнтези-роман в эроническом жанре (эротико-ироническом). Любовный треугольник: аристократ, эльф, варвар. Все трое мужчины. Собственный оригинальный мир, романтика пополам с цинизмом, как руки, что слились вместе, как завершение пути и его начало.

---

По прибытии в Кимдисс у Кинтаро открылась рана на бедре, полученная в Искендеруне: то ли придворный маг схалтурил во время лечения, то ли вождь разбередил рану за два дня в седле от портала до Кимдисса. А может, всему виной был влажный жаркий климат. Альва почти неделю не выпускал степняка из постели единственным доступным ему способом – оставаясь в ней сам. Благодаря (или вопреки) такому лечению рана, наконец, затянулась, и они принялись бродить по городу втроем, разглядывая дома и статуи, пробуя местные кушанья и напитки и решая, что делать дальше.

Итильдину очень нравилось в окрестностях Кимдисса – зелено, тихо и малолюдно. Храмы и прочие каменные постройки были искусно вписаны в пейзаж, а жилые дома строились из тростника в минималистском стиле, по принципу «вперед к природе»: открытая веранда, несколько стен и крыша, вполне в эльфийском духе. Отличие было только в сваях, спасавших дома от сырости, наводнений и змей. И в звуке, который редко можно было услышать под сенью Грейна Тиаллэ, зато в Джинджарате почти каждую ночь – убаюкивающий перестук дождя по тростниковой крыше. И листьях, похожих на огромные разрезные опахала, заглядывающих на веранду с улицы.

А Кинтаро очень нравилось в оружейных лавках Кимдисса, среди разложенных и развешанных кругом мечей, сабель, длинных ножей дымчатой стали, с гладкими и узорчатыми лезвиями, которыми можно было перерубить обычный клинок, как деревяшку. Говорили, что сделать кимдисский клинок все равно что ребенка выносить: три месяца выплавляют сталь, три месяца куют лезвие и три месяца его закаляют. Еще говорили, что кимдисский клинок разговаривает с хозяином и дает ему советы, что он обладает собственной волей в поединке, что его невозможно украсть или потерять. Да, много чего говорили про кимдисские клинки. Что точно было правдой – стоили они целое состояние и были очень редки. А все потому, что джарские оружейники никогда не продавали их перекупщикам. Хочешь получить кимдисский клинок – изволь приехать в Джинджарат, и никак иначе. Нужно было обойти все лавки, подержать каждый клинок в руках, и один из них сам тебя выберет. Мало кто был способен расстаться с таким приобретением, даже в самых стесненных обстоятельствах. И купленный у прежнего хозяина клинок удачи владельцу не приносил. Можно было еще выбрать оружие в подарок тому, кто тебе дорог и близок, чьи боевые привычки хорошо знаешь.

Альва загорелся идеей обзавестись оружием из кимдисской стали. Он уже приобрел два парных клинка и отправил своей белобрысой полковнице в Селхир. Итильдин тоже поглядывал на длинные узкие сабли, изогнутые на манер эльфийских, но он был лучник в душе и не слишком рвался менять стрелы на сталь. А Кинтаро вполне был доволен своим мечом. Настоящий степной атаринк – тяжелый и длинный прямой меч из особо прочной стали – передавался в степи от воина к воину, и владели ими только самые достойные. Неизвестно, кто и когда ковал атаринки, откуда они взялись у эссанти. Старые воины рассказывали об этом всякие байки. Впрочем, оружие Кинтаро всегда любил и не отказался бы от второго меча, однако ничего по душе и по руке ему не нашлось. Как и рыжему, который искал для себя что-то необычное, уникальное, не пропуская ни одной лавки и тиская каждую подвернувшуюся рукоятку меча.

Раньше Кинтаро не замечал за Альвой страсти к оружию. По всей вероятности, так давала о себе знать пережитая горячка смертельного боя. Вождь чувствовал это по себе. Напряжение окончательно отпустило его только через неделю после боя на улице Зейнаб. Кинтаро снова и снова расспрашивал, как все случилось. Сколько их было, как они напали, чем были вооружены… Итильдин терпеливо отвечал, припоминая даже самые незначительные подробности. Альву расспросы степняка раздражали. Он не боялся встречаться лицом к лицу с опасностью, но вспоминать о ней потом не любил. Хватит и того, что несколько ночей подряд он метался и вскрикивал во сне, успокаиваясь только в крепких объятиях Кинтаро. Движимый чувством вины, вождь не отпускал его от себя ни на шаг и сопровождал даже в соседнюю лавку за солью, хотя ясно было, что реальная опасность появится еще нескоро, если появится вообще.

Глядя на рыжие кудри Альвы, Кинтаро против воли вспоминал горящий дом и мостовую, залитую кровью. И много дней прошло, прежде чем он перестал вспоминать.

Кинтаро проснулся посреди ночи, как будто его потрясли за плечо. Рядом тихо и ровно дышал во сне кавалер Ахайре. Кроватей в местных домах не водилось, они спали на полу, на широком матрасе, на котором места хватало всем троим. Сейчас другой край матраса пустовал. Кинтаро прекрасно знал, что эльф почти не нуждается во сне. Но обычно он не бродил по ночам, предпочитая быть поближе к Альве, а уж чем занимался при этом – фиг знает. Может, грезил, а может, размышлял. Или бездумно наслаждался теплом тела, звуком дыхания, прикосновением к коже спящего.

Интуиция подсказывала Кинтаро, где он найдет эльфа. Он встал и вышел на веранду.

Итильдин сидел на перилах, обняв руками колени, опираясь затылком о столб, поддерживающий крышу, и смотрел в ночь. Лунный свет, проходя сквозь бесконечные дождевые нити, окутывал легкой призрачной дымкой его силуэт. Погруженный в свои мысли, он словно бы и не заметил появления Кинтаро.

Эссанти подошел ближе. Душевной чуткостью он не отличался, но тут любой бы догадался: что-то не так. Без лишних церемоний он взял эльфа за подбородок и повернул лицом к себе.

– Нечего делать вид, будто меня здесь нет.

Он коснулся нежной щеки и ощутил под пальцами влагу.

Эльф дернул головой, высвободившись, и снова отвернулся.

– Давай, колись, куколка. Что случилось?

Итильдин молчал, только пальцы его беспокойно подрагивали. Тогда Кинтаро сгреб его за плечи и развернул к себе. И не выпустил.

– Ты же не будешь врать, что просто сидишь тут и любуешься на чертов дождь.

«Если он и сейчас промолчит, – подумал Кинтаро, – я буду трясти его, пока не вытрясу ответ». Было что-то зловещее в упорном молчании эльфа, который обычно не скупился на колкое словцо по адресу степняка. В конце концов, не хотел бы разговаривать, послал бы открытым текстом, не постеснялся.

– Мне было видение. Этой ночью, – сказал наконец эльф и поморщился, когда пальцы Кинтаро впились в его плечи. – Не об Альве, – добавил он поспешно, отвечая на невысказанный вопрос.

– Ты говорил, что видения не касаются твоей собственной судьбы. Ну, или как-то так.

– Я видел тебя, – голос эльфа дрогнул. – Я видел, как ты лежал мертвый, и черный зверь пожирал твою печень.

– Это не видение, а твои девичьи мечты, – насмешливо промурлыкал степняк, притягивая его ближе.

– Идиот. – Итильдин сердито дернул плечом. – Ты дважды спас жизнь Альве и мне. Думаешь, я по-прежнему желаю тебе смерти?

– Тогда чего же ты ревешь? – шепнул ему Кинтаро в самое ухо. – Оттого что зверь с тобой не поделился?

– Пусти. Ну пусти же. – Итильдин попробовал оттолкнуть его руки, но без особой настойчивости, и степняк его не выпустил. – Я не понимаю… Я вообще не должен такого видеть! Только не о тебе! И еще… это было так… смутно, мимолетно… мой дар ослабел, должно быть… – Он вдруг уронил голову на плечо Кинтаро, и стало ясно, что он вконец измучен страхом и сомнениями.

– Ну вот что, куколка. Расскажи толком, что ты видел.

– Берег реки. Джунгли, как на сто лиг вокруг. Полная луна, и… Зверь над тобой, вроде леопарда, но весь черный… вся морда в крови, и с клыков… – Итильдина передернуло. Он замолк.

Молчал и Кинтаро. Все это ему очень не нравилось.

Полнолуние должно было наступить через четыре дня. В это время они как раз держали бы путь через джунгли в деревушку Уджаи, где делают какие-то уникальные клинки. Об этой деревушке обмолвился один из мастеров-оружейников, которых Альва совершенно замучил расспросами. Правда, в чем состояла уникальность уджайского оружия, понять было трудно, потому что мастер владел всеобщим в количестве едва ли десятка слов, но что во всем Джинджарате не найти ничего подобного, рыжий разобрал, и этого оказалось достаточно. Припасы, лошади – мигом все было готово.

– Мы не должны ездить в эту деревню. Случится что-то ужасное, но я не могу понять, что… не могу… Ты помнишь, как отказывались проводники? Как будто боялись чего-то. А тот, который согласился, запросил вдесятеро.

– Да уж, видать, дыра страшная эта деревня.

– Мы не должны туда ездить, – упрямо повторил эльф. – Ты не должен. Откажись. Альва без тебя не поедет.

– Чушь. Еще как поедет.

– Уговори его остаться. Ты можешь быть очень… убедительным, когда хочешь.

– Не стану я прятаться, ясно? Мы поедем в эти чертовы джунгли, и пусть местное зверье держится от нас подальше. Ха, кто еще чью печень сожрет!

Против воли по губам эльфа скользнула улыбка. Он вздохнул с облегчением, невольно заражаясь беззаботной уверенностью варвара. Степняки-энкины – куда более страшные звери, чем любой обитатель здешних джунглей, а они вдвоем положили их немало.