Ахмед Боков - Сыновья Беки

• Название: Сыновья Беки
• Автор: Ахмед Боков
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

Роман народного писателя Чечено-Ингушетии Ахмета Бокова «Сыновья Беки» – многоплановое произведение о событиях предреволюционных лет и Гражданской войны в Ингушетии.

---

Хасан рад, что саадов работник сбежал. Не то не миновать бы безвинному человеку беды. Правда, обидно, что люди благодарят его, а не Хасана, который поджег сено… Но тут уж ничего не поделаешь. А жаль! Ведь работник всего и сделал-то, что сбежал с перепугу!

Мысли набегают в голове у Хасана одна на другую. И вот он уже думает совсем не о том. На дороге вдруг показался всадник: «Уж не Саад ли?» Но это лесничий Элмарза. Попридержав коня, он заискивающим тоном спросил:

– Что делают здесь молодцы?

– Стоим и смотрим.

– Как здорово все сгорело, а? Дотла. Умеючи поджигали.

И оттого что обычно злобный и мрачный Элмарза говорил вдруг непривычно ласково и старался казаться добродушным, Хасан почувствовал во всем этом что-то неладное.

– Интересно, кто так хорошо сработал? – продолжал Элмарза.

– Люди говорят, работник Саада, – покосился на лесничего Хасан.

– Не думаю. Он едва ли посмел бы. – Элмарза внимательно посмотрел на Хасана, потом на Хусена. – А вы, никак, за дровами?

Хасан кивнул.

– Там, на опушке, не ваши? – Элмарза показал кнутовищем ту да, где братья сложили свои дрова. И, не дожидаясь ответа, добавил: – вы никого здесь не видали, когда рубили?

– Нет…

– Странно. Вы же не слепые. Здесь работали и так уж никого не видали…

– Мы не были в этом лесу.

– Как же не были? Разве это не ваши дрова?

– Нет, не наши.

Хасан при этих словах выразительно глянул на брата, боясь, как бы тот не проговорился. Но Хусен, видать, уже давно понял, что к чему: стоял как ни в чем не бывало с наивным видом и кивал головой в знак согласия на все, что говорил Хасан.

– А где же тогда ваши дрова? – недоверчиво спросил Элмарза.

– Нигде. Мы сегодня первый день идем.

Покосившись на лесничего так, что бровь изогнулась в другу, Хасан двинулся вперед.

Элмарза задумчиво посмотрел вслед мальчишкам, покачал головой и сказал:

– Горьковат сын Беки, не сжуешь…

Немного пройдя, Хасан обернулся. Элмарза все стоял как застывший.

– Похоже, он догадывается, что это моих рук дело… – Хасан положил ладонь на плечо брата. – А ты молодец. Молчал. Ничем не выдал нас, ни словом, ни движением.

– Я же не глупый, все понимаю, – гордый доверием Хасана, ответил Хусен.

У самого леса дорога расходится в разные стороны. И лес тут, если зажмурить один глаз, кажется охапкой сена на вилах.

Хасан свернул влево. О старом месте сейчас и помышлять нельзя. А заготовленные дрова, если никто не украдет, когда-нибудь можно увезти. Ну а украдут – так тому и быть.

18

Растянувшись от подножки Аюба ничком на земле и ударившись головой о камень, Касум потерял сознание. Ему сначала почудилось, что он летит в бездонную пропасть. Летит долго. Но вот наконец он в какой-то яме. Тело болит нестерпимо. Потом все исчезло. И Касум уже ничего не чувствовал: ни тела, ни боли, ни земли. Его и самого будто не стало. Он был во власти Саада и Аюба, и те могли делать с ним что хотели…

…Кто-то льет на Касума холодную воду. «А, это мать!» – подумал Касум. Она льет и гладит своей мягкой ладонью его лоб.

– Смотри, какой ты грязный, – говаривала она часто в детстве, когда купала его во дворе под тутовником.

Вода иногда бывала очень холодной, Касум дрожал и фыркал, а мать смеялась:

– Терпи, сын мой, твой дед и отец всю жизнь купались в ледяной горной воде. И оттого они были мужчинами, настоящими горцами…

Касум открыл глаза. Вокруг никого и ничего: ни матери, ни тутовника. Только высоко в небе висит большая круглая желтая дыня. Она похожа то ли на солнце, то ли на луну – Касум никак не разберет. Не поймет он и того, ночь на земле или день… Зубы стучат от холода…

И снова Касуму кажется, что он в горах, там, где родился, где мальчишкой скакал, словно косуля.

Его село раскинулось у чистого, ясного, как звезда, родника. И ручей, что течет сейчас под Касумом, кажется ему самым родником. Да, но почему он лежит в нем? И где мать, которая только что гладила ему лоб?…

Касум попытался приподняться. Но налитое свинцом тело не слушалось. Резкая боль пронзила бока. Ныла и спина.

«Что со мной происходит?» – недоумевал Касум. Всегда подвижный и сильный, он не может одолеть тяжесть своего тела…

Поднял голову, огляделся по сторонам. Дыня на небе закачалась, как от сильного ветра. Все закружилось, и Касуму показалось, что он снова летит в пропасть. Но в ту же минуту все остановились.

Касум зажмурился. Перед ним всплыли озверелые лица Саада и Аюба, и он вспомнил все!

Он не в родном селе. Это глубокий овраг неподалеку от саадова луга. Касум лежит в маленьком ручейке, что протекает по дну оврага. Только как же он сюда попал? Сам ли он дополз или Аюб с Саадом бросили?… Этого Касум никак не мог вспомнить.

Какое-то время Касум не двигался, собирался с силами. Наконец, сжав зубы до боли, повернулся и выполз из воды. И тут рука его коснулась чего-то мягкого. Он пощупал, посмотрел – это была его шапка. «Странно, что она не в воде!» – удивился Касум. Откуда ему было знать, что Аюб бросил ее здесь, чтобы потом закопать вместе с ним, заметая следы…

Новая попытка двинуться дальше была уже не под силу. Касум понял, что из оврага ему не выбраться, и, потеряв всякую надежду, снова повалился на землю. И грудь, и спина, и голова, и все нутро болели так, будто состязались в боли. К тому же холод: весь ведь мокрый, земля сырая и ночь туманная, осенняя. Зубы отбивают дробь.

Касум смотрит на желтую дыню в небе. Теперь он знает, что это луна. А если бы это было солнце? Тогда и согреться бы можно! Но все равно дыня утешает его. Касум видит луну! Значит, он жив.

Ночь показалась Касуму бесконечной. Только с рассветом, когда запели птицы, он пошевельнулся, приподнялся, хотел встать, но закружилась голова. И все же, превозмогая боль, Касум осмотрелся, ища место, где ему легче выбраться из оврага, и пополз. Надо во что бы то ни стало вылезти из этой могилы. В лесу можно разжечь костер, согреться, высушить одежду!.. Ни о чем другом он сейчас и думать не мог.

Касум отполз совсем недалеко, когда на место, где его вчера свалили, вернулся Аюб с тем, чтобы закопать «убитого». И кто знает, как бы все обернулось, если бы не крутой поворот оврага, куда успел свернуть Касум. Может, на этот раз Аюб уже без промашки отправил бы его на тот свет.

А Касуму очень хотелось жить. Это желание, что огонь в очаге горца, поддерживаемый кизяком, не давало угаснуть душевным силам Касума. Утро выдалось теплое. И чем выше поднималось солнце, тем больше клонило ко сну вконец измученного Касума.

Спал он недолго. Проснулся от резкой боли в боку. Тепло и короткий отдых сделали свое дело – Касум почувствовал прилив сил. Теперь он мог и приподняться. Уже сутки не державший во рту и маковой росинки, Касум вдруг ощутил голод и вспомнил о сумке с едой, которую он во время пожара вынес из шалаша и положил подальше. В ней оставался целый сискал и полкруга сыра. «Лежит ли она там, где я ее положил, или Саад с Аюбом унесли сумку с собой?» Но если она и там, какой с того толк? Касум не в силах добраться до нее. Да и будь он в силах – это небезопасно. Вдруг хозяин там, несдобровать тогда Касуму! Сааду причинен такой большой ущерб, что он убьет кого хочешь, не испугается. Каково ему теперь прокормить до весны свою отару!

Касум понимает, что хозяин во всем винит его. «Кто бы это мог сделать?» – спрашивал себя Касум. И тут же мысленно отвечает: «Мало ли у Саада врагов. Каждый второй в селе ненавидит его, ведь он всех притесняет и грабит, не задумываясь ни минуты».

Конечно, если бы Касум увидел, кто поджигал сено, он ни за что не дал бы сделать этого: как-никак третий год работает у Саада, печется о его хозяйстве, словно о своем. И ведь ни разу не провинился! Одно это должно было заставить хозяина задуматься, прежде чем обвинить работника, а он и разбираться не стал, зверем кинулся, как на самого лютого врага.

Саад – горец, Касум – тоже горец. Саад – мусульманин, и Касум – мусульманин. Два года назад, провожая Касума, мать и отцов брат советовали ему наниматься только к мусульманину, а не к гяуру-христианину. Вот тебе и мусульманин: в один миг забыл двухлетний честный труд Касума. Беки тоже был мусульманином, к тому же и односельчанином Саада. Но Саад убил его без страха и совести из-за паршивой овцы. Подумаешь, сломал ногу одной овце из огромной отары. Касум тогда разругался с другим Саадовым работником, Сайфутдином, за то, что тот донес хозяину об овце. «Когда-нибудь и Сайфутдин на своей шкуре познает, что от Саада доброго слова не дождешься, как ни гни на него спину», – подумал Касум.

Саад богатый, у него и сила и власть. Бедных он за людей не считает, а работников и вовсе.

Далеко в горах, в селе, что со всех сторон опоясано скалами, старая мать ждет Касума с деньгами. Ветхая сакля того и гляди завалится. Во дворе ни коровы, ни лошади. Вся надежда: вернется сын с заработком – и хозяйство поправится. Каждый день, наверно, поднимается она на ближайший пригорок посмотреть, не идет ли долгожданный? Может, и сегодня стоит там. А сын ее здесь, в чужой стороне, в глубоком овраге, едва не убитый, роется, как собака в мусорной яме на окраине села, и нет у него надежды выкарабкаться. Да и как он теперь пойдет к людям, к матери? Опозоренный, с пустыми руками?…