Тиамат - ЭКЛИПСИС

• Название: ЭКЛИПСИС
• Автор: Тиамат
• Жанр: Эротика

Фэнтези-роман в эроническом жанре (эротико-ироническом). Любовный треугольник: аристократ, эльф, варвар. Все трое мужчины. Собственный оригинальный мир, романтика пополам с цинизмом, как руки, что слились вместе, как завершение пути и его начало.

---

– Эта ночь больше никогда не повторится, – прошептал он, и всем троим почему-то стало грустно.

Вблизи Ихоры Бхарапутра разделялась на два рукава. В правую протоку заходили только мелкие барки, такие как «Митху». Вскоре показался ветхий деревянный причал, с барки на него перекинули мостки, и путешественники с комфортом сошли на твердую землю. На обратном пути – через неделю или около того – капитан обещал их захватить. Барка отчалила и скоро исчезла из виду. Путешественники остались одни на пустынном берегу, под покровом леса.

– Не похоже, что здесь кто-то живет, – нарушил молчание Кинтаро.

Увы, он был прав. Ихора, небольшая деревенька сборщиков смолы, оказалась давно заброшенной. Полуразвалившиеся дома без крыш почти совсем скрылись под покровом зелени. Кругом стояла тишина, нарушаемая только отчаянным щебетом птиц.

– Не нравится мне все это, – проворчал эссанти, сдвигая рукоятку атаринка ближе к плечу.

Они обыскали руины деревеньки и не нашли ни следа человека. Было очевидно, что покинули ее не меньше года назад. Альва высказал предположение, что попросту кончилась смола, и подозрительный Кинтаро успокоился. В окрестных зарослях не ощущалось присутствия хищных зверей, полнолуние два дня как прошло – словом, можно было расслабиться. Правда, Итильдин настоял на том, чтобы нести караул всю ночь, но какая разница, если он все равно почти не спит.

Они заночевали в единственном доме, в котором сохранились остатки крыши, и утром, с первыми лучами солнца, двинулись в путь.

Девственные тропические леса Джинджарата по праву можно было причислить к одним из чудес света. Под их высокими величавыми сводами человек чувствовал себя как в храме самой Природы. Исполинские стволы деревьев, увитые лианами, вздымались будто колонны. Почва, покрытая разноцветным, слабо светящимся мхом, пружинила под ногами, листья лиан и кустарников, словно широкие зеленые ладони, прикасались к плечам в дружеском приветствии. Неумолчный шум наполнял джунгли: шепот дождевых капель, стекающих по листьям, крики обезьян, птичий гомон, шорохи лесных обитателей, пробирающихся сквозь заросли. Кавалер Ахайре, ценитель прекрасного, не уставал вертеть головой, и даже родившийся в лесу Итильдин выглядел ошеломленным. Здесь было на что посмотреть! С лиан свисали цветы ярчайших расцветок, словно творения сумасшедшего художника. Среди деревьев порхали бабочки, похожие на птиц, и птицы, похожие на крылатых ящериц. Людей они совсем не боялись – это лишний раз доказывало, что Ихора опустела давным-давно.

Двигаясь на запад, к закату они вышли к холму, над которым вилось с десяток дымков – без всякого сомнения, искомая деревня Уджаи. Лес поредел, появилось что-то вроде дороги с еле различимыми колеями от тележных колес. Стали попадаться и другие следы человека – надрезы на коре деревьев, срубленные стволы. У поворота дороги они наткнулись на очередной образчик джарского религиозного искусства – грубо высеченную из камня скульптуру существа, в целом напоминавшую человека, если бы не оскаленная клыкастая пасть и прижатые кошачьи уши. Дальше начинались поля, расчищенные огнем и топором, засаженные сладким картофелем, а потом показалась деревенская ограда и крыши домов, крытые тростником и пальмовыми листьями. Кругом все дышало мирной патриархальной безмятежностью. Спящая у ворот собака приоткрыла один глаз, проводила путешественников ленивым взглядом, брехнула пару раз для порядка и снова уронила голову на лапы. Ведя коней в поводу, они вошли в резные деревянные ворота.

Первыми новоприбывших заметили дети. Как видно, не утратив еще способности удивляться, они бросили свои игры и смотрели на них, открыв рты. Альва улыбнулся, и они заулыбались в ответ. Взрослые, занятые разнообразной домашней работой, приветливо кивали гостям, иногда махали руками, но отрываться от своих дел не спешили.

Всего в Уджаи было дворов сорок-пятьдесят. Несколько строений безошибочно распознавались как кузницы, это вселяло надежду, что они прибыли по адресу. Деревня была небедной – по крайней мере, шныряющие между свай черные джарские поросята выглядели упитанными, а сами жители – здоровыми и довольными. Однако от внимания Кинтаро не ускользнуло, что кое-кто из них носит шрамы, явно от звериных когтей, и даже в пределах деревни ходит вооруженным.

В центре Уджаи росло огромное вековое дерево вроде платана. Его крона накрывала всю деревенскую площадь. Здесь же, у корней, из горла каменной рыбы бил источник. Вода стекала в бассейн, а избыток ее по деревянному желобу бежал вдоль улицы.

Вокруг Кинтаро, Альвы и Итильдина понемногу начала собираться толпа. Видимо, невозмутимые джарцы сперва неспешно закончили дела, а потом решили посмотреть на гостей поближе. Ненавязчивое дружелюбие джарцев давно вошло в поговорку. Они радостно улыбались и что-то говорили на своем щебечущем языке, сопровождая речь плавными жестами, от которых позвякивали серебряные браслеты на запястьях. В Уджаи носили только серебряные украшения: золото, по всей видимости, ими не ценилось, как практически всюду в Джинджарате. Именно потому Альва привез в качестве валюты серебряные слитки. «На здровье!» – старательно произнес молодой джарец, по виду воин, явно гордясь своим знанием всеобщего. Пожилая женщина приблизилась мелкими шажками к Кинтаро, приподнялась на цыпочки – ее макушка едва достала высокому эссанти до груди – и с восхищенным цоканьем погладила его бицепс. Юная девушка, краснея – удивительно, но даже на темной коже джарцев был заметен румянец! – жестом попросила Альву нагнуться и надела ему на шею цветочную гирлянду. Женщина с улыбкой протянула им кувшин с молоком, а мужчина – оплетенную бутыль с пальмовым вином. Пухленький голый малыш дернул Итильдина за тунику и вручил ему банан. Альва расхохотался:

– Наверное, они думают, что ты худой и недокормленный!

Он снял с лошади один из тюков, раскрыл его и разложил на скамье у источника подарки для жителей деревни – разные мелочи, купленные в Кимдиссе, вроде стеклянных бус, ножниц, зеркалец, заколок для волос и шитых бисером кошельков. Уджайцы заулыбались еще сильнее. Без толкотни и спешки они стали выбирать понравившиеся вещи. Тем временем несколько человек отвели путешественников к большому дому и жестами показали, что они могут там поселиться. Дом был пуст и лишен всяких признаков пребывания постоянных жильцов. Было ясно, что гостеприимные джарцы построили его специально для странников.

Утром они обнаружили, что веранда уставлена тарелками, горшками и горшочками – с маслом, жареным бататом, сладким тростником и разными неопознанными местными кушаньями. Видно, каждая хозяйка спешила похвалиться перед гостями своими кулинарными способностями.

– В жизни не видел более мирного народа, – сказал Кинтаро, впиваясь зубами в поросячью ляжку и подмигивая девицам, глазевшим на него с другой стороны улицы. Девицы хихикали и толкали друг друга локтями. – Говоришь, они крепко наподдали Арислану?

– Было дело, – отозвался Альва. – Лет триста, что ли, назад. Халид Аставан Шахрияр вообще прославился своими великодержавными аппетитами. Успел оттяпать нынешнее Вер-Ло и часть Марранги. Но потом его погнали из Джинджарата, войско взбунтовалось… Поди-ка подерись в джунглях, где лихорадка, ядовитые змеи, дикие звери, да еще туземцы прячутся в кустах и стреляют из духовых трубок отравленными дротиками.

Кинтаро подумал и сказал:

– Не хотел бы я с ними драться. Они такие маленькие, что по ним мечом хрен попадешь.

Днем их представили местному старейшине – тому самому оракулу, о которых за пределами Джинджарата ходили самые фантастические слухи. Седой старик выглядел до крайности изможденным, и причина стала понятна, когда из дверей его дома вынесли носилки с больным крестьянином. Должно быть, старик не отходил от него несколько дней, разрешив перенести домой, только когда опасность миновала. Он еле поднял иссохшую руку, чтобы поприветствовать гостей. Но глаза у него были по-молодому живые и цепкие. Когда взгляд его остановился на эльфе, тот вздрогнул и в замешательстве сдвинул тонкие брови, словно прислушиваясь к чему-то, потом поклонился и произнес на всеобщем:

– Благодарим за гостеприимство и теплые слова.

Старик кивнул, повернулся и ушел в дом. Альва толкнул Итильдина плечом:

– С чего ты взял, что он понимает всеобщий? И что еще за теплые слова?

– Он сказал, что рад приветствовать нас в Уджаи. И что давно сюда не забредали путешественники. «Слышащие», так он выразился, – должно быть, местная идиома.

Альва посмотрел на него внимательно, помолчал и осторожно сказал:

– Знаешь, Динэ, я могу поклясться, что старик не произнес ни слова.

– Это глюки, куколка, – хохотнул Кинтаро. – Может, они чего добавляют в еду?

– Но я собственными ушами слышал… – начал Итильдин и умолк. Он уже и сам был не уверен, что в самом деле что-то слышал. Он растерянно пожал плечами и направился вслед за Альвой в сторону одной из кузниц, замеченных ими вчера.