Иван Шевцов - Свет не без добрых людей

• Название: Свет не без добрых людей
• Автор: Иван Шевцов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

Ряд животрепещущих проблем и вопросов, которые писатель поднимал в своих книгах двадцать лет назад, и сегодня не утратили жгучей злободневности. В частности - алкоголизм, спаивание народа.

---

Слова его показались Вере убедительными. И хотя она не очень верила в возможную удачу, а вернее, совсем не верила, все же решила зайти и выяснить еще раз.

О себе Роман говорил как-то уж очень просто. Живет вдвоем со своим младшим братом в квартире родителей. Отец его дипломат, работает в советском посольстве в одной стране. Сам он увлекается физикой и математикой. Любит спорт, особенно лыжи. Ну и, конечно, водный спорт, это ему "по штату положено". И повел разговор о друзьях-товарищах, о настоящей дружбе. О Радике Гроше говорил с презрением:

- Не ожидал, что он станет таким.

- А как вы думаете, Эллу он любит? - спросила Вера.

- У них своя модерн-любовь, - ответил Роман, - у всех этих, которые со сложным оптимизмом. Души сложные, а любовь примитивная, кошачья.

От Крымской до Маяковской ехали на троллейбусе. До Грузинской шли снова пешком по улице Горького.

- Завтра обязательно сходите в приемную комиссию, - напомнил Роман. - Можно я вам позвоню, узнаю, как ваши институтские дела?

- Позвоните, - как-то нерешительно ответила Вера и назвала номер своего телефона.

- Только вы не расстраивайтесь и не переживайте. Не получилось в этот раз, получится на будущий год. Я уверен.

- Откуда вы меня знаете? Нет, Роман, не повезло мне в жизни. Не повезло.

- Да у вас и жизни-то не было еще… Давайте завтра встретимся в вашем институте. Я буду вас там ждать. Хорошо?

Она решительно запротестовала:

- Ни в коем случае. Зачем? Я не знаю, в какое время поеду туда. Может, не завтра. Я совсем-совсем ничего не знаю, И вы меня не знаете, Роман.

- Знаю… Мне кажется, что я давным-давно вас знаю. И позвоню вам. Хорошо?.. Даже если вы скажете "не звони", все равно позвоню.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

На другой день она снова пошла в институт. В приемной комиссии ей официально сообщили, что она не принята, и возвратили документы. Пришлось еще раз пережить вчерашнее. И опять, как вчера, она не решилась сразу ехать домой. Не знала, как сказать матери. Пошла по Выставке почему-то тем же путем, что и вчера, очутилась в зоне отдыха, там, где встретила Эллу Квасницкую. Села прямо на траву, сидела в бездумном оцепенении, сидела бесконечно долго; люди, отдыхавшие невдалеке от нее, приходили и уходили, она продолжала сидеть, пока двое подвыпивших парней не уселись с ней рядом, причем один глупо спросил: "Девушка, здесь не занято?"

Она ответила машинально: "Пожалуйста, не занято", - и даже подвинулась, точно в каком-нибудь клубе. Но тотчас же опомнилась, встала и пошла по асфальтированной дорожке к воротам. Здесь, у высокой железной ограды, кончалась территория выставки, и сразу за воротами начинался Останкинский парк, столь же многолюдный, как выставка, только, пожалуй, более шумный и суетный. На берегу небольшого пруда, в зоне аттракционов все вертелось и кружилось в воздухе: карусели, качели, "чертово колесо". По пруду плавали лодки. Вера случайно остановилась у кассы лодочной станции. Она совсем не думала кататься, но пожилой мужчина, лодочник, спросил ее:

- Вам двухвесельную?

- Да, конечно, - ответила она торопливо и скорее машинально.

- Деньги в кассу платите, - подсказал лодочник и поволок весла к лодке.

Солнце скрылось за могучими дубами, весь пруд погрузился в синеватую тень, синева красила подступившие к пруду деревья и пару белых лебедей, величаво и независимо плавающих в своей зоне пруда, куда лодкам заходить воспрещалось. Только мельтешившие на фоне белесого вечернего неба пузатые самолеты-карусели да сетчатые корзины "чертова колеса", обрызганные последним лучом, горели жарко и броско.

"Ядовито", - мысленно подумала об их освещении Вера и вспомнила, что это излюбленное слово Константина Львовича.

И почему ей сегодня приходит на память отчим? Может, потому, что он первый "открыл" в ней актрису? Или просто потому, что они, будучи очень разными людьми, постоянно и открыто говорили друг другу любезные колкости, а в душе почти ненавидели друг друга. Что бы ни советовал Константин Львович, Вера делала наоборот. Наверно, попроси он Веру сохранить косу, она бы назло ему тотчас постриглась под машинку.

Из репродуктора лился серебристый голос о счастье, о любви, и он был так некстати: у Веры не было ни счастья, ни настоящей любви.

Вспомнились съемки. "Им нужна была моя коса, и ничего больше во мне нет. Пожарник снимался. У того была великолепная борода. Из-за бороды и он в кино попал, а небось тоже артистом себя считает".

Стучали весла соседних лодок, шныряющих то справа, то слева, того и гляди, столкнешься. Это отвлекало и раздражало. Вера подплыла к самому берегу, бросила весла и засмотрелась в воду, темную, на вид густую и холодную. Наверно, большая глубина. Почему-то разом вспомнились "Бедная Лиза" Карамзина и "Гроза" Островского. Черт знает, что может прийти в голову, - смешно и странно: бросались в воду, топились. А собственно, что тут странного и смешного? Вот так броситься вниз головой в бездонную холодную черноту и все. И нет тебя. И ничего нет - ни кино, ни мамы.

Вера вздрогнула, - не от мыслей своих, нет. Она услышала совсем рядом с собой очень знакомый голос, тот самый, который на съемках говорил ей: "Вы великая умница и реалистка". Она узнала его сразу:

- Нет, Надя, ты не должна была бросать сцену.

Вера посмотрела на берег. Недалеко от нее, под роняющими пепельный пух тополями, на скамейке спиной к пруду сидели двое: широкоплечий полный мужчина в светлом костюме и соломенной шляпе и женщина в сером платье и сиреневой кофточке, свободно накинутой на плечи. Сидела она, наклонясь вперед, и рядом с великаном казалась очень маленькой. На слова мужчины она не ответила, а он, - теперь Вера была убеждена, что это народный артист республики Посадов, с которым она снималась в кино, - продолжал красивым бархатистым баритоном:

- Помнишь, Надя, ты мечтала сыграть героическую роль… Ты ждала ее…

- Нет, я не стала ждать, - очень решительно и твердо прервала его женщина. - Я сама нашла свою роль.

Вера налегла на весла, и лодка удалилась от разговаривающих. Теперь не слышно было их слов. Вера думала о женщине. Кто она? Актриса, оставившая сцену? Мечтала о героической роли и сама нашла ее. Где, как, что это за роль?

Мелькают догадки и предположения, толпятся неверно и беспорядочно. Вера уже не может оторвать взгляда от двух людей, сидящих на скамейке. Она что-то должна предпринять, на что-то решиться.

Артист и его спутница встали. И тут только Вера сообразила, что ей нужно делать. Не к Тарасовой и Марецкой надо обращаться ей, Вере, а вот к этой еще не знакомой, но почему-то вдруг ставшей такой близкой женщине.

Вера встрепенулась, налегла изо всех сил на весла и поплыла к причалу. Быстро сдала лодку и побежала к скамейке. Но там уже сидели другие люди. Все еще не теряя надежды, Вера опрометью бросилась в сторону центрального выхода к шереметевскому дворцу.

Она бежала долго и наконец увидела могучую фигуру Посадова. Он шел, опираясь на толстую палку. Большая, гривастая, как у Сергеева-Ценского, голова его держалась величаво и осанисто. Он был один. Вера остановилась в растерянности, глаза искали сиреневую кофточку и узел темных седеющих волос, но женщины не было. Тогда она поравнялась с Посадовым и, замедлив шаг, подбирала нужные слова, чтобы обратиться с вопросом.

Алексей Васильевич Посадов, простившись с Надеждой Павловной, шел, погруженный в невеселые думы. Вдруг он почувствовал, что его кто-то догоняет. Он даже вздрогнул и остановился, осмотревшись. И тут недовольные, даже сердитые глаза его столкнулись с умоляющими большими серыми глазами Веры, на свежем юном лице которой светилась мольба, а маленькие розовые губы шевелились, будто шептали что-то несмело и нерешительно. Узнал ли он ее? Наверно, узнал. Вера заговорила первой:

- Здравствуйте… Вы меня не помните? Мы с вами в кино снимались.

- А-а-а… - протянул Посадов, все еще не стряхнув с себя прежние думы. - А-а-а… Коса-краса. Как же, как же.

- Вы меня простите, пожалуйста, - торопилась Вера, - мне очень неловко, но это нужно… Для меня это очень важно.

- Пожалуйста, ради бога, - пробурчал Посадов отходчиво, начиная искренне воспринимать волнение девушки. - Что же именно?

- Я хотела спросить вас о той женщине…

- О женщине? - Посадов снова нахмурился. - Это о какой же, позвольте?

- Что сейчас сидела рядом с вами.

- А-а-а, - понял он. - Ну и что же именно вас интересует?.. Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать. - И сам сделал три шага в сторону от аллеи.

- Кто она? - выпалила Вера свой главный вопрос.

- Кто она? - повторил негромко артист и затем, посмотрев на Веру прищуренными глазами, ответил многозначительно: - Ангел. Да, бывший ангел.

- Нет, я серьезно, - обиделась Вера.

- Серьезно? А почему, собственно, она вас интересует?