Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-383-2, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов — русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773–1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

1738–1759 гг.

А. Т. Болотов

Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков

Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова: Описанные самим им для своих потомков: В 3 т. Т. 1: 1738–1759 / Вс. ст. С. Ронского; Примеч. П. Жаткина, И. Кравцова. — М.: ТЕРРА, 1993.

Часть выпущенных глав добавлена по:

Издание: А. Т. Болотов в Кенигсберге (Из записок А. Т. Болотова, написанных самим им для своих потомков). Калининград, Кн. Из-во, 1990.

Остальные главы добавлены по первому изданию «Записок» (Приложения к "Русской старине", 1870).

---

На утрие, 11-го, выступили мы опять в поход и продолжали шествие свое Курляндиею порядочнейшим образом и побригадно следующим порядком: сперва шла бригада генерал-майора Вильбоа, состоящая из третьего гренадерского, нашего Архангелогородского и Ростовского полков. Там следовала бригада генерал-майора князя Василия Михайловича Долгорукова, состоящая из кирасирского наследника полку, да из пехотных Низовского, Бутырского и Выборгского полков, а напоследок бригада бригадира Нушерса, состоящая из Псковского, Апшеронского и Белозерского полков. Мы, перешед мили полтретьи, ночевали при мызе Экау, где находился разоренный каменный замок и мельница.

На другой день, 12-го, в вечеру, прибыли мы наконец к местечку Бовску и расположились по сю сторону оного для того, что чрез реку Немонт перейтить было не можно, и надлежало делать наперед понтонный мост. К утру, 13-го, он у нас и поспел тотчас, и мне в первый раз случилось тут видеть сей походный и летучий мост. Понтоны сделаны у нас были жестяные и выкрашены красною краскою, и как они сверх того все были ровны, то весь мост представлял наипрекраснейшую фигуру, и я не мог довольно зрением на него налюбоваться. В сей день перебиралась вся наша дивизия по оному и проходила чрез местечко без всякой церемонии. Вид сего курляндского городка, в котором я с младенчества жил, и напоминание всех мест, которые я тогда видывал, наводил мне приятное увеселение, и я не мог на них довольно насмотреться. Мы, перешед оное и переправясь чрез другую реку Муху вброд, стали неподалеку от оного лагерем, в виду вся дивизия.

В сем месте стояли мы двои сутки. 14 и 15, в которое время были мы не без дела. Нам велено было учиться экзерциции и пальбе, и командующие генералы смотрели наше искусство, из которых щедрый наш главный командир Лопухин подарил наших солдат несколькими червонцами. Напротив того бригадным нашим командиром господином Вильбоем, были мы не так довольны. Строгость и надменность его была нам не очень приятна.

Поутру в третий день. 16-го, выступили мы опять в поход, и вступили наконец в Польское королевство. Мы не могли преминовать, чтоб при сем выходе из своего отечества и знакомых земель несколько раз на него назад не оглянуться и со вздохом не сказать: "Прости, милое и дорогое отечество!.. велит ли Бог нам опять тебя видеть и когда-то это будет?" Некакие особливые и трогательные чувствия разливались тогда по всем частям нашего тела, и выгоняли против хотения слезы из глаз наших. Мы хотя старались оные скрывать, однако они были у весьма многих довольно приметными. Мы ночевали тогда, прошед немного первое польское или паче литовское местечко, называемое Жеисмен.

Как, 17-го, за обозами сделалась опять небольшая остановка, а к тому ж достальныя бригады не бывали, то положено было в сем месте передневать и сождаться с прочими. Поелику же наивеличайшую остановку и препятствие делала нам артиллерия, которой мы целый парк при дивизии своей имели, то отправлена она была сего числа наперед.

В следующий за сим день 18-го, случился тогда праздник Троицын день. И как главный наш командир был человек крайне набожный и богомольный, то не прежде мы выступили в поход, как отслушав в поставленных полковых церквах обедню, и потому прибыли в назначенный лагерь при другом местечке Линкове уже на рассвете последующего дня, 19-го. Однако принуждены были в тот же день иттить далее до третьего местечка, называемого Клавана; но в сем месте мы уже дневали, 20-го.

21-го, после полудня, пошла наша бригада опять в поход и шла до деревни Павикшни, куда, как пехота, так и обозы пришли уже в полночь.

В сем месте сделалась в обстоятельствах моих перемена. До сего времени был я все еще ротным командиром и правил ротою, что для меня было весьма и выгодно, ибо великая разница быть простым офицером, и начальником роты, а особливо в походе. Но тут занемог вдруг наш полковой квартермистр, господин Штейн, и надлежало выбрать для отправления должности его другого искусного и способного офицера. Во всем полку иного не нашли к тому способного, кроме меня. Я хотя и старался от того отбыть, но мне не помогло ничто, и я должен был, сдав роту свою другому прикомандированному поручику и приняв фурьеров в свою команду, ехать наперед для занимания лагерей. Перемена сия была мне досадна и нет. Я избавился чрез то неописанного того отягощения и скуки, которую имел до того, едучи всегда при роте своей верхом и на всякой версте останавливаясь. Нельзя изобразить, сколь досадна и отяготительна была, по непривычке, всем нам таковая медлительность и на всяком почти шагу остановка в походе. С утра до вечера, бывало, мы идем, но не более перейдем, как верст 10 или 15, а во все сие время не можно было никому от своего места при роте ни на один шаг отлучиться. Нередко случалось, что переломит пополам спину от беспрерывного сиденья на лошади, и устанешь так, что животу своему не рад. Мне много помогала еще новокупленная моя книга. Она бывала у меня всегда в кармане, и как скоро закричат: что "стой!", то принимался я за нее и продолжал чтение. По счастию, была очень любопытна, и я не мог уставать, ее читаючи. При помянутой же со мною перемене лишился я всех сих отягощений, и мне в особливости было приятно то, что я мог чрез то иметь для себя всегда более времени и покоя, ибо как переходы были очень малые, то будучи на свободе, не долго нам было переехать верст 15 или 12, и тогда по разбитии лагеря не оставалось нам ничего делать, и мы, дожидаясь своих полков могли, сколько хотели себе спать и отдыхать. Одним словом, мы имели столько свободного времени, что дошло скоро до того, что мне праздность сия уже и наскучила. И как я не привык без дела быть, то прочитав книги свои и полюбив оные очень, вздумал на досуге «Клевеланда» моего переводить и препровождать в том все праздное свое время. Упражнение сие произвело мне сугубую пользу, ибо, во-первых, занимаясь тем, не чувствовал я ни мало скуки; во-вторых, избежал чрез то необходимости делать сотоварищам моим, двум другим бригады нашей квартермистром, компанию, и ездить с ними в местечке и деревни, и там препровождать время в питье, гулянье, а нередко и в других шалостях непозволительных. Сотоварищами сими были у меня г. Кульбарс и г. Похвиснев. Первы был третьего гренадерского полка и служил вместо оберквартермистра; а второй Гостовского полку, и молодец нарочито ветреный. Кроме того, отправляя сию должность, имели мы и ту выгоду, что, приезжая в местечки всегда прежде полков, могли все нужное для своей провизии доставать и купить по вольной цене, а не втридорога, так как покупали мы до того времени, ибо не успевала дивизия куда приттить, как в один час все было выкуплено и ничего достать было уже не можно. Но я возвращусь к продолжению описания нашего похода.

22-го мая пришла наша дивизия до местечка, называемого Новое Место, и передневав (23-го) тут продолжали (25-го) поход свой до местечка Крекенау. В сем месте принуждены мы были опять стоять двое суток, 26 и 27, ибо как заготовлен был провиант, то должны были мы опять принимать и печь себе хлебы. При сем случае в первый раз случилось еще нам печь хлебы сии в земляных печах и растворять квашни в ямах: зрелище до того невиданное и по новости своей любопытное. Мы, увидев помянутые ямки и в них в рогожах и в мешках растворяемое тесто, а для печения хлебов другие, выкопанные наподобие нор, дивились и не хотели верить, чтоб могло выйтить что хорошее: но удивление наше увеличилось, когда увидели после хлебы и сухари столь хорошие и вкусные, что таковых мы до того времени еще не едали.

Что касается до меня, то случилось тут со мною одно смешное приключение. Как я был в сие время в совершенной праздности, то сидел я одним днем в своей офицерской палатке на земле и занимался обыкновенно моим упражнением, то есть переводил на коленях своего «Клевеланда». Углубившись в сие дело, не знал я того и не ведал, что взошла и висела уже над нами страшная громовая туча, а услышал только, что вдруг зашумела и завизжала превеличайшая буря с вихрем, и начала рвать наши палатки. Я начал кричать, чтоб бежали люди и скорее колотили колушки покрепче в землю, однако некому, да и некогда было меня слушать! Палатку мою, ни с другого слова, вихрь подхватя всю ударил об землю и прихлопнул ею меня совсем, с бумагою и чернилами моими к земле. Что было тогда делать? я кричал что есть мочи, но за превеликим шумом, молниею и громом никому было не слышно, а выдраться самому никакого не было способа: так и хорошо запутало меня палаточными полами. Одним словом, я едва было тогда не задохся, ибо принужден был сим образом под палаткою лежать более получаса и покуда все, схоронившиеся от дождя кой-куда люди, несчастие мое увидели и, прибежав, меня из тюрьмы освободили. Но каким же уродом я оттуда вышел! Я был весь не только дождем обмочен, но и перемаран чернилами, и рад был уже тому, что освободился.

28 числа сего месяца начался опять поход нашей дивизии и продолжался до местечка Сербелишки, а на другой день, 29, после сего дошли мы, наконец, до знаменитого польского, однако, не гораздо большого местечка, называемого Кейданы. В сем месте в последующий за сим день, 30, сошлись мы с первою дивизиею, которою предводительствовал сам фельдмаршал, вместе. Ибо он идучи из Митавы другою дорогою через Янгышки, Машкутек, Шлав, Радзивилки и Шадов прибыл также к Кейданам. Однако обе сии дивизии вместе тогда еще не соединялись, но стояли лагерями порознь.