Святослав Рыбас - Красавица и генералы

• Название: Красавица и генералы
• Автор: Святослав Рыбас
• Жанр: Историческая проза

Аннотация издательства: Роман о белом движении на Юге России. Главные персонажи - военные летчики, промышленники, офицеры, генералы Добровольческой армии. Основная сюжетная линия строится на изображении трагических и одновременно полных приключений судьбах юной вдовы казачьего офицера Нины Григоровой и двух братьев, авиатора Макария Игнатенкова и Виталия, сначала гимназиста, затем участника белой борьбы. Нина теряет в гражданской войне все, но борется до конца, становится сестрой милосердия в знаменитом Ледяном походе, сделавшимся впоследствии символом героизма белых, затем снова становится шахтопромышленницей и занимается возрождением своего дела в условиях гражданской войны. Ее интересы входят в противоречие с требованиями белой администрации, которая стремится только к удовлетворению военных потребностей. Роман "Красавица и генералы" впервые в отечественной литературе показывает историю белого движения на малоизвестных материалах, он лишен привычных стереотипов.

---

- А вы ему хотилы дать якесь свое платьечко - спросила у нее Леська. Зачем ему? - Ее глаза загорелись надеждой на подарок.

Напрасно Анна Дионисовна убеждала, что никакого платья она не собиралась отдавать, Леська насупилась и явно не поверила ей.

После этого она уже не рассказывала Анне Дионисовне о раненом и избегала смотреть в глаза. Конечно, Анна Дионисовна поняла, кто смутил простую душу молодой селянки. Она не раз мысленно посылала супругу "пса кров!" за такого постояльца и молила Бога, чтобы Виктор устоял перед искушением.

Ей казалось, что сын сразу бы поставил Рылова на место. Во всяком случае, Витя смог выставить обнаглевшего Миколку, даже не утруждаясь объяснением и не отвечая на "изменника, предателя!". Она гордилась, что Виктор в эту смутную пору не испугался мести. Но куда это вело? Она не могла без страха заглядывать в те темные дали, где супруг среди нужды и пьянства видел Прометеев огонь. Она видела там начало русского бунта, о котором сказал Пушкина - бессмысленный и беспощадный.

От бунта не защитят и казачьи части, думала Анна Дионисовна, ведь они проявление того же бунта, только с другого бока; а нужен хозяйственный мир, чтобы у большинства был в этом мире свой интерес; кооперация нужна!

Она с надеждой ждала, чем закончится восстановление на григоровской шахте. Не упустила ли Нина важнейшего открытия, совершенного в дни рабочего управления? Надо отдать дело в аренду, и пусть сами собой управляют!

- Скажи ты ей, Витя! - сказала Анна Дионисовна сыну. - Есть единственный путь. Иначе - война.

Но нет, еще не дозрела Нина до этого пути. К тому же не верили ей, работать никто не хотел, чего-то ждали.

По поселку проезжали на конях нахохленные, закутанные в черные башлыки всадники с винтовками за спинами, они зорко поглядывали по сторонам - тоже не верили притихшим шахтерским балаганам.

С полуночи ветер нес колючий снег. Оттуда, говорили, шла злая сила, преданные большевикам красногвардейские части. Они состояли из самых отпетых, потерявших падежду и движимых ненавистью. Их несло мужичьим ветром из сумрачной, закрытой серыми тучами стороны для тризны мести на шахтерских могилах. Разве они могли думать о кооперативном пути?!

Анна Дионисовна боялась их и уже смотрела на Рылова как на возможного защитника.

- Викентий Михайлович, - обратилась она к нему, словно они прервали разговор. - Давно хочу спросить. Что будет с ранеными казаками?

Ее интересовала не только их судьба. Несколько казаков лежало в больнице, и среди них были тяжелые. Не надо было быть провидцем, чтобы догадаться, что станет с ними, попади они в руки врагов.

Но Рылов должен был знать, что, кроме мести, несет с собой взбунтовавшийся народ.

- Я им не завидую, - ответил Рылов.

- Понятно, - кивнула Анна Дионисовна. - Вам что-нибудь нужно?

- Что говорит ваш сын? Как настроены казаки?

- Не знаю, мы об этом не разговариваем, - в досаде произнесла она, видя, что его нисколько не тронуло ее обращение, что он даже хочет выжать из нее какие-то сведения.

Пожелав скорейшего выздоровления, прекратила разговор. Теперь было ясно, что она напрасно в короткие мгновения страха уповала на его защиту, он не вспомнит, что лежал в ее доме.

Перед рождеством приехал с хутора на простых санях Родион Герасимович, привез подарки. От него пахло лошадью, овчиной, дымом

- Хозяйка, кому колядовать? - зычным голосом спрашивал он, протягивая руки и обнимая сноху. - Щедрый вечер, свете тихий... Старая полную бендюгу подарков нагрузила. Как вы, живы?

- Живы, живы, - ответила Анна Дионисовна.

За Родионом Герасимовичем стоял Макарий в длинном тулупе, обросший мягкой бородкой, улыбался и внимательно смотрел незрячими глазами. Сердце Анны Дионисовны сжалось от вины, ведь она мало думала о старшем сыне.

- Макарушка, - спросила она, обняв его. - Как ты там? Проведать приехал?

- Маманя, я вертепщиком стал! - смеясь, ответил Макарий. - К нам мужик-беженец, притулился, он вертепщик, у него театр с куклами... Он меня учит.

- Комедия! - сказал Родион Герасимович. - А мы кабанчика закололи, сала, колбасы привезли... Ну чего в гороже стоим?

Она прижала руки к сердцу и смотрела на Макария.

- Маманя? - спросил он.

- Я здесь, - сказала она осипшим голосом. - Здесь, сыночек!

- Ну будет, - проворчал старик. - Совсем заморозишь. Давай до ваших вавилонов да греться будем!

Вошли, внесли мешки и торбы, Родион Герасимович пошел ставить лошадь, а Анна Дионисовна сняла с Макария тулуп, повела сына на кухню и усадила возле печи. Он осторожно протянул руку к теплу, боясь обжечься и желая определить границы печи. Кожа на костяшках и ногти были темны. Анна Дионисовна подвела его к умывальнику, вымыла ему руки, потом наклонила голову и вымыла лицо.

- Бороду завел, - сказала она укоризненно. - Как дядька старый.

- Как мне с бородой? - спросил он, подняв голову и прижимая к груди полотенце.

- Хорошо, - ответила она. - Только непривычно. Наверное, тебе трудно бриться?

- Бриться мне ни к чему. Я совсем чумазый, да? Ни бес, ни хохуля? Макарий протянул ей полотенце, заговорил о другом. - Скучно у нас. Вы тут чем занимаетесь? Как Витя? Нина? У нас вчера казаки гостевали, сено покупали, говорят, с рудничными настоящий бой был.

Анна Дионисовна начала рассказывать. Вернулся Родион Герасимович, стукнул дверью. Она пошла в коридор, привела его в кухню.

- Маманя сказала, бой вправду был, - вымолвил Макарий.

- Главное, нам не мешаться, - произнес Родион Герасимович. - Где Витька? Где твой коммуняка?

- Витя на Григоровке, - ответила Анна Дионисовна. - А у нас лежит раненый с того боя.

- Иван? - спросил старик. - Напросился-таки, бедаха?

- Нет, не Иван. Иван пошел в Никитовку к товарищами, - Анна Дионисовна выделила интонацией "товарищей", чтобы было ясно, что супруг должен был уйти и не надо его обвинять за это. - А здесь оставил раненого социалиста, большевика.

- Ну пусть, - согласился Родион Герасимович. - Куды ранен?

- В шею. Думали, помрет, очень уж слабый был, - сказала она. - Но живучий оказался. Злой, ничего не любит. Говорит, родом из дворян.

- Вот казаки его споймают - будет вам лиха, - предупредил он. - Слышь, Макар, кого тут ховают! Прямо - тьфу! Неразумная баба!

- Нечего ругаться, - обиженно ответила она. - Я бы поглядела, что бы на моем месте вы сделали? Макарий, он раненый, еле дышит, а там рудничных стреляют. Что я могла?

- Как, Макар? Что она могла?! - передразнил Родион Герасимович - Никак не должен Иван оставлять своего дружка. Ну пусть только вернется!

- Где Витя? Можно послать за ним? - вымолвил Макарий. Он улыбнулся мягкой умиротворяющей улыбкой: - Давайте поедем домой! Встретим рождество вместе.

Старик махнул в его сторону рукой и выразительно поглядел на Анну Дионисовну, давая ей понять, что ее сын тоскует в своем калечестве и не надо этого замечать.

- Возьмем Витю, - продолжал Макар - Я с вертепщиком вам покажу представление.

- Что за представление, Макарушка? - спросила она.

2

Вертепщик, низенький лысый бородатый большеротый человек, поставил вертеп на лавку, открыл ставни и зажег восковые свечи по бокам внутри. Запахло серой и церквой, задорно запела скрипка, ударил барабан, с запозданием заиграла гармонь - это дети вертепщика, мальчик лет двенадцати и девочка лет четырнадцати, и Макарий заиграли марш. Жена вертепщика, толстуха в зеленой кофте, вынимала из деревянного ящика куклы, вставляла шпеньками в пол вертепа, то в верхний ярус, то в нижний.

Оклеенная потертой голубой бумагой внутренность сцены с, нарисованной пещерой, овцами, яслями, в которых лежал младенец, заполнилась разными фигурками.

- Представление "Царь Ирод"! - объявил вертепщик.

Виктор никогда не видел кукольных спектаклей и со снисходительным любопытством наблюдал за началом. В руках толстухи мелькали фигурки священника в черной рясе, смерти с косой в руках, краснорожего, обшитого черной овчиной черта и еще много других фигурок, ярко и грубо раскрашенных. От представления веяло детской забавой, ставшей ремеслом.

Виктору горько было видеть брата рядом с детьми вертепщика. Но, кажется, только Виктор думал в эту минуту о невеселом. Все родичи и работники, сидевшие на стульях перед вертепом, были увлечены спектаклем. Хведоровна сидела чуть впереди, повязанная новым платком, и смотрела во все глаза, и на ее лице отражалось благоговение.

- Рождество твое, Христе, Боже наш, - пели кукольники.

Там, всего в нескольких верстах отсюда, тлели готовые вспыхнуть угли, а здесь в чистой горнице, в вечерней зимней тишине творилось старинное представление о деве Марии, младенце Иисусе и кровожадном царе Ироде.

Горит над пещерой вырезанная из фольги звезда, идут волхвы поклониться новорожденному. Ирод велит воину убить всех детей, - Виктор видит все это, знает, что это сказка, но ему становится жалко деток и он хочет мести жестокому царю.